Справедливости ради следует сказать, что далеко не всем нравилась инициатива рижских нацболов. Так, Псковская и Питерская организация протестовали и устраивали истерики мне лично и по поводу Айо Бенеса. Псковская и Питерская организации (во всяком случае Питерская, когда она была под предводительством Гребнева) самые правые в Национал - Большевистской Партии, потому понятно что чернокожий член НБП им нравится не должен был. Однако храбрость и личные качества студента биолога Бенеса, заставили впоследствии примириться с его существованием многих его противников. А в Латвии Бенес принёс ещё большую популярность НБП да к тому же являлся живой иллюстрацией того что партия не разжигает межнациональную рознь. Помимо Маузера в Латвии действовали и действуют ценнейшие для партии товарищ Абель и товарищ Скрипка. Вклад их в дело национал-большевизма бесценен.
Товарищ Иванов бухгалтер по профессии сменил Маузера. Иванов стал лидером Магаданской региональной организации. Сейчас он отошёл от партии, но бывший на 1-ом съезде вместе с ним Александр Доставалов достойно продолжает вести партию в далёком Магадане.
Андрей Гребнев тогда был любимцем партии. Самым популярным региональным лидером. А Питерская организация была самой результативной региональной организацией НБП. Как и должно быть, лидер регионалки неизбежно навязывает свой стиль возглавляемой им организации. Я это понимал и не старался обтёсывать всех лидеров под себя или под некий идеал, который бы меня удовлетворял. Даже если бы я и хотел, я всё равно бы не смог бы обтесать региональных вождей. На это не было у меня ни времени, ни средств. Россия даже после обрезания которому подверглось СССР - огромная страна и ясно даже что посетить 89 регионов страны единожды займёт год или более и нужно будет безостановочно путешествовать. Посему я полагал своей главной задачей найти регионального лидера, а пусть он работает по своему усмотрению, руководствуясь в общих чертах идеологией партии. Потому у нас внутри партии были более красные - левые регионалки, и более правые. Гребнев взгромоздился на трибуну под аплодисменты питерцев и всего зала. Экспансивный, быстрый, не умеющий остановиться, он был такой динамо-машиной, крутящей мотор партии день и ночь. Он мог действительно среди ночи вызвать ребят и пойти разрисовывать нашими лозунгами Невский. Быстрый он был даже слишком. Достав откуда-то сумму денег питерцы поспешно выпустили красочный плакат с призывом вступать в Национал-Большевистскую партию. Торопясь в слове Большевистский потеряли одно "с", а наш черный серп и молот вышел перевернутым. Доносчики и злые языки утверждали что Гребнев слишком подхлестывает свою и без того неуемную энергию алкоголем. Защищаясь, он отвечал мне: "Да, Эдуард Вениаминович, после митинга я веду ребят выпить. Не нажраться, а выпить пива. Это их сплачивает, делает командой. Мы все делаем вместе. Мы спим, жрем ходим на акции вместе. Почему бы нам и не выпить немного вместе! Мы что, плохо работаем? Кто работает в партии лучше нас?! Каждый месяц в питерских газетах есть по 10-20 статей о нас. Кто может сделать больше?" Действительно, о них писала и "Независимая газета" поместив фотографии.
С трибуны Iго съезда Гребнев призвал партию стать партией штурмовиков. Выступал он после екатеринбургского лидера Волкова и потому выступил оппонентом ему. Волковский стиль коллоквиумов на темы традиционализма или евразийства раздражал бывшего рабочего фабрики пластмасс. (Вместе с братом Серегой они там выливали из пластика ведра, совки и всякую подсобную утварь.) "Мы не собираемся годами сидеть на задницах и изучать книгу "Хлыст" как к тому призывает недавно отколовшийся от нас ученый Александр Гельевич Дугин. Каждый региональный лидер должен стать командиром и превратить своих ребят-очкариков в отряд штурмовиков. Или набрать других ребят!" - Гребнев косо усмехнулся. За ним числились исключения из партии некоторого количества старых питерских партийцев. В большинстве случаев, я думаю он был прав, люди не работали и были бесполезны. Но то, что он вытеснил в конечном счете из партии старых партийцев-интеллектуалов, это тоже верно. И это было плохо. Потому что здоровой партии нужны все, пригождаются и штурмовики и интеллектуалы. Удаляя людей отказывающихся подчиниться "штурмовизму" Гребнев интуитивно уничтожил потенциальную оппозицию.
