голуби досмотрены, сад ухожен, площадка для кегельбана расчищена, шары и кегли приготовлены для игры. На прежнем месте в его комнате стояли инструмент и рабочий стол. Все было как до отъезда, все как он любил. Только сад разросся, стал гуще. Дворжак бродил по Высокой и не мог налюбоваться. А тем временем весть о его возвра­щении разнеслась по округе. Едва стало смер­каться, толпы крестьян, из Тршебско, Высокой и Богутина с лампионами и музыкой появились у ворот усадьбы Дворжака. Радость их была так иск­ренна и неподдельна, что Дворжак расчувствовал­ся больше, чем на вокзале. Сопровождаемый пляшущей и поющей гурьбой, он спустился в де­ревню к трактиру и там отпраздновал свое возвра­щение.
Утром в храме Тршебско служилась благо­дарственная месса. Дворжак, конечно, сидел у органа. А потом пришли рабочие и стали разби­рать этот старенький, примитивный, малозвучный орган. Стучали, суетились. Что-то увозили и что-то привозили в больших ящиках с меткой жижковской фирмы «Э. Ш. Петр». Все лето в храме шла работа. Прерывалась она лишь на время богослу­жения. Наступил день рождения Дворжака, и в памятной книге школы в деревне Тршебско появи­лась запись: «Известный композитор маэстро д-р Ант. Дворжак подарил здешнему храму господнему новый орган, который был 8 сентября освящен и передан для использования по назначению». А ру­кой Дворжака дальше было написано: «И я играл на органе! Ант. Дворжак».
Дворжак наслаждался отдыхом на даче. В это лето были сочинены только Юморески - восемь пьес для фортепиано. В некоторых из них исполь­зованы темы, предназначавшиеся для оперы о Гайавате (седьмая Юмореска, существующая во всевозможных обработках, пользуется особенной популярностью). А тем временем в Праге шла бит­ва между музыкальными организациями за право первыми устроить осенью авторский концерт из произведений Дворжака. Камерной музыки это не касалось. Квартет, организованный Виганом еще до отъезда Дворжака в Америку (в него входили Карел Гофман - первая скрипка, Сук - вторая скрипка, Недбал - альт, и ученик Вигана Отто Бергер - виолончель), известный вначале просто как квартет консерватории, успел завоевать широ­кую популярность и стал называться Чешским квартетом. А с тех пор как за пульт вместо тяжело больного Отто Бергера сел сам Виган, ансамбля, равного этому квартету, в стране не было. Поэто­му вопрос с организацией концерта из камерных произведений Дворжака решился просто, и он ус­пешно прошел в Рудольфинуме 28 сентября.
А вот с исполнением симфонических вещей дело обстояло сложнее. «Умелецка беседа» и мо­лодая Чешская филармония ревностно оспаривали право первенства. Это походило даже на склоку, вынесенную на страницы газет. В результате «третьим радующимся» оказался Национальный театр, проявивший большую оперативность. Пока конкуренты спорили, театр силами своего оркестра и солистов устроил 12 октября из произведений Дворжака и под его управлением торжественный концерт, во втором отделении которого впервые в Праге прозвучала симфония «Из Нового Света». В темпераментном исполнении автора симфония эта доставила огромное удовольствие и слушате­лям, и исполнителям. На долю композитора выпал настоящий триумф.
Между тем Жанетта Тэрбер прилагала усилия, чтобы вернуть Дворжака в Нью-Йорк. Снова в ход пошли «долларовые аргументы», а устоять против них было не легко. Проведя приемные экза­мены в консерватории, Дворжак поздней осенью, сердясь на судьбу и ворча, поехал в Америку, предупредив, что делает это последний сезон и весной окончательно вернется в Прагу. С ним отправились только жена и младший сынишка Отакар - дабы два сорванца в доме не изводили своими шалостями бабушку Чермакову и кроткую Отилию.
Как и первые два года, Дворжак в Нью-Йорке добросовестно выполнял все обязанности согласно договору, но энтузиазма в нем уже не было. От него ждали оперу о Гайавате, а он почему-то не сочинял ее. Успехи концертов его мало радовали, хотя по-прежнему Дворжак никак не мог пожало­ваться на невнимание американских слушателей и прессы. Его произведения постоянно включались в программы выступления того или иного оркестра или объединения, им отводились отдельные вечера. Фа-мажорный квартет за один год был исполнен бостонцами пятьдесят раз! Разве это не успех? Нью-Йоркская филармония избрала Дворжака сво­им почетным членом и вручила ему соответствую­щий диплом. А Дворжак все больше отдалялся от окружавших, уходил в свои мысли и переживания, ждал писем от детей, спешил в гавань к приходу корабля из Европы и вместе с женой считал дни до отъезда.
Из Праги писали, что Чешский квартет с успе­хом исполнял его сочинения в Германии, что «Карнавал» под управлением Рихтера вызвал сенсацию, что в Праге играли квинтет с контраба­сом, а Национальный театр возобновил «Димит­рия»; что в Мангейме и лейпцигском Гевандхаузе исполнялась симфония «Из Нового Света»; что Недбал написал скрипичную сонату и все хвалили в ней школу Дворжака; наконец, что в Академии наук, распределяя годичные премии, присудили премию в тысячу золотых «господину д-ру Двор­жаку, находящемуся ныне в Америке»...
Дворжак рвался домой и давал себе слово больше никогда и ничем не соблазняться и не подписывать никаких контрактов. Каждый месяц казался ему вечностью.
В такие' дни рождался виолончельный концерт си минор. Сообщая Гёблу, что он закончил уже пе­рвую часть, Дворжак писал: «Не удивляйся, я сам удивляюсь, что решился на такую работу». Трид­цать лет отделяют си-минорный концерт от ранне­го виолончельного концерта Дворжака.
Яначек высказал однажды мысль, что Дворжак обращался то к одному, то к другому жанру порой в силу какой-то неудовлетворенности тем, что сде­лано до него другими, из желания самому что-то сделать в этой области. Вот в примеру - писал он - Дворжак «перелистывает в раздражении «Реквием» Берлиоза - и вскоре появляется его «Реквием». Я вижу в его руках «Св. Елизавету» Листа, и вскоре Лондон слушает «Св. Людмилу» Дворжака». И дальше добавляет: «Только великий композитор способен идти по стопам своих великих предшественников!».
Одна из версий о возникновении виолончельного концерта Дворжака, словно в подтверждение мыс­ли Яначка, гласит, что композитор стал писать его, прослушав накануне в Бруклине второй виолон­чельный концерт Виктора Герберта, который испол­нялся в один вечер с его симфонией «Из Нового Света».
В муках рождалось это произведение. Дворжак писал его урывками, буквально заставляя себя. «Если бы я мог работать так беззаботно, как в Высокой, я бы уже давно его закончил», - писал он в Прагу. 15 января 1895 года он сообщил, что за­вершает финал, но и после этого еще провозился почти месяц.
К счастью, это не отразилось на цельности про­изведения и его эмоциональной окраске. Концерт поистине великолепен. Его играют все лучшие виолончелисты мира. Он полон жизнеутверждения и воспринимается как призыв к победе над испыта­ниями и горестями, выпадающими на долю челове­ка. Это плод огромного дарования и замечатель­ного мастерства композитора.
Партитура концерта написана для большого симфонического оркестра, с характерным для Дворжака богатством красок и насыщенностью звучания. Однако это нисколько не мешает соли­рующему инструменту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47