.. » Он поднялся, и ноги сами понесли его к реке.
Два немалых телом господина стояли по пояс в воде и, упираясь друг в друга могучими животами, продолжали собачиться, то есть вели научную дискуссию. Вздымая брызги, Стас решительно подошёл к ним и постучал А. Н. Львова пальцем по плечу.
— Господин академик! — сказал он. — Там Маргарита Петровна заскучала, а профессор Жилинский откупорил новую бутылочку. Вы уж идите.
— А, чудно, благодарю, — ответил академик и, помахав рукой, прокричал: — Игорь Викентьевич, голубчик, я иду!
— А до вас, господин Горохов, у меня дело есть, — сказал Стас после того, как Львов удалился, нисколько не усомнившись в праве этого странного студента распоряжаться передвижениями академиков в пространстве. — Вам не побрызгать на спинку, для охлаждения?
— Нет, благодарю. — И краевед всей своей массой сел в воду. — Уф-ф, хорошо! Присаживайтесь рядом, друг мой. Что за дело?
— А вот вы упомянули о Прозрачном Отроке. Не поделитесь ли, кто таков?
— У-у-у, это занятнейшая история. Святейший синод специально заседал! Якобы случилось в Плоскове, в церкви Покрова Богородицы чудо: Прозрачный Отрок возник на амвоне, прямо во время пасхальной службы.
— А разве в Плоскове была церковь?
— Была, после победы над Наполеоном поставили. Там сейчас вместо неё гостиница. А в 1822 году произошло явление Отрока. И власти церковные встали в тупик: как сие толковать? Если бы от того чуда что хорошее произошло, наверняка прославили бы его во все края. Но результат был, сказать по правде, печальный: церковь сгорела едва не вся, батюшка умом тронулся, троих насмерть задавили, а местный помещик вскоре помер.
— Как помещик? Деревня-то была монастырской…
— Это вы, друг мой, плохо историю учили. Пётр-то Алексеевич, при котором, по мнению этих фанфаронов, академиков, в монастыре построили храм, наоборот, лишал монастыри всяких привилегий! И земель с людишками у них поотнимал немало. Да. В общем, Синод решил шуму не поднимать и местную церковь не восстанавливать, тем более что тогда уже Плосково и Рождествено практически слились.
— Вот оно как, — задумчиво протянул Стас. — Получается, и книга нашлась, и Прозрачный Отрок был взаправду… Можно ожидать, что откопают и стойбище князя Ондрия. Да-а… Сны…
— Я вам вот что скажу, молодой человек, — и Горохов склонился так близко, что Стаса защекотала его борода, — позиция, занятая наукой в отношении этого чуда, показала всю её, этой науки, гнилость. Ведь был уже девятнадцатый век! Сюда понаехало образованного люда видимо-невидимо. Тот же Никитин, кстати. Выяснили, что половина прихожан узрела Отрока, половина — нет, но все слышали. Казалось бы, сомневайся, толкуй, но факт прими. А они сделал и вывод: не было ничего, просто сожгли по пьянке церковь, а свалить хотели на чудо. Разве так можно?
— Был Отрок, — вздохнув, сказал Стас. — Доподлинно был.
— Вот вы говорите, что был, а местный игумен скажет, что не был. У вас — доверие к сообщению жителей, а у отца Паисия — решение Синода. Но ведь Синод решение принимал, тоже доверяя чьему-то сообщению! Ведь ни один член Синода лично в плосковской церкви не то что во время чуда, а вообще никогда не был! Но любой академик, вот хоть этот Львов, скажет вам: факты давай, а иначе — не было Отрока. Казалось бы, какие тебе ещё факты, кроме рассказа очевидцев? А он говорит, выводы на вере строишь, а не на знании. А сами академики, что ли, наоборот поступают?!
Поглядев в сторону берега, краевед понизил голос:
— А ныне, когда наш Верховный, Антон Иваныч Деникин, взял на себя обязанности главы Синода, вообще всем общественным наукам, и особливо истории, конец! Теперь все идеолухи будут возвышать только его и угодное ему, скрывая неугодное!..
Стас никогда ни о чём подобном не задумывался, а потому, засмеявшись, ответил цитатой:
— «Неверные весы — мерзость перед Господом, правильный вес угоден ему».
— Так то перед… а, это из Притч Соломоновых; надо же, вы знаток, редкость в наше безбожное время. — И, скосив круглый глаз на собеседника, добавил: — Учитывая такую вашу хорошую память, молодой человек, должен предупредить, что я вам ничего не говорил и вы ничего не слышали!
— Во как! — поразился Стас.
Вечером вся группа, определившись с ночёвкой в родной плосковской гостинице, собралась в беседке у колодца. Академик, отговорившись усталостью, не пришёл. На самом деле он просто преизрядно налился красным и засыпал на ходу — Владимир увёл его в монастырские покои. Зато краевед Горохов, поселившийся в той же гостинице, что и практиканты, быстро стал душой общества. Разговор о букве «ё», непонятно как попавшей, в слове «Алёнушка», на титульный лист найденной в монастыре книги, затеял именно он, однако Жилинский перехватил слово, вследствие чего и получился совершенно спонтанно тот самый «публичный диспут», которого он хотел.
— Специальную букву для обозначения звука, промежуточного между «е» и «о», придумала в 1764 году княгиня Дашкова, директор Петербургской академии наук, — говорил профессор. — Но буква не прижилась, и продолжали писать «е», «io», «ьо» или «йо», и лишь изредка «ё». В 1904 году Академия наук учредила комиссию по реформированию русского правописания. Комиссия эта заседала лет десять и предложила упразднить некоторые буквы вроде «фиты», «ера» и «ятя», а также рекомендовала ввести как обязательную букву «ё».
— Но, други мои, — вмешался Горохов, — даже в мае 1917 года Временное правительство не одобрило рекомендаций Академии наук!
— И только лидер нации, Лавр Георгиевич Корнилов, решительно ввёл новинку в русское правописание! — с воодушевлением сказал профессор. — Буквально за год до своей гибели он потребовал утверждения новых правил. И поступил совершенно верно, ибо отсутствие буквы «ё» постоянно порождало нелепицы! Например написано «все впереди» или «А годы проходят, все лучшие годы». Это как читать — «все» или «всё»? «Ребра» или «рёбра»? «Сел» или «сёл»? «Берег» или «берёг»? Примеров сотни. А фамилии? Оказалось, они звучат не так, как написаны! Не «Ришелье», а «Ришельё», не «Дежнев», а «Дежнёв». Селезнев и Селезнёв — это ведь разные фамилии! Впрочем, это вы знаете.
— Но вот теперь в монастыре найдена книга, в которой буква «ё» употреблена при дате «1668 Р. Х. », то есть почти за сто лет до того, как княгиня Дашкова предложила её. Что, други мои, означает этот факт? Историки-начётчики, конечно, скажут вам…
Стас так и не узнал, что скажут историки-начётчики. В темноте его щеки коснулись шелковистые волосы, ноздри заполнил нежный аромат, и голос Алёны шепнул в ухо еле слышно:
— Стасик, мне надо с тобой поговорить…
Взяв девушку под руку, он отошёл с нею в сторонку, за беседку, в густую тень лип, росших вдоль аллейки.
— Да, Леночка, слушаю тебя, — сказал он.
Тонкие руки обняли его, и губы неумело ткнулись ему в подбородок. Стас удивился, но быстро справился с собой, одной рукой обнял девушку за талию, а другой приподнял её подбородок и продемонстрировал, как правильно целуются.
— Нет… — прошептала она, переводя дух. — Не надо…
— Вот и я так думаю, — ласково ответил он, поцеловал её ещё раз, но теперь по-братски, и ушёл.
Стаса ждала Матрёна, однако сначала он отправился в монастырь. Рассказ краеведа о явлении Прозрачного Отрока окончательно выбил его из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Два немалых телом господина стояли по пояс в воде и, упираясь друг в друга могучими животами, продолжали собачиться, то есть вели научную дискуссию. Вздымая брызги, Стас решительно подошёл к ним и постучал А. Н. Львова пальцем по плечу.
— Господин академик! — сказал он. — Там Маргарита Петровна заскучала, а профессор Жилинский откупорил новую бутылочку. Вы уж идите.
— А, чудно, благодарю, — ответил академик и, помахав рукой, прокричал: — Игорь Викентьевич, голубчик, я иду!
— А до вас, господин Горохов, у меня дело есть, — сказал Стас после того, как Львов удалился, нисколько не усомнившись в праве этого странного студента распоряжаться передвижениями академиков в пространстве. — Вам не побрызгать на спинку, для охлаждения?
— Нет, благодарю. — И краевед всей своей массой сел в воду. — Уф-ф, хорошо! Присаживайтесь рядом, друг мой. Что за дело?
— А вот вы упомянули о Прозрачном Отроке. Не поделитесь ли, кто таков?
— У-у-у, это занятнейшая история. Святейший синод специально заседал! Якобы случилось в Плоскове, в церкви Покрова Богородицы чудо: Прозрачный Отрок возник на амвоне, прямо во время пасхальной службы.
— А разве в Плоскове была церковь?
— Была, после победы над Наполеоном поставили. Там сейчас вместо неё гостиница. А в 1822 году произошло явление Отрока. И власти церковные встали в тупик: как сие толковать? Если бы от того чуда что хорошее произошло, наверняка прославили бы его во все края. Но результат был, сказать по правде, печальный: церковь сгорела едва не вся, батюшка умом тронулся, троих насмерть задавили, а местный помещик вскоре помер.
— Как помещик? Деревня-то была монастырской…
— Это вы, друг мой, плохо историю учили. Пётр-то Алексеевич, при котором, по мнению этих фанфаронов, академиков, в монастыре построили храм, наоборот, лишал монастыри всяких привилегий! И земель с людишками у них поотнимал немало. Да. В общем, Синод решил шуму не поднимать и местную церковь не восстанавливать, тем более что тогда уже Плосково и Рождествено практически слились.
— Вот оно как, — задумчиво протянул Стас. — Получается, и книга нашлась, и Прозрачный Отрок был взаправду… Можно ожидать, что откопают и стойбище князя Ондрия. Да-а… Сны…
— Я вам вот что скажу, молодой человек, — и Горохов склонился так близко, что Стаса защекотала его борода, — позиция, занятая наукой в отношении этого чуда, показала всю её, этой науки, гнилость. Ведь был уже девятнадцатый век! Сюда понаехало образованного люда видимо-невидимо. Тот же Никитин, кстати. Выяснили, что половина прихожан узрела Отрока, половина — нет, но все слышали. Казалось бы, сомневайся, толкуй, но факт прими. А они сделал и вывод: не было ничего, просто сожгли по пьянке церковь, а свалить хотели на чудо. Разве так можно?
— Был Отрок, — вздохнув, сказал Стас. — Доподлинно был.
— Вот вы говорите, что был, а местный игумен скажет, что не был. У вас — доверие к сообщению жителей, а у отца Паисия — решение Синода. Но ведь Синод решение принимал, тоже доверяя чьему-то сообщению! Ведь ни один член Синода лично в плосковской церкви не то что во время чуда, а вообще никогда не был! Но любой академик, вот хоть этот Львов, скажет вам: факты давай, а иначе — не было Отрока. Казалось бы, какие тебе ещё факты, кроме рассказа очевидцев? А он говорит, выводы на вере строишь, а не на знании. А сами академики, что ли, наоборот поступают?!
Поглядев в сторону берега, краевед понизил голос:
— А ныне, когда наш Верховный, Антон Иваныч Деникин, взял на себя обязанности главы Синода, вообще всем общественным наукам, и особливо истории, конец! Теперь все идеолухи будут возвышать только его и угодное ему, скрывая неугодное!..
