Кстати, и вы тоже неважно выглядите.
Он стоял и не уходил, точно чувствуя, что беседа их не окончена, и
подзуживая Илью Петровича коснуться одной мучившей его, так и не проясненной
темы.
- Послушайте, я давно хотел спросить у вас одну вещь,- неуверенно начал
директор.
- О мощах Евстолии?
- Что это было? Совпадение? Чудо? Промысел?
- Вам действительно важно знать?
- Да.
- Видите ли, Илья Петрович, если я скажу, как было на самом деле, легче вам
не станет.
- Я хочу знать правду, какой бы она ни была.
- Что ж, вы сами этого хотели. Это был заранее отрепетированный спектакль.
Илья Петрович обмяк.
- И старец об этом знал? - спросил он еле слышно.
- Он сам велел его организовать.
Дворник отвернулся, ссутулился и стал снова свирепо мести окурки, пустые
банки из-под пива и кока-колы, листовки, обертки, бульварные газеты, ругая
под нос Петра Великого, птенцов его гнезда и весь петербургский период
российской истории, и не заметил, как вслед за машиной Люппо отправилась
другая.
Придя домой, он перестелил постель больному, но весь день был мрачен, грубо
сказал что-то Катерине и не улыбнулся даже детям.
- Что-нибудь случилось? - спросил наблюдательный Колдаев.
- Я повстречал одного знакомого,- ответил Илья Петрович нехотя.
- Разве у тебя тут есть знакомые?
- Оказывается, есть. Он, кстати, и тобой интересовался.
- Это он,- прошептал больной.
- Тебе мерещится!
- Розовый, гладколицый, с липучими глазами навыкате, высоким голосом, любит
курить трубку?
- Пожалуй что,- согласился дворник.
- Это он! Мне он не сможет причинить уже никакого зла. Но заклинаю тебя,
Илья, избегай этого человека. Не верь ни единому его слову и откажись от
всего, что он тебе предложит. Он ненавидит людей - я точно это знаю.
Ненавидит и хочет иметь над нами власть.
Меж тем блестящая машина, преследуемая вишневыми "Жигулями", продолжила путь
по городу. Ее водитель, столь категорически охарактеризованный бывшим
ваятелем, был необыкновенно задумчив. В тот день он побывал у нескольких
важных лиц и имел неприятные разговоры, ему задавали множество вопросов, на
которые он с трудом находил ответы, и теперь ему надо было предпринимать
срочные действия.
Проехав через Неву, машина свернула направо и вскоре остановилась возле
дома, где жил академик Рогов.
- Мы, кажется, знакомы, прелестное дитя,- сказал Борис Филиппович,
пристально взглянув на открывшую дверь девушку.
Маша вздрогнула и попятилась.
- Кто там? - раздался недовольный голос из глубины квартиры.- Если ко мне, я
занят!
- В прошлую нашу встречу, Виктор Владимирович,- сказал Люппо деловито,
отстранив Машу и войдя в комнату,- я обещал, что подумаю над вашим
предложением. Так вот, я готов его принять.
- Какого черта вам от меня надо?
- Видите ли, у нашей Церкви начались неприятности с властями, и мне бы
хотелось, чтобы авторитетный ученый написал письмо в ее защиту.
- У меня нет времени писать письма.
- Письмо уже написано. Вам останется только поставить подпись.
Рогов хотел его прогнать, но прогнать не получалось - розоволицый Люппо как
будто занял весь кабинет.
- Скажите мне, чего вы добиваетесь? - произнес ученый устало.- Денег,
власти, славы?
- Ни того, ни другого, ни третьего,- ответил Борис Филиппович, откинувшись в
кресле.- Ко мне приходят, простите за дерзость, труждающиеся и обремененные,
психически неустойчивые, мечущиеся люди. Потенциальные маньяки,
несостоявшиеся убийцы, закомплексованные, неуверенные в себе, неудачники,
жертвы насилия и обмана и инвалиды. Я даю им деньги, крышу над головой, даю
работу и еду. Я даю им смысл жизни, наконец.
