Написанное для квартета солистов, хора и оркестра, произведение это полно глубоких чувств. Автор все пережил, все выстрадал сам. Излитое им горе глубоко трогает, оставляет неизгладимое впечатление.
Тяжелые переживания придали соотвествующую окраску фортепианному трио и струнному квартеру ре минор, написанному вслед за «Stabat mater». Все эти сочинения, эмоционально связанные с го­рем, выпавшим на волю Дворажака, резко выделя­ются из всего его творчества, полного жизнерадост­ности и оптимизма.
У ПОРОГА МИРОВОЙ СЛАВЫ
Ян Нефф не ошибся в своих расчетах. Послан­ные им в Вену «Моравские дуэты» настолько понравились Брамсу и Ганслику,. что они выхлопо­тали Дворжаку государственную стипендию еще на один год. Кстати сказать, Дворжак получал эту стипендию пять лет подряд. Это дало ему возмож­ность отказаться от должности органиста в храме и позволить себе, наконец, роскошь иметь дома пианино. Конечно, не свое, а взятое на прокат.
Но и это было еще не все.
В те годы Брамс по своему влиянию в музы­кальном мире мог сравниться, пожалуй, только с Листом. К его мнению прислушивались издатели и антрепренеры. Заинтересовать Брамса каким-ни­будь сочинением значило открыть этому сочинению и его автору повсюду широкую дорогу. Так получи­лось с «Моравскими дуэтами». Оценив их по до­стоинству, он предложил Дворжаку позаботиться о переводе их на немецкий язык. Причем настойчиво подчеркивал, что перевод должен быть хорошим, и даже сам заботливо намечал кандидатуры перевод­чиков. А затем рекомендовал их для печати своему берлинскому издателю Фрицу Зимроку. «Вы полу­чите от них такую же радость, как и я»,- писал он Зимроку и, зная отлично психологию людей, сде­лавших искусство источником своих доходов, и пружины, движущие деловым миром, добавлял, что дуэты представляются ему не только красивыми, но и выгодными для издания.
Нелегко было Дворжаку осуществить предло­жение Брамса. Переводчики один за другим отка­зывались выполнить его заказ, опасаясь, что ничего не получат за работу,- материальное положение Дворжака хорошо было известно всем. И кто зна­ет, как бы долго все это протянулось, если бы на помощь не пришел Карел Бендль. Он свел Двор­жака с Йозефом Срб-Дебрновым, заслужившим глубокое уважение чешских музыкантов своим пре­данным и бескорыстным служением оглохшему Сметане: Дебрнов был другом, секретарем, хода­таем по всем его делам. Когда нужда заставила Сметану перебраться в провинцию к дочери, Дебр­нов до последних дней оставался той ниточкой, что связывала больного композитора с Прагой. Смета­на останавливался у него во время своих кратких приездов в столицу, поручал Дебрнову за себя представительствовать, если не мог где-нибудь сам появиться, обсуждал с ним свои творческие планы, хранил у него многие свои рукописи.
Разумеется, Дебрнов охотно взялся помочь Дворжаку. Каждый день после обеда Дворжак стал навещать его. Приходил, молча садился за стол, и так протекало какое-то время, прежде чем они начинали разговаривать. Дворжаку нравился перевод, и он соглашался со всеми предложениями Дебрнова. Доволен остался и Зимрок. Позднее по заказу Зимрока Йозеф Срб-Дербнов перевел «Ван­ду» Дворжака, «Лейлу» и «Трапезундскую прин­цессу» Бендля, оперы Сметаны.
В начале 1878 года все тринадцать «Моравских дуэтов», изданных Неффом, вышли из печати у Зимрока в Берлине под единым опусом (ор. 32) и с немецким названием «Klange aus Mahren». Зимрок это сделал потому, что несмотря на рекомен­дацию Брамса, боялся остаться в убытке, впервые печатая неизвестного в Германии славянского ком­позитора. Убедившись же, что его опасения напрас­ны и тетрадка дуэтов легко расходится, через два года он выпустил новое издание. Там уже, кроме текста по-немецки, были даны еще английский пе­ревод и основной - чешский - текст песен. А на титульном листе красовалась надпись по-чешски.
Дворжак был в восторге от берлинского изда­ния и, желая как-то отблагодарить Брамса, послал ему с посвящением свой ре-минорный струнный квартет. Брамс был старше Дворжака лишь на де­вять лет, но жизнь его с самого начала протекