Директор ФРБ Эдгар Гувер, узнав об этом, был взбешен. Он позвонил в Даллас и предупредил, чтобы впредь улики, добытые его ведомством, не обсуждались публично. Карри был поклонником Гувера и с гордостью вывесил у себя в кабинете его фотографию с надписью ему, Карри. Тем не менее под влиянием какого-то, казалось, самовозникающего импульса разоблачения продолжались. Не было такой отвратительной подробности или такого участника событий, о которых бы умолчали. Окружной прокурор Генри Уэйд прозрачно намекнул, что Жаклин Кеннеди и Линдона Джонсона могут вызвать в Даллас для дачи показаний, а осторожнейший из комментаторов Дэвид Бринкли прямо заявил, что президента убил какой-то «подонок из винтовки, заказанной по почте». Почти все выдающиеся юристы впали в неистовство. Председатель Верховного суда Эрл Уоррен, смотря у себя дома телевизионную передачу, в которой приводились улики против Освальда, вспомнил случай, когда один шериф на Юге передал по телевидению признание обвиняемого. Суд низшей инстанции признал этого человека виновным, а Верховный суд вынужден был пересмотреть приговор. Нынешнее нарушение закона было, по мнению Уоррена, куда более серьезным.
Поскольку Роберт Кеннеди не мог выполнять своих обязанностей министра юстиции, фактически обязанности министра выполнял его заместитель Ник Катценбах Он предложил создать комиссию по расследованию, которую позднее возглавил председатель Верховного суда.
К своему ужасу, Катценбах узнал, что новый президент уже принял предварительное решение о создании техасской комиссии по расследованию убийства Кеннеди, в которую не должно было входить ни одного нетехасца, в том числе ни одного представителя федеральных властей. Катценбах отправился к вашингтонскому адвокату Эйбу Фортасу, бывшему в самых близких отношениях с Джонсоном. Катценбах без обиняков заявил ему, что считает идею нового президента страшной ошибкой.. От Фортаса он впервые узнал, что Джонсон намерен опубликовать доклад ФБР об обстоятельствах убийства, как только тот будет готов. Этого тоже нельзя делать, доказывал Ник и настаивал на том, чтобы доклад проходил через руки министра юстиции и его самого.
Для председателя Верховного суда или заместителя министра юстиции не обязательно заниматься рассмотрением неприглядной стороны событий или беспокоиться по поводу их возможных последствий. В полицейском управлении Далласа вопрос о безопасности Освальда вызывал тревогу. Так, один капитан полиции звонил Фритцу по поводу угроз в адрес арестованного. Ему было сказано, что это дело Карри.
Намек окружного прокурора Уэйда, что овдовевшую первую леди, возможно, попросят дать показания в техасском суде, привел всех в ужас. В Далласе было довольно широко распространено мнение, что, «после всего того, ей пришлось пережить, не приходится ожидать, чтобы она вернулась сюда и присутствовала на разбирательстве этого отвратительного преступления». Эти слова принадлежат Джеку Руби. Руби пошел, однако, еще дальше. Он был убежден, что «ради нашего любимого президента кто-то должен» сделать так, чтобы надобность в этой поездке отпала. Сделать это, очевидно, мог только доброволец. Всю свою жизнь Джек считал себя мстителем — достаточно было какого-нибудь антисемитского замечания, чтобы он потерял самообладание, а в своем мщении он всегда прибегал к насилию. Руби был физически слабым человеком, прямым и простодушным. Подобно ребенку, он не был способен предусмотреть последствия бурной вспышки, сопровождающейся применением физической силы.
Хотя железные ворота Белого дома и были закрыты ради предосторожности, интерес публики был сосредоточен на постаменте с гробом. Полтора века в бальном зале оказывали последние почести праху пяти президентов, умерших во время пребывания на посту: Гаррисону, Тэйлору, Линкольну, Гардингу и Франклину Рузвельту, однако для их современников это были события, происходившие где-то в другом месте, о которых лишь читали в газетах. 23 ноября 1963 года такого отставания от событий больше не было. Мощное объединенное усилие средств массовой информации привело всю нацию на Пенсильвания-авеню, 1600 и при помощи разно фокусных линз «Зумара» через подстриженную лужайку, на залитые дождем ступени президентской резиденции. Когда военный моряк щелкнул каблуком, салютуя прибывшему высокопоставленному лицу, десятки миллионов телезрителей видели разлетевшиеся при этом брызги и вымокшие гамаши моряка. На лице Нины Уоррен, когда она вышла из Северной галереи, были видны слезы, и все могли наблюдать, как Сарджент Шривер и Энджи Дьюк протягивали друг другу свои мокрые руки. В перерывах показывали задрапированный траурными флагами северный вход в Белый дом.
Целых семь часов продолжалась величественная пантомима. Периодически в телевизионную передачу включали отрывки из фильмов, траурную музыку или показывали Даллас; иногда говорил комментатор.
В Белом доме посетителей проводили в Синий зал, где члены семьи убитого президента по очереди выполняли роль хозяев; затем они проходили через Зеленый и Восточный залы, останавливались у подножия гроба, а потом спускались вниз по лестнице.
Из уважения к новому президенту правила этикета во время панихиды были пересмотрены. Было очевидно, что Линдон Джонсон должен первым пройти мимо гроба, когда удалится семья Кеннеди. Поэтому тех, кто прибыл раньше, просили подождать, пока новый президент не пройдет через Восточный зал. А таких было много. Генерал Тэйлор и его супруга приехали к концу службы. До них прибыло еще две автомашины, и молодой адъютант, промокший до нитки, подбежал к ним и попросил их оставаться в машине. Дуайт Эйзенхауэр и его сын Джон ожидали в Синем зале.
После того как Жаклин Кеннеди освободила зал заседаний правительства от вещей мужа, там собрались члены кабинета, намереваясь пройти к гробу вслед за Джонсоном. Но он сорвал их план. Перейдя в сопровождении лидеров конгресса Уэст Икзекьютив-авеню, Джонсон, не заходя в зал заседаний, обошел со свитой постамент с гробом президента.
За ними, поздоровавшись с Джонсоном, последовали члены кабинета.
Пришли и враги Кеннеди — у них не было иного выхода. Демонстративное пренебрежение к Белому дому в эту субботу было немыслимым для всякого, кто играл хоть какую-то роль в общественной жизни. Ненавистники выступали в прошлом слишком громогласно, и вопрос о том, не был ли стрелявший участником более широкого заговора, все еще оставался открытым. Нет сомнения, что некоторые из посетителей лицемерили, но очень многие из тех, кто резко расходился с президентом во взглядах, испытывали к нему симпатии как к человеку.
Представители прессы составили одну из двух последних делегаций, прошедших мимо гроба. В другую входил обслуживающий персонал Белого дома. К этому времени все знаменитости удалились. Послы возвратились на Массачусетс-авеню, губернаторы — в номера своих отелей, сенаторы — в Капитолий. Те, кто работал на радио, в печати и на телевидении, не проявляли интереса ни к печальной церемонии, в которой участвовали их коллеги, ни к молитвам сержанта Джордано, слуг Чарльза Финклина и Джорджа Томаса, и широкая публика так о них и не узнала. Тем не менее все это было, и в отличие от официальных лиц люди эти поступали так отнюдь не по обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158