Вакер помнил внутреннее щекотание, с которым задал ему вопрос: вы-де верите в Бога — так как вам заповедь “не убий”? Байбарин отвечал: надо внимательно перечитать Евангелие. Христос сначала говорит о законе Моисея “око за око, зуб за зуб”, — доступном пониманию людей. А затем добавляет, что заповедь “не убий” была бы лучше... Была бы — если б все-все люди одновременно последовали ей. До тех же пор, пока это остаётся только идеалом, приходится следовать закону Моисея.
Юрий думал: хорунжий не был обижен в смерти и не доказывает ли это, что его мысль справедлива? Обиды ему нанесли люди: причём не большевики, от которых он и не ожидал ничего, кроме зла, и сам первым выступил против них. Его обидели белые. Он попытался передать им то, что открылось ему в судьбе России, — и принуждён был спасаться.
Вакер жадно повторил себе, что сделал посильное, дабы записи хорунжего сохранились. Он растрогался и желал пафоса. “Я исполнил... — подумал он, — чтобы было донесено...” От кого, кому и что? От тех, кто уважал в себе что-то и почувствовал себя в этом уважении обиженным , донесено до тех... И тут пришло простое: “...до тех, кто тоже обижен! ”
Но как? Так, как понимал хорунжий, или так, как оно следует из известной поговорки?..
Вот оно, то самое, что должно быть донесено. Мысль: ты обижен. И вопрос: как именно?
Донесённое до тебя пронзительно обидно осознавать — но попробуй задуматься и не увидеть, что на тебя положили ... ? что над тобой есть Юст? есть те, кто берёт твоё, оставляя тебе возможность успокоения: не признавать твоё твоим. Для этого ты — на кого положили, кладут и будут класть, — должен быть достаточно туп. И ты таков, если засыпаешь, не думая об утре тех, вместе с кем просыпаются лучезарные женщины и кого ожидает ещё многое — из-за чего стоит сравнить с их утром твой ранний подъём...
Ночной темнотой наливалось окно. Будоражило громкое сердцебиение, и Юрий не мог остановиться на некой мысли. Наконец он ухватился за неё: “Я не обижен!..” Всё оказалось устроено так, что он не выдал хорунжего, — и тот, прожив, сколько жилось, оставил жизнь без мучений. Это не было его, Вакера, заслугой. Вина обошла его — и то, что она его обошла, означало заботу судьбы. В этом выводе почувствовалась то ли ирония, то ли некая трогательность... Волнение растворило мысль, заставило забыться в нём, безудержно захотелось потянуться всем телом... оно агонизировало ещё некоторое время.
Пришедшему Киндсфатеру сказали о смерти Вакера. Аксель Давидович вспомнил, что тот был моложе, и невесело подумал о собственном невечном здоровье. Обходя колдобины, переступая по комьям мёрзлой грязи, он направился на ужин к Юсту.
* * *
***
В землянке царила степенная сдержанность, которая обычно предшествует первому тосту. Лампочка висела в клубах табачного дыма, свет от неё был красновато-жёлтым. Играл патефон. Аксель Давидович поприветствовал Милёхина и хозяина, кивнул остальным и обратил взор на плиту. В огромной чугунной сковороде жарилась яишница с картошкой. Вестовой вскрывал банки консервов. Киндсфатер подошёл к сидевшим рядом друг с другом оперу и Юсту и сообщил, что умер Вакер.
Так... — сказал Юст, насупливаясь, — ты отцу и напишешь.
Милёхин велел майору с планками медалей, что поместился слева от него, пересесть и кивком пригласил Киндсфатера занять место. Затем взмахнул рукой в направлении патефона — с пластинки убрали иглу. Вестовой, вопросительно посмотрев на опера и хозяина, поставил сковороду на стол; народ потянулся к стаканам. Милёхин, подняв свой, помолчал, перед тем как произнести:
— Помянем творческого человека.
Ссылки и примечания
(1) Автор — немец Поволжья, чьи предки перебрались из Германии в Россию при Екатерине II. Предки по линии матери жили в колонии Бальцер (Голый Карамыш), ныне Красноармейск. Предки по отцовской линии, приехавшие позднее, поселились в колонии Куккус (Вольская), после 1941 — Приволжское. Отец автора Алексей Филиппович Гергенредер, родившийся в 1902, пятнадцатилетним подростком вступил в Народную Армию Комуча (антибольшевицкого правительства в Самаре), был дважды ранен, попал в плен к красным, отбыл наказание. Позднее ему удалось скрыть прошлое. Он окончил Литературный институт имени Горького (1940), в тридцатые годы публиковался в “Орловском альманахе”, в хрущёвскую “оттепель” (1956) вышла повесть. Почти всю войну отец автора провёл в Трудармии, сформированной из выселенных немцев, был старшим бригадиром, а затем начальником колонны N 1 Трудового Отряда треста “Бугурусланнефть” (Оренбургская область). Здесь познакомился с матерью автора, также мобилизованной в Трудармию, Ирмой Яковлевной (урождённой Вебер). Её дед Лукиан Вебер основал хлеботорговую компанию “Вебер и сыновья”, которой в начале XX века принадлежало пять тысяч десятин земли близ станицы Усть-Медведицкая (ныне Серафимович). Компания владела также конным заводом, паровыми мельницами, доходными домами в разных городах, двумя — в Москве. При советской власти мать автора из-за своего происхождения была лишена права на высшее образование.
Автор Игорь Алексеевич Гергенредер родился 15 сентября 1952 в городе Бугуруслане Оренбургской области, до 1956 вместе с родителями состоял на комендантском спецучёте с запретом покидать место жительства. В 1976 окончил с отличием факультет журналистики Казанского университета, работал корреспондентом и завотделом в газетах, проза публиковалась в альманахах, журналах, коллективных сборниках, в 1993 вышла книга. С лета 1994 И.Гергенредер живёт в Германии, где вышли три его книги.
На недоуменное: к лицу ли немцу, чьим предкам так хорошо жилось при царях, писать о немецком засилье, автор готов ответить — к лицу!
Первую основательную работу о “России, захваченной немцами”, увидевшую свет в 1844, написал немец Филипп Вигель, друживший с Пушкиным известный в своё время русский путешественник и литератор.
(2) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА — ПРЕСС, 2000. — Т. 1, с. 183.
* * *
(3) А.И.Уткин. Первая мировая война. — М.: Алгоритм, 2001, с. 99.
* * *
(4) А.И.Герцен. Былое и думы. Глава LVII: Немцы в эмиграции.
“Руге ... писал мне (а потом то же самое напечатал в “Джерсейском альманахе”), что Россия — один грубый материал, дикий и неустроенный, которого сила, слава и красота только оттого и происходят, что германский гений ей придал свой образ и подобие.
Каждый русский, являющийся на сцену, встречает то озлобленное удивление немцев, которое не так давно находили от них же наши учёные, желавшие сделаться профессорами русских университетов и русской академии. Выписным “коллегам” казалось это какой-то дерзостью, неблагодарностью и захватом чужого места”.
* * *
(5) Смотрим, к примеру, энциклопедический словарь Брокгауза (Brockhaus Enzyklopaedie. F.A.Brockhaus, Mannheim, 1986): “Pjotr II. Aleksejewitsch, Kaiser (seit 1727), Petersburg 23.10.1715 — Moskau 29.1.1730; Sohn des Thronfolgers Aleksej Petrowitsch, folgte Katharina I. am 17.5.1727 auf den Thron. Mit ihm starb das Haus Romanow im Mannesstamm aus”. (“Пётр II Алексеевич, император (с 1727), Петербург 23.10.1715 — Москва 29.1.1730; сын наследника престола Алексея Петровича, наследовал трон за Екатериной I 17.5.1727. С ним вымер Дом Романовых по мужской линии”).
* * *
(6) В вышеупомянутом энциклопедическом словаре Брокгауза в сведениях о Елизавете Петровне (Москва, 28.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Юрий думал: хорунжий не был обижен в смерти и не доказывает ли это, что его мысль справедлива? Обиды ему нанесли люди: причём не большевики, от которых он и не ожидал ничего, кроме зла, и сам первым выступил против них. Его обидели белые. Он попытался передать им то, что открылось ему в судьбе России, — и принуждён был спасаться.
Вакер жадно повторил себе, что сделал посильное, дабы записи хорунжего сохранились. Он растрогался и желал пафоса. “Я исполнил... — подумал он, — чтобы было донесено...” От кого, кому и что? От тех, кто уважал в себе что-то и почувствовал себя в этом уважении обиженным , донесено до тех... И тут пришло простое: “...до тех, кто тоже обижен! ”
Но как? Так, как понимал хорунжий, или так, как оно следует из известной поговорки?..
Вот оно, то самое, что должно быть донесено. Мысль: ты обижен. И вопрос: как именно?
Донесённое до тебя пронзительно обидно осознавать — но попробуй задуматься и не увидеть, что на тебя положили ... ? что над тобой есть Юст? есть те, кто берёт твоё, оставляя тебе возможность успокоения: не признавать твоё твоим. Для этого ты — на кого положили, кладут и будут класть, — должен быть достаточно туп. И ты таков, если засыпаешь, не думая об утре тех, вместе с кем просыпаются лучезарные женщины и кого ожидает ещё многое — из-за чего стоит сравнить с их утром твой ранний подъём...
Ночной темнотой наливалось окно. Будоражило громкое сердцебиение, и Юрий не мог остановиться на некой мысли. Наконец он ухватился за неё: “Я не обижен!..” Всё оказалось устроено так, что он не выдал хорунжего, — и тот, прожив, сколько жилось, оставил жизнь без мучений. Это не было его, Вакера, заслугой. Вина обошла его — и то, что она его обошла, означало заботу судьбы. В этом выводе почувствовалась то ли ирония, то ли некая трогательность... Волнение растворило мысль, заставило забыться в нём, безудержно захотелось потянуться всем телом... оно агонизировало ещё некоторое время.
Пришедшему Киндсфатеру сказали о смерти Вакера. Аксель Давидович вспомнил, что тот был моложе, и невесело подумал о собственном невечном здоровье. Обходя колдобины, переступая по комьям мёрзлой грязи, он направился на ужин к Юсту.
* * *
***
В землянке царила степенная сдержанность, которая обычно предшествует первому тосту. Лампочка висела в клубах табачного дыма, свет от неё был красновато-жёлтым. Играл патефон. Аксель Давидович поприветствовал Милёхина и хозяина, кивнул остальным и обратил взор на плиту. В огромной чугунной сковороде жарилась яишница с картошкой. Вестовой вскрывал банки консервов. Киндсфатер подошёл к сидевшим рядом друг с другом оперу и Юсту и сообщил, что умер Вакер.
Так... — сказал Юст, насупливаясь, — ты отцу и напишешь.
Милёхин велел майору с планками медалей, что поместился слева от него, пересесть и кивком пригласил Киндсфатера занять место. Затем взмахнул рукой в направлении патефона — с пластинки убрали иглу. Вестовой, вопросительно посмотрев на опера и хозяина, поставил сковороду на стол; народ потянулся к стаканам. Милёхин, подняв свой, помолчал, перед тем как произнести:
— Помянем творческого человека.