- И превращаете в своих рабов?
- Эти люди все равно обречены. Не я, так кто-то или что-то другое их погубит
- наркотики, алкоголь, кришнаиты. Я очищаю город и спасаю погибающих, до
которых никому нет дела. Если посчитать, сколько убийств, самоубийств и
изнасилований я предотвратил, то мне можно поставить памятник. Меня же
обвиняют черт знает в чем, не зная и капли правды. Мои оппоненты не
понимают, что всякие гонения и преследования бессмысленны. И тем делают
только хуже. Нас вынуждают к тому, чтобы мы ушли куда-нибудь в тайгу, куда
нет никаких дорог и где никто не будет вмешиваться в наши дела.
- И где вы будете иметь неограниченную власть и уже никто не сможет вас
покинуть?
- Где начнется новая цивилизация, и я готов позвать вас в союзники.
- Неужели вы всерьез допускаете, что я за вами пойду?
Борис Филиппович зажег трубку.
- А почему бы и нет? Я предлагаю людям выход из тупика.
- Еще один рецепт спасения человечества.- От люпповского табака академику
сделалось дурно.- Вы не могли бы воздержаться от курения?
- Странно, что вам не нравится этот запах. Отличный голландский табак. И еще
более странно, что вам не нравится моя идея. Я практически у вас ее
позаимствовал.
- Я терпеть не могу никакого табака! - ответил Рогов яростно.- Искалеченные
судьбы и новоявленный лесной фюрер, провозглашающий себя Христом,- при чем
здесь я?
- Но не ваша ли эта мысль, что чрезмерная свобода, то есть безграничность,
вредна? Не вы ли писали о красоте иерархии, красоте служения, ограничения,
отказа от удовольствий и необходимости добровольного подчинения одного
человека другому ради общей цели? Не вы ли говорили о том, что культура
существует там, где существуют границы? А теперь отворачиваетесь от меня,
всего-навсего претворяющего ваши мысли на практике?
- Вы ничего не поняли! Я вовсе не имел в виду, что нужно подчинять всех воле
одного!
- Ну, это как посмотреть.
- Я ищу истину и ей хочу служить. А всяческое насилие над личностью мне
отвратительно, под какими бы лозунгами оно ни проводилось.
- Так то ж над личностью,- усмехнулся Божественный Искупитель.- Где вы
сейчас таковую сыщете? Кроме нас с вами, никого не осталось.
- Я напишу статью,- сказал Рогов в бешенстве,- тогда у вас начнутся не
просто неприятности - вы в тюрьму пойдете.
- А ваш сын опять колоться. И больше его не вытащит уже никто. Или вас он
теперь не интересует? Вы себе дочку нашли. Но должен заметить, Виктор
Владимирович, что вам катастрофически не везет на детей. Сын у вас наркоман,
а, так сказать, дочка - вокзальная проститутка.
Рогов рванулся из-за стола, но учитель успел отскочить.
- Виктор Владимирович, мне отвратителен любой шантаж, но не позднее
завтрашнего вечера я вам представлю наглядное доказательство своих слов.
- Убирайтесь вон!
- Посмотрим, что вы скажете завтра.
В коридоре Люппо поравнялся с Машей.
- Виктор Владимирович занят и просил его не тревожить. А ты, прелестное
дитя, все хорошеешь. Скоро я тебя приглашу, и ты нам попозируешь в одном
красивом спектакле.
- Нет! - отшатнулась она.
Бровь у него дернулась, и в глазах появились отвращение и боль.
- Академик пока ничего о фотографиях не знает, но если узнает, то его сердце
не выдержит.

Глава VI. Искушение
Уже много часов Колдаев лежал без движения и видел в окошко лишь краешек
стены соседнего дома и ржавую крышу. Боль отпускала его только тогда, когда
уставала сама. Отдохнув, она принималась терзать скульптора с новой силой.
Он не соглашался ложиться в больницу и не принимал никаких лекарств. Вызвать
участкового врача как лицу непрописанному ему не могли, и Илья Петрович
пригласил частного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54