Даже ювелир Чермак не очень щедро платил. А уж перед ним Дворжаку больше всего хотелось появиться в хорошем платье и с независимым видом.
Кокетливой Йозефе, продолжавшей кружить всем головы, Дворжак простил насмешливое к себе отношение, смирился с отказом, полученным затем от приглянувшейся ему Анны Матейковой - дочери одного из коллег по оркестру, но стал посматривать на младшую дочь ювелира. Аничка, которую он знал еще десятилетним ребенком, превратилась в милую девушку и дарила своего учителя музыки исключительным вниманием. Она довольно хорошо играла, но еще лучше пела красивым, звучным кон­тральто. Дворжак не прочь был на ней жениться. Вот только как получить согласие ее отца? Старый ювелир все мерил на золото, и бедный музыкант не представлялся ему подходящей партией для дочери. Чтобы увеличить свои доходы, Дворжак поступил работать домашним учителем музыки в семью бо­гатого купца Яна Неффа.
А тем временем сдвинулись с мертвой точки его дела в театре. Партии оперы были расписаны, и начались репетиции. Несколько позже, как-то в кафе, Сметана говорил, что разрешил эти репети­ции только для того, чтобы не обвиняли его, будто он без причины отклонил оперу отечественного ком­позитора. Сам же он считал, что из-за сложностей вокальных партий и оркестровых нагромождений, явно идущих от Вагнера, опера в таком виде ис­полнена быть не может, хотя и изобилует гениаль­ными находками.
Дворжак тогда этого не знал. Он вызвался сам разучивать партии с солистами. Адольф Чех репе­тировал хоры, а Сметана работал с оркестром. Прошло четыре недели. Артисты и музыканты вна­чале с большим интересом брались за сочинение Дворжака, подогретые успехом его «Гимна» и ра­нее сыгранной увертюрой. Но вскоре послышался ропот. Хор не мог запомнить мелодии, певцы жало­вались на непомерные трудности, уверяя, что отдель­ные места вообще неисполнимы. Красива ли музы­ка, соответствует ли духу произведения - об этом говорили мало. Она была трудна, и все быстро ре­шили, что не стоит тратить на нее время.
Дворжак сердился, бушевал и все-таки довел работу до оркестровых репетиций. Но и тогда не стало лучше. Оркестр гремел. Певцы, не щадя легких, пытались его перекричать. Дворжак чувст­вовал себя среди этого хаоса звуков как во время пытки. Наконец и он согласился с тем, что продолжать работу не стоит, забрал партитуру и вскоре распространился слух, будто он уничтожил ее.
Несколько дней Дворжак нигде не показывался. Его мучила мысль, что срыв постановки в театре, так разрекламированной Прохазкой, может совсем зачеркнуть успех «Гимна» и возродит недоверие к его таланту. Но он не впал в уныние, как полагали многие. Просто он взялся снова за пересмотр все­го, что осталось у него из написанного ранее. Судя по всему, Дворжак хорошо понял, что самобытное искусство не может быть создано на чужеродной основе. Борьба Сметаны за национальную чешскую музыку стала ему понятной и близкой. Безжалостно расправлялся он со своими сочинениями: одни уни­чтожал, другие обрекал на безвестное существо­вание.
Произведения, отобранные как лучшие, Дворжак тут же обозначил новыми номерами опусов. Забе­гая вперед, скажем, что и это упорядочивание не было еще окончательным. Позднее, готовя сочине­ния к изданию, Дворжак опять менял номера опу­сов, что в конце концов создало страшную пута­ницу.
Пересмотрев свои композиции, вынеся им суро­вый приговор, достойный самого строгого, непре­клонного критика, Дворжак снова принялся сочи­нять. Поистине железная воля была у этого чело­века.
17 ноября 1873 года Дворжак обвенчался с Анной Чермаковой. Начало их супружеской жизни не было ни светлым, ни безоблачным. 4 апреля 1874 года родился первенец - сын Отакар. Двор­жаку пришлось искать еще приработок. С помощью друзей он устроился органистом в храм св. Войтеха. Возвращаться в театр он не хотел: работа в оркест­ре отнимала много времени, а он должен был иметь какие-то часы для сочинительства. Однако десять золотых в месяц, выплачиваемые храмом, мало об­легчили его материальное положение. Выросшая в достатке Аничка не могла не роптать. Сдержанный от природы, Дворжак сделался совсем мрачным. Не здороваясь, не обращая ни на кого внимания, как черная туча он появлялся на хорах храма, на­гоняя на всех страх, и сразу же усаживался к орга­ну. Люди сторонились его, избегали с ним загова­ривать, но зная о катастрофе в театре, жалели его. Когда появились на свет одна за другой еще две дочери Дворжака, положение семьи стало совсем невыносимым. Доведенная до отчаяния Аничка с благодарностью приняла от Карла Бендля двести пятьдесят золотых, собранных им среди знакомых музыкантов. Но их хватило ненадолго. Скоро нуж­да снова ворвалась в дом. Дети болели, чахли. Смерть дежурила у их постелей.
Дворжак не переставал сочинять. Среди плача и вздохов вынашивал он свои новые творения. Едва урвав минутку, заносил их на страницы нот­ной бумаги. По воскресеньям во время мессы Дворжак импровизировал в храме. Слушали его с интересом, но никому и в голову не приходило, что бедный, затравленный жизнью органист не просто способный музыкант, композитор, а избранник фор­туны. Пройдет совсем немного времени, и он станет славой и гордостью всего народа.
ПОСРЕДИНЕ СТРАНСТВИЯ ЗЕМНОГО
«Уважаемый Магистрат! Благоволите выдать мне на немецком языке свидетельство об отсутст­вии средств, поскольку это свидетельство мне нуж­но для получения государственной артистической стипендии»,- с таким прошением обратился Двор­жак к городским властям в июне 1874 года, решив испытать счастье и предъявить свои права на стипендию, выдававшуюся, как говорилось в соот­ветствующем постановлении, «молодым, бедным и талантливым» художникам (поэтам, мастерам изобразительного искусства и музыкантам), проживаю­щим в австрийской части Австро-Венгерской им­перии.
У Дворжака были готовы две новые симфонии, которые он без страха считал возможным предста­вить на суд Иоганесса Брамса, критика Эдуарда Ганслика и дирижера придворной оперы Яна Гербека, составлявших венское жюри музыкальной секции. Одна из них - третья по счету симфония, ми-бемоль мажор (обозначенная первоначально как ор. 20, а потом - как ор. 10) -перед этим це­ликом была исполнена объединенным оркестром двух оперных театров под управлением Сметаны. Несмотря на то, что симфония носила внешние сле­ды влияния Вагнера и Листа, она произвела на слу­шателей хорошее впечатление приподнятой торже­ственностью. Героико-эпические тона всех трех частей симфонии и особенно победно-ликующий фи­нал навевали чехам образы легендарного Вышеграда - стольного града князей и королей чешских - или Белой горы, героев которой композитор ранее воспел в своем «Гимне».
Из другой симфонии пражанам было знакомо только пылкое скерцо, которым Сметана продири­жировал за два месяца до наступления у него глухоты. Это была четвертая, ре-минорная, симфо­ния ор. 13, свидетельствовавшая о стремлении авто­ра окончательно преодолеть позднеромантические влияния западноевропейской музыки и противопо­ставить им классическую ясность мысли и симмет­ричность построения. Она заканчивает ряд как бы подготовительных, хотя и весьма значительных и ценных симфоний Дворжака.
Помимо симфоний и справки из магистрата, где говорилось, что учитель музыки Антонин Дворжак, кроме ежегодного жалования органиста в размере ста двадцати шести крон и шестидесяти золотых в месяц, получаемых за частные уроки, не имеет ни­каких других доходов, в Вену пошло еще несколько небольших камерных произведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47