Стас никогда ни о чём подобном не задумывался, а потому, засмеявшись, ответил цитатой:
— «Неверные весы — мерзость перед Господом, правильный вес угоден ему».
— Так то перед… а, это из Притч Соломоновых; надо же, вы знаток, редкость в наше безбожное время. — И, скосив круглый глаз на собеседника, добавил: — Учитывая такую вашу хорошую память, молодой человек, должен предупредить, что я вам ничего не говорил и вы ничего не слышали!
— Во как! — поразился Стас.
Вечером вся группа, определившись с ночёвкой в родной плосковской гостинице, собралась в беседке у колодца. Академик, отговорившись усталостью, не пришёл. На самом деле он просто преизрядно налился красным и засыпал на ходу — Владимир увёл его в монастырские покои. Зато краевед Горохов, поселившийся в той же гостинице, что и практиканты, быстро стал душой общества. Разговор о букве «ё», непонятно как попавшей, в слове «Алёнушка», на титульный лист найденной в монастыре книги, затеял именно он, однако Жилинский перехватил слово, вследствие чего и получился совершенно спонтанно тот самый «публичный диспут», которого он хотел.
— Специальную букву для обозначения звука, промежуточного между «е» и «о», придумала в 1764 году княгиня Дашкова, директор Петербургской академии наук, — говорил профессор. — Но буква не прижилась, и продолжали писать «е», «io», «ьо» или «йо», и лишь изредка «ё». В 1904 году Академия наук учредила комиссию по реформированию русского правописания. Комиссия эта заседала лет десять и предложила упразднить некоторые буквы вроде «фиты», «ера» и «ятя», а также рекомендовала ввести как обязательную букву «ё».
— Но, други мои, — вмешался Горохов, — даже в мае 1917 года Временное правительство не одобрило рекомендаций Академии наук!
— И только лидер нации, Лавр Георгиевич Корнилов, решительно ввёл новинку в русское правописание! — с воодушевлением сказал профессор. — Буквально за год до своей гибели он потребовал утверждения новых правил. И поступил совершенно верно, ибо отсутствие буквы «ё» постоянно порождало нелепицы! Например написано «все впереди» или «А годы проходят, все лучшие годы». Это как читать — «все» или «всё»? «Ребра» или «рёбра»? «Сел» или «сёл»? «Берег» или «берёг»? Примеров сотни. А фамилии? Оказалось, они звучат не так, как написаны! Не «Ришелье», а «Ришельё», не «Дежнев», а «Дежнёв». Селезнев и Селезнёв — это ведь разные фамилии! Впрочем, это вы знаете.
— Но вот теперь в монастыре найдена книга, в которой буква «ё» употреблена при дате «1668 Р. Х. », то есть почти за сто лет до того, как княгиня Дашкова предложила её. Что, други мои, означает этот факт? Историки-начётчики, конечно, скажут вам…
Стас так и не узнал, что скажут историки-начётчики. В темноте его щеки коснулись шелковистые волосы, ноздри заполнил нежный аромат, и голос Алёны шепнул в ухо еле слышно:
— Стасик, мне надо с тобой поговорить…
Взяв девушку под руку, он отошёл с нею в сторонку, за беседку, в густую тень лип, росших вдоль аллейки.
— Да, Леночка, слушаю тебя, — сказал он.
Тонкие руки обняли его, и губы неумело ткнулись ему в подбородок. Стас удивился, но быстро справился с собой, одной рукой обнял девушку за талию, а другой приподнял её подбородок и продемонстрировал, как правильно целуются.
— Нет… — прошептала она, переводя дух. — Не надо…
— Вот и я так думаю, — ласково ответил он, поцеловал её ещё раз, но теперь по-братски, и ушёл.
Стаса ждала Матрёна, однако сначала он отправился в монастырь. Рассказ краеведа о явлении Прозрачного Отрока окончательно выбил его из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112