«Очень многое в Распутине противоречит облику „хлыстовского изувера“. „Хлысты“ отрицают храмы, хотя наружно и могут посещать их, – Распутин любил церковные службы, собрал деньги на постройку церкви, признавал также досаждавших ему „батюшек“, а учениц своих учил, „что только то учение истинно, где предлагается хождение в церковь и приобщение Св. Тайн“. У „хлыстов“ моления только для посвященных – у Распутина на моления допускались посторонние. „Хлысты“ отрицают церковный брак и рождение детей – Распутин всю жизнь прожил с женой, очень ему преданной и верящей в его святость, и имел от нее троих детей – как раз тогда, когда, по утверждению врагов, он входил в „хлыстовский корабль“.
Как я уже писал, у Распутина был скорее экуменический подход к религии – уже по одному этому нельзя считать его ни сектантом, ни последователем «полицейского православия». Для сектанта спасется только член его секты, для Распутина – кто по-своему, но искренне верит в единого Бога. Испытав в молодости влияние мистического сектантства, он остался верным, хотя и не фанатичным сыном православия. Он, если можно так сказать, не выходил из православия в иную веру, но православие в некую общехристианскую веру включал.
Напуганный обыском, Распутин выехал в Петербург, виделся со своими друзьями Феофаном и Гермогеном, затем с Царем и царицей. Как будто было предложено Тобольскому епископу Антонию либо уходить на покой, либо – с повышением – переходить на Тверскую кафедру, сдав начатое им «дело» в архив. Антоний предпочел Тверь, и так «дело о хлыстовстве» было осторожно замято – как оказалось, всего на четыре года"».
Таким образом, по мысли Амальрика, вольнодумца Распутина спасли Феофан с Гермогеном, а также Государь, приказавший «замять» дело. Иную версию высказал Э. Радзинский: следствие не было доведено до конца, потому что вмешалась одна из петербургских барынь генеральша Лохтина и потребовала его прекращения. Этот же факт как научную сенсацию и открытие Радзинского приводит И. В. Смыслов.
«Хлыстовство Распутина было темой расследования, начатого 6 сентября 1907 г. Тобольской Духовной консисторией. Расследование, образно говоря, обнаружило немало „дыма“, но для того, чтобы найти и „огонь“ (без которого дыма не бывает), нужно было, чтобы допросы и следствие проводил специалист. По благословению епископа Антония Тобольского дело было передано инспектору Тобольской Духовной Семинарии Березкину, специалисту по сектантству, который, прибыв в Покровское, пришел к выводу о том, что следствие произведено непрофессионально. Однако расследование 1907 г. фактически этим и кончилось. Лишь в книге Э. С. Радзинского мы нашли объяснение происшедшего. Инспектор Д. Березкин просто не смог расследовать всё так, как полагается: поклонница „старца“ генеральша О. Лохтина, выехав в Петербург, сказала кому следует, и „следствие было прекращено… Чье-то очень высокое вмешательство навсегда похоронило в недрах Синода епископское расследование“. Вот почему сторонники „старца“ (Платонов и К° ) вроде бы справедливо делают теперь упор на тот факт, что материалы этого расследования весьма неубедительны насчет «несомненного хлыстовства» Распутина. Однако, как видим, причина отнюдь не в невиновности «оклеветанного старца». Впрочем, это далеко не все свидетельства».
Откуда оба автора взяли, что у Лохтиной могло быть такое невероятное влияние, неизвестно. По Радзинскому получается, что жена статского советника Лохтина оказалась весомей Великой Княгини Милицы Николаевны, хотя доказательств такого влияния не больше, чем козней самой Милицы, но главное даже не это. В действительности расследование все же было доведено до конца, что и подтверждается в книге О. А. Платонова, которая может быть сколько угодно тенденциозна и пристрастна, но когда ее автор (равно как и Радзинский) приводит документы, с ними невозможно не считаться.
«На основе собранных „фактов“ и показаний свидетелей протоиерей Дмитрий Смирнов, кстати говоря, член Тобольской консистории, подготавливает рапорт епископу Антонию с приложением отзыва о рассматриваемом деле некоего Дмитрия Михайловича Березкина, инспектора Тобольской духовной семинарии, в котором он нисколько не хуже чекиста ленинской школы шьет дело Распутину практически на пустом месте. (Заметим, что „некий“ Березкин был автором книги „Во тьме вековой. Повести и рассказы. Из быта хлыстов, скопцов и бегунов“, изданной в Петербурге в 1905 году. – А. В.)
В этом отзыве, в частности, говорилось:
"Внимательно исследуя материал, имеющийся в деле об учении и деятельности крестьянина слободы Покровской Григория Распутина-Нового, нельзя не прийти к выводу, что пред нами группа лиц, объединившихся в особое общество со своеобразным религиозно-нравственным укладом жизни, отличным от православного. Что это так, видно из целого ряда заявлений как лиц посторонних упомянутой группе, так и самих ее членов. Из этих заявлений усматривается, например, что Распутин – 'непорядочный человек, изменивший своей вере православной', что он – 'не православен', составляет с постоянными и временными насельниками своего дома общество каких-то 'духовных богомольцев', наставляет лучше и выше, чем православный священник, составляет собрания, на которые 'посторонних не пускают'.
Центром этого общества, его основателем в слободе Покровской, главой и руководителем является, по-видимому, сам Григорий Распутин. По отзывам сторонних наблюдателей, эта личность 'странная', не совсем нормальная, увлекающаяся ролью искусного духовного старца, если не сектант, то во всяком случае – человек, впавший в какую-то 'демонскую прелесть'. Напротив, по отзывам лиц, состоящих, по-видимому, членами основанного Распутиным общества, это – человек 'необыкновенный', 'чище и прекраснее' которого трудно встретить, человек, которого 'Бог возлюбил', 'пророк', 'прозорливец', 'спаситель и руководитель заблудших', 'обладающий удивительным знанием жизни' и 'могущий разрешить все жизненные вопросы ответами из Евангелия', – человек 'беспредельной любви', 'бездны любви', к которому барыни, задыхающиеся от разврата столиц, кинулись, 'как мухи к меду'.
Под руководством этого-то человека члены общества время от времени собираются на особые 'собрания', причем эти 'собрания' бывают, по-видимому, двоякого рода: во-первых, такие, на которые допускаются посторонние лица и на которых читают Евангелие и другие священные и богослужебные книги и поют различные церковные песнопения и религиозно-нравственного содержания стихи, вроде 'Спит Сион', про гору Сион и прочее, и, во-вторых, такие, на которые 'посторонних не пускают' и на которых участвуют, может быть, только те, кои могут вместить". Что происходит на этих последних собраниях, – из дела не видно.
Но несмотря на то, что о таких собраниях ничего не известно, Березкин считает, что, очевидно, только на этих несуществующих собраниях Распутин и предлагает своим слушателям и слушательницам какое-то особое «учение», в результате восприятия которого происходит как бы некая «встряска души», уясняется цель жизни, «к чему нужно стремиться, приобретается утерянный душевный покой», вследствие чего люди снова начинают жить «с наслаждением».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251