Ссылки и примечания
(1) Автор — немец Поволжья, чьи предки перебрались из Германии в Россию при Екатерине II. Предки по линии матери жили в колонии Бальцер (Голый Карамыш), ныне Красноармейск. Предки по отцовской линии, приехавшие позднее, поселились в колонии Куккус (Вольская), после 1941 — Приволжское. Отец автора Алексей Филиппович Гергенредер, родившийся в 1902, пятнадцатилетним подростком вступил в Народную Армию Комуча (антибольшевицкого правительства в Самаре), был дважды ранен, попал в плен к красным, отбыл наказание. Позднее ему удалось скрыть прошлое. Он окончил Литературный институт имени Горького (1940), в тридцатые годы публиковался в “Орловском альманахе”, в хрущёвскую “оттепель” (1956) вышла повесть. Почти всю войну отец автора провёл в Трудармии, сформированной из выселенных немцев, был старшим бригадиром, а затем начальником колонны N 1 Трудового Отряда треста “Бугурусланнефть” (Оренбургская область). Здесь познакомился с матерью автора, также мобилизованной в Трудармию, Ирмой Яковлевной (урождённой Вебер). Её дед Лукиан Вебер основал хлеботорговую компанию “Вебер и сыновья”, которой в начале XX века принадлежало пять тысяч десятин земли близ станицы Усть-Медведицкая (ныне Серафимович). Компания владела также конным заводом, паровыми мельницами, доходными домами в разных городах, двумя — в Москве. При советской власти мать автора из-за своего происхождения была лишена права на высшее образование.
Автор Игорь Алексеевич Гергенредер родился 15 сентября 1952 в городе Бугуруслане Оренбургской области, до 1956 вместе с родителями состоял на комендантском спецучёте с запретом покидать место жительства. В 1976 окончил с отличием факультет журналистики Казанского университета, работал корреспондентом и завотделом в газетах, проза публиковалась в альманахах, журналах, коллективных сборниках, в 1993 вышла книга. С лета 1994 И.Гергенредер живёт в Германии, где вышли три его книги.
На недоуменное: к лицу ли немцу, чьим предкам так хорошо жилось при царях, писать о немецком засилье, автор готов ответить — к лицу!
Первую основательную работу о “России, захваченной немцами”, увидевшую свет в 1844, написал немец Филипп Вигель, друживший с Пушкиным известный в своё время русский путешественник и литератор.
(2) В.И.Федорченко. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА — ПРЕСС, 2000. — Т. 1, с. 183.
* * *
(3) А.И.Уткин. Первая мировая война. — М.: Алгоритм, 2001, с. 99.
* * *
(4) А.И.Герцен. Былое и думы. Глава LVII: Немцы в эмиграции.
“Руге ... писал мне (а потом то же самое напечатал в “Джерсейском альманахе”), что Россия — один грубый материал, дикий и неустроенный, которого сила, слава и красота только оттого и происходят, что германский гений ей придал свой образ и подобие.
Каждый русский, являющийся на сцену, встречает то озлобленное удивление немцев, которое не так давно находили от них же наши учёные, желавшие сделаться профессорами русских университетов и русской академии. Выписным “коллегам” казалось это какой-то дерзостью, неблагодарностью и захватом чужого места”.
* * *
(5) Смотрим, к примеру, энциклопедический словарь Брокгауза (Brockhaus Enzyklopaedie. F.A.Brockhaus, Mannheim, 1986): “Pjotr II. Aleksejewitsch, Kaiser (seit 1727), Petersburg 23.10.1715 — Moskau 29.1.1730; Sohn des Thronfolgers Aleksej Petrowitsch, folgte Katharina I. am 17.5.1727 auf den Thron. Mit ihm starb das Haus Romanow im Mannesstamm aus”. (“Пётр II Алексеевич, император (с 1727), Петербург 23.10.1715 — Москва 29.1.1730; сын наследника престола Алексея Петровича, наследовал трон за Екатериной I 17.5.1727. С ним вымер Дом Романовых по мужской линии”).
* * *
(6) В вышеупомянутом энциклопедическом словаре Брокгауза в сведениях о Елизавете Петровне (Москва, 28.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107