Дорога на Прагу проходит под самыми окнами их дома. Нужно помогать. И так каждый день. Мальчику редко когда удается сбе­гать посмотреть, сколько новых метров железно­дорожного пути уложили через их деревню. Чего доброго и первый паровоз можно прозевать, эту ди­ковинную машину, о которой все толкуют кру­гом.
Тоничек торопится, вытирает столы, ставит ми­ски. Пока гости будут есть, он только взглянет с пригорка за храмом на строительные работы и тот­час вернется.
Вечером в трактир потянутся соседи, чтобы пропустить по кружке пива. Отец возьмет в руки цитру или заставит сына играть польки, которые тот недавно разучил. Потом отправит спать. А чуть солнышко рассеет ночной мрак, туман над Влтавой еще не успеет подняться - вся деревня на ногах. Вставать и ему.
Учился Тоничек старательно, делая успехи и в науках, и в музыке. Только науками он занимался по необходимости, ибо того требовали отец и учитель, а музыка доставляла ему радость. Когда он играл на скрипочке, лицо его преображалось, сияло.
Очень любил Тоничек и природу, которую вос­принимал совсем иначе, чем его сверстники. Пока мальчики на лужайке с криком гонялись за бабоч­кой, он, запрокинув черноволосую головку, мечта­тельно следил за полетом птиц * небесной вышине или, склонившись над цветком, разглядывал его яркую чашечку. Йозеф Шпиц очень скоро заметил поэтическую душу своего молчаливого, застенчи­вого ученика и стал уделять ему больше внимания. Разумеется, он не занимался с ним теорией музы­ки. Для этого Тоничек был еще мал. Но давал ему задания обширнее, чем другим, и помимо танцевальной музыки познакомил его с мессами Гайдна, которые в те времена нередко исполнялись канторами.
Играть соло в храме во время богослужения - предел мечтаний сельского музыканта. О такой ра­дости Тоничек даже не помышлял, когда, терпе­ливо снося окрики и побои своего сердитого учите­ля, разучивал с ним новые мелодии. И вот день настал, когда Йозеф Шпиц привел его в храм на хоры, где располагались музыканты и певцы.
«...Как я был взволнован, с каким страхом я настраивал скрипочку, как дрожал у меня смычок при первых звуках! Но все прошло хорошо. Едва только я кончил, начался шум и движение на всех хорах, все устремились ко мне, знакомые мне бла­гожелательно улыбались, похлопывали добродушно по плечу, а от соседа, первого скрипача, я получил целый грош», - так вспоминал впоследствии Дворжак свое первое серьезное выступление.
Весть о нем разнеслась по деревням. Чехи - народ музыкальный и проявление музыкальных способностей очень ценят. Пришлось Тоничку пока­зывать свое искусство и в соседних Вельтрусах, где обосновался старший брат его отца Ян, и в небольшом костеле Вепршка, где жил дядя Йозеф, славившийся как трубач. Франтишек Дворжак гордился сыном и охотно отпускал его к своим братьям поиграть в их трактирах.
Однако, как только мальчик закончил нелагозевескую двухгодичную школу, отец начал думать, куда бы послать сына совершенствоваться в ремесле мясника.
Выбор пал на Злоницы, расположенные в двад­цати пяти километрах к востоку от Нелагозевса. Там жил брат матери будущего композитора Ан­тонин Зденек, служивший приказчиком у князей Кинских - владетелей Злониц. Он был бездетным и охотно согласился взять к себе Тоничка.
Ко времени приезда туда Дворжака Злоницы насчитывали около двух тысяч жителей, часть которых занималась кустарными промыслами, а часть - земледелием. История этого небольшого местечка уходит далеко в глубину веков. Может быть, еще во времена легендарной княгини Либуше, правившей Чехией, здесь селились люди: случайные раскопки в этом районе обнаружили остатки языческих погребений.
Над зеленью садов, среди которых расположил­ся господский замок, и рядами маленьких домишек с высокими крышами вознеслись башни великолеп­ного храма. Сооруженный в начале XVIII века по проекту Динценгофера на месте старого костела, храм этот был гордостью злоничан и предметом их постоянных забот. А что под этим подразумевалось? Конечно же, прежде всего богатое разнообразие му­зыкального сопровождения всех проходивших там служб.
В те времена, когда вечерние посиделки были единственным развлечением в деревне, в храм ходи­ли не только чтобы молиться или покаяться в своих грехах. Как ни велико было воздействие религии на умы, никто не станет отрицать того, что теат­ральность церковных служб и музыка играли огромную роль в жизни людей. Сознавая то или нет, в храм шли, чтобы отвлечься, на короткое время забыть все повседневное - изнурительный труд от зари до зари, нужду, голод, преследования. И чем импозантнее было зрелища, чем сильнее захватывала музыка, тем легче становилось на душе.
В злоницком храме служили два кантора. Один - Иозеф Томан, обладавший красивым голо­сом, - руководил хором и учил детей в двухлетней начальной школе. Кстати сказать, им был воспитан знаменитый певец Национального театра баритон Йозеф Лев.
Другой кантор - Антонин Лиман - был органи­стом храма и преподавал в третьем, дополнитель­ном, классе школы. Он отлично владел искусством импровизации, играл на скрипке, кларнете и вал­торне. Не довольствуясь исполнением обязанностей органиста, он, одержимый музыкой, в первые же годы своей жизни в Злоницах собрал вокруг себя лучших деревенских музыкантов и создал из них капеллу (оркестр), быстро завоевавшую симпатии всей округи. Свадьба или траурная церемония похорон, обряд освящения нового дома или празд­ник жатвы, покоса, торжество ремесленного цеха - всюду самыми желанными участниками были Лиман и его капелла. В их репертуар входи­ли попурри из опер, фантазии, танцевальные мело­дии и песни, значительную часть которых сочинял сам Лиман. Он не поленился переделать для квар-тета даже партитуру оперы «Волшебная флейта» Моцарта. В архиве его до сих пор сохранились, наряду с небольшими церковными сочинениями, кантаты, песни, дуэты, траурные марши и бесчис­ленное множество различных полек, галопов, мазу­рок, кадрилей, вальсов.
Осенью 1854 года Антонин Лиман стал новым учителем Дворжака.
Будущему торговцу и трактирщику необходимо было знать немецкий язык. Во времена господства Габсбургов он был объявлен государственным языком на всей территории Чехии. Поэтому по приезде в Злоницы мальчика и определили в допол­нительный класс к Лиману, где занятия велись преимущественно по-немецки. Но едва только обна­ружились музыкальные способности Тоничка - а на это не потребовалось много времени, - уроки музыки стали преобладать над всем. Лиман взялся учить мальчика игре на фортепиано и органе, совершенствовал технику его скрипичной игры. Потом начались уроки теории.
Нелегко приходилось Дворжаку. C утра до ве­чера он работал на бойне и в мясной лавке Яна Роубала, к которому был отдан на два года в обучение. Кровь, предсмертные крики животных, крепкие словечки мясников... а там и подзатыль­ник за то, что не удержал быка, дал ему проволочь себя по земле и сбить мастера с ног. Кто считался с тем, что мальчику только тринадцать лет, что руки его еще не окрепли? Хочешь получить права подмастерья, должен все уметь делать, и делать как следует.
Усталый, нередко в синяках и ссадинах, при­бегал Дворжак к Лиману, но и здесь лаской его не баловали. «Лиман был хорошим музыкантом, - вспоминал он, - но вспыльчивым человеком, и вел обучение согласно нравам того времени:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47