Гребневу и его яростной речи хлопали. Даже Волков, сидевший в президиуме. Однако и "курс Гребнева" и "курс Волкова" партии не подходил. Штурмовики уже вызывали меньше ажиотажа в Питере, хотя бесспорно были самой заметной политической группой. Волков же, хотя и не ушел с Дугиным на самом деле принадлежал к предыдущему поколению партийца-нацбола: резонёра и книжника. Время пикейных жилетов в партии - кончилось, а время штурмовиков? 1998 год в России не позволял развиться "штурмовизму",-слишком сильны у нас традиционно милиция и спецслужбы. Впрочем, в дни Iго съезда выбор будущей тактики не стоял ещё так остро. Мы ведь готовили документы для регистрации партии. Мы не исключали для себя возможности участия в легальной политической борьбе. Именно на борьбу мы нацеливались.
Закончив первый день съезда я отправился к себе домой. Пригласил нескольких партийцев, оказавшихся рядом (? С. 144 рукописи) выпить, рано отправил их домой и рано лег спать. (? С. 144 рукописи) исполнял в эти дни роль главного коменданта бункера, он же сдавал кинотеатр, выпроваживая оттуда последних засидевшихся делегатов, потому меня охраняли в тот вечер и доставили другие лица.
Инцидент случился на съезде только один. 2 октября около шести утра мне позвонил дежурный по эNскому отделению милиции и сообщил, что у него находятся Гребнев Андрей и еще трое, две из них - девушки, чтоб я приехал. Я позвонил Федорову и Федоров и Ермаков отправились в отделение и забрали оттуда всю компанию. Не так уж он был и неправ в этой именно истории, Андрей Гребнев. На нашу голову директор общежития приняла множество командировочных и потеснила наших из части отведенных им комнат. Наши догадались уплотниться и расположились в комнатах партийных товарищей на полу. Неистовый Гребнев вступил в интенсивную полемику с администрацией, только и всего. Администрация вызвала милицию. Я был страшно зол и намеревался отправить Гребнева в Питер немедленно после освобождения. Однако отступил от своего намерения, когда получил полный рапорт Федорова по телефону и поговорил с главным штурмовиком.
Во второй день съезда продолжили выступать лидеры регионалок и представители организаций. Из двух имеющихся гимнов, записанных для нас композитором товарищем Николаем делегаты выбрали один, тот что длиннее и где больше меди. Был заслушан также марш НБП написанный для нас Дмитрием Шостаковичем, внуком известного композитора. Марш вызвал бурный восторг зала. Впоследствии газеты охотно писали о Дмитрии Шостаковиче, авторе гимна НБП.
Я торжественно закрыл съезд. К вечеру все делегаты, кто не уехал, должны были собраться в сквере у МИДа и пройти вместе с союзниками по Фронту Трудового Народа, Армии и молодежи вдоль набережной к Белому Дому, где у бывшего здания СЭВ должен был состояться митинг памяти событий 1993 года. Собирая съезд, я оставил лидеров региональных организаций, собрал их в правом отсеке зала и около полутора часов промывал им мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Товарищ Иванов бухгалтер по профессии сменил Маузера. Иванов стал лидером Магаданской региональной организации. Сейчас он отошёл от партии, но бывший на 1-ом съезде вместе с ним Александр Доставалов достойно продолжает вести партию в далёком Магадане.
Андрей Гребнев тогда был любимцем партии. Самым популярным региональным лидером. А Питерская организация была самой результативной региональной организацией НБП. Как и должно быть, лидер регионалки неизбежно навязывает свой стиль возглавляемой им организации. Я это понимал и не старался обтёсывать всех лидеров под себя или под некий идеал, который бы меня удовлетворял. Даже если бы я и хотел, я всё равно бы не смог бы обтесать региональных вождей. На это не было у меня ни времени, ни средств. Россия даже после обрезания которому подверглось СССР - огромная страна и ясно даже что посетить 89 регионов страны единожды займёт год или более и нужно будет безостановочно путешествовать. Посему я полагал своей главной задачей найти регионального лидера, а пусть он работает по своему усмотрению, руководствуясь в общих чертах идеологией партии. Потому у нас внутри партии были более красные - левые регионалки, и более правые. Гребнев взгромоздился на трибуну под аплодисменты питерцев и всего зала. Экспансивный, быстрый, не умеющий остановиться, он был такой динамо-машиной, крутящей мотор партии день и ночь. Он мог действительно среди ночи вызвать ребят и пойти разрисовывать нашими лозунгами Невский. Быстрый он был даже слишком. Достав откуда-то сумму денег питерцы поспешно выпустили красочный плакат с призывом вступать в Национал-Большевистскую партию. Торопясь в слове Большевистский потеряли одно "с", а наш черный серп и молот вышел перевернутым. Доносчики и злые языки утверждали что Гребнев слишком подхлестывает свою и без того неуемную энергию алкоголем. Защищаясь, он отвечал мне: "Да, Эдуард Вениаминович, после митинга я веду ребят выпить. Не нажраться, а выпить пива. Это их сплачивает, делает командой. Мы все делаем вместе. Мы спим, жрем ходим на акции вместе. Почему бы нам и не выпить немного вместе! Мы что, плохо работаем? Кто работает в партии лучше нас?! Каждый месяц в питерских газетах есть по 10-20 статей о нас. Кто может сделать больше?" Действительно, о них писала и "Независимая газета" поместив фотографии.
