Кроме того, квартет этот был первым произведением Дворжака, которое подверглось тщательному разбору. Сделал это на страницах «Далибора» молодой Зденек Фибих.
Закончив «Упрямцев», всю первую половину 1875 года Дворжак работал над камерными сочи­нениями. Сперва это был соль-мажорный струнный квинтет. Под девизом «Своему народу» Дворжак послал его на конкурс камерных произведений, проводимый «Умелецкой беседой», и получил пер­вую премию - пять дукатов. Потом последовали фортепианное трио си-бемоль мажор и квартет ре мажор. К этому же времени относятся Серенада ми мажор для струнного оркестра, которая до на­ших дней остается одним из популярнейших сочи­нений Дворжака, и первая часть «Моравских дуэ­тов».
К возникновению этих дуэтов, по свежести и красоте выделяющихся, пожалуй, из всего вокаль­ного наследия Дворжака, имели непосредственное отношение супруги Нефф. С 1873 года, поступив к ним работать домашним учителем музыки, Двор­жак регулярно в определенные дни посещал их дом. Обычно он приходил по вечерам. Час занимался с детьми у фортепиано. Затем хлебосольные хозяева приглашали его к вечернему столу. Нередко здесь бывали еще кое-какие гости. В частности, у Неффов Дворжак познакомился с молодым Леошем Яначком, учившимся тогда в Органной школе. После ужина начиналось музицирование.
Ян Нефф, успешно руководивший делами своей торговой фирмы, досуги отдавал литературе и музы­ке. Он отлично пел и с момента создания «Глагола Пражского» был его активным членом. Жена Мария, образованная, интеллигентная женщина, была под стать ему. Она тоже увлекалась музыкой и старалась привить эту страсть детям. У Неффов постоянно звучали народные песни, романсы, дуэты.
С появлением в их доме Дворжака домашнее музицирование превратилось в настоящие концер­ты, послушать которые приходили друзья и знако­мые Неффа. Дворжак аккомпанировал у рояля или играл на скрипке, а хозяева пели. Больше все­го им нравилось петь дуэтом, поэтому, естественно, в основном звучали сочинения Мендельсона и Шумана. Яну Неффу, уроженцу Моравии, очень хотелось пополнить репертуар родными мелодия­ми, и он обратился как-то к Дворжаку с просьбой обработать какие-нибудь чешские или моравские народные песни для двух голосов. Дворжак не мог отказать Неффу, выручавшему его в трудную мину­ту деньгами, и взял домой предложенный ему сбор­ник моравских песен и напевов Франтишка Суши­ла. Однако через несколько дней он пришел и в своей несколько грубоватой манере решительно за­явил:
- Я не буду этого делать. Если хотите, я на­пишу дуэты по своему вкусу, а к этим песням вто­рые голоса писать не буду!
Неффы не возражали. Показали тексты, кото­рые им больше всего нравились, и стали ждать. Очень скоро Дворжак принес им три дуэта (ор. 20), написанных, с ориентацией на голоса заказчиков, для сопрано и тенора. Это были великолепные по свежести гармонии дуэты с типичным для Двор­жака красочным, но мягким аккомпанементом. Ян Нефф был в восторге и попросил написать еще для двух женских голосов, так как часто его жена пела вдвоем с Марией Блажковой, воспитательни­цей их детей.
Дворжак уже работал над пятой симфонией и начал писать оперу «Ванда», но все же выкроил время и сочинил вторую тетрадь «Моравских дуэ­тов» (ор. 29) для сопрано. Пять дуэтов за пять дней. Мелодии рождались легко, такт за тактом, словно кто-то их напевал ему. Дворжак был так доволен, что затем, уже без вмешательства Неффа, по собственному побуждению, написал еще и тре­тий, самый большой цикл (ор. 32), включавший десять дуэтов.
Получив столь порадовавшие их сочинения, Неффы задумали устроить большой музыкальный праздник и начали разучивать дуэты. Очень скоро они поняли, что все написанное для них Дворжаком далеко не пустячок и не может оставаться только в рамках домашнего музицирования. Зная матери­альное положение Дворжака, Ян Нефф предложил на свой счет издать его дуэты с условием, что поло­вина тиража будет его собственностью, а половину он вручит автору в полное распоряжение. К тому времени у Дворжака было напечатано только шесть песен на тексты Краледворской рукописи, и поэтому неожиданная возможность получить еще одну печатную тетрадку своих сочинений его не­сказанно образовала.
В первое издание «Моравских дуэтов», сделан­ное тем же Эмануэлем Старым, вошло тринадцать песен: пять из второй тетради и восемь из третьей. Там стояло посвящение Яну и Марии Нефф, а внизу было обозначено: издание собственное. Под такой скромной надписью скрывался великодушный по­ступок Яна Неффа, сохранявшего за Дворжаком право на дальнейшие издания.
Получив свою часть тиража, Ян Нефф распоря­дился несколько экземпляров одеть в роскошные переплеты и без ведома Дворжака, написав сопроводительные письма от его имени и подделав его подпись (в чем помогла Мария Блажкова), отпра­вил эти экземпляры Брамсу, Ганслику и другим влиятельным, музыкальным деятелям.
Легко представить себе, как в душе все весели­лись, когда несколько дней спустя недоумевающий Дворжак рассказывал им, что получил письмо от Ганслика, в котором тот благодарил его за письмо, а он ведь ему ничего не писал.
Разумеется, Нефф не признался в своей под­делке. Он пожимал плечами, делал вид, что тоже недоумевает и строго поглядывал на жену и гу­вернантку, готовых прыснуть от смеха. Благород­ного Неффа не мучали угрызения совести. Помыс­лы его были чисты, и руководили им самые луч­шие побуждения. Оставляя Дворжака в полном не­ведении, он ждал ощутимых результатов предпри­нятых им шагов.
Роль Неффа в жизни и творчестве Дворжака далеко не исчерпывается этим. Страстный славяно­фил (на здании его торговой фирмы не было недо­статка в русских и польских надписях - и это в период австрийского господства!), он постоянно со­бирал вокруг себя ученых и артистов славянского происхождения. Знаменитый ботаник профессор Ладислав Челяковский, путешественник Йозеф Корженский, литераторы, специалисты по польской культуре, руссисты, наконец, протоиерей русского православного храма в Праге Апраксин были час­тыми его гостями. В доме у Неффа велись беседы о древности и богатстве славянской культуры, об­суждались новые сочинения Тургенева, Некрасова, избранных в 1876 году членами «Умелецкой бесе­ды», переводы Пушкина, Жуковского, Гоголя; на­ряду с чешскими, пелись русские народные песни, украинские думки.
Дворжак невольно ко всему этому прислуши­вался, все впитывал, а садясь к роялю аккомпани­ровать, знакомился с соответствующей музыкаль­ной литературой и убеждался, что действительно русские, польские, украинские народные песни, как и чешские, вполне заслуживают того, чтобы ими восхищались.
Неизвестно, из каких сборников почерпнул Дворжак мелодии русских и украинских народных песен, кто ему их дал. Но факт тот, что в день, когда Нефф торжественно отмечал двадцати­летие руководимой им фирмы, жена его и Луиза Челяковская под аккомпанемент Дворжака испол­нили обработанные им две украинские и четырнад­цать русских популярных народных песен, в том числе «Вниз по матушке по Волге», «Во поле бе­резонька стояла», «Цветы-цветочки» и другие.
Неудивительно, что и симфония фа мажор, пятая по счету, писавшаяся сразу же после перво­го цикла «Моравских дуэтов», существенно отлича­ется от всех предыдущих и содержанием, и средст­вами выразительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47