С трибуны Iго съезда Гребнев призвал партию стать партией штурмовиков. Выступал он после екатеринбургского лидера Волкова и потому выступил оппонентом ему. Волковский стиль коллоквиумов на темы традиционализма или евразийства раздражал бывшего рабочего фабрики пластмасс. (Вместе с братом Серегой они там выливали из пластика ведра, совки и всякую подсобную утварь.) "Мы не собираемся годами сидеть на задницах и изучать книгу "Хлыст" как к тому призывает недавно отколовшийся от нас ученый Александр Гельевич Дугин. Каждый региональный лидер должен стать командиром и превратить своих ребят-очкариков в отряд штурмовиков. Или набрать других ребят!" - Гребнев косо усмехнулся. За ним числились исключения из партии некоторого количества старых питерских партийцев. В большинстве случаев, я думаю он был прав, люди не работали и были бесполезны. Но то, что он вытеснил в конечном счете из партии старых партийцев-интеллектуалов, это тоже верно. И это было плохо. Потому что здоровой партии нужны все, пригождаются и штурмовики и интеллектуалы. Удаляя людей отказывающихся подчиниться "штурмовизму" Гребнев интуитивно уничтожил потенциальную оппозицию.
Гребневу и его яростной речи хлопали. Даже Волков, сидевший в президиуме. Однако и "курс Гребнева" и "курс Волкова" партии не подходил. Штурмовики уже вызывали меньше ажиотажа в Питере, хотя бесспорно были самой заметной политической группой. Волков же, хотя и не ушел с Дугиным на самом деле принадлежал к предыдущему поколению партийца-нацбола: резонёра и книжника. Время пикейных жилетов в партии - кончилось, а время штурмовиков? 1998 год в России не позволял развиться "штурмовизму",-слишком сильны у нас традиционно милиция и спецслужбы. Впрочем, в дни Iго съезда выбор будущей тактики не стоял ещё так остро. Мы ведь готовили документы для регистрации партии. Мы не исключали для себя возможности участия в легальной политической борьбе. Именно на борьбу мы нацеливались.
Закончив первый день съезда я отправился к себе домой. Пригласил нескольких партийцев, оказавшихся рядом (? С. 144 рукописи) выпить, рано отправил их домой и рано лег спать. (? С. 144 рукописи) исполнял в эти дни роль главного коменданта бункера, он же сдавал кинотеатр, выпроваживая оттуда последних засидевшихся делегатов, потому меня охраняли в тот вечер и доставили другие лица.
Инцидент случился на съезде только один. 2 октября около шести утра мне позвонил дежурный по эNскому отделению милиции и сообщил, что у него находятся Гребнев Андрей и еще трое, две из них - девушки, чтоб я приехал. Я позвонил Федорову и Федоров и Ермаков отправились в отделение и забрали оттуда всю компанию. Не так уж он был и неправ в этой именно истории, Андрей Гребнев. На нашу голову директор общежития приняла множество командировочных и потеснила наших из части отведенных им комнат. Наши догадались уплотниться и расположились в комнатах партийных товарищей на полу. Неистовый Гребнев вступил в интенсивную полемику с администрацией, только и всего. Администрация вызвала милицию. Я был страшно зол и намеревался отправить Гребнева в Питер немедленно после освобождения. Однако отступил от своего намерения, когда получил полный рапорт Федорова по телефону и поговорил с главным штурмовиком.
Во второй день съезда продолжили выступать лидеры регионалок и представители организаций. Из двух имеющихся гимнов, записанных для нас композитором товарищем Николаем делегаты выбрали один, тот что длиннее и где больше меди. Был заслушан также марш НБП написанный для нас Дмитрием Шостаковичем, внуком известного композитора. Марш вызвал бурный восторг зала. Впоследствии газеты охотно писали о Дмитрии Шостаковиче, авторе гимна НБП.
Я торжественно закрыл съезд. К вечеру все делегаты, кто не уехал, должны были собраться в сквере у МИДа и пройти вместе с союзниками по Фронту Трудового Народа, Армии и молодежи вдоль набережной к Белому Дому, где у бывшего здания СЭВ должен был состояться митинг памяти событий 1993 года. Собирая съезд, я оставил лидеров региональных организаций, собрал их в правом отсеке зала и около полутора часов промывал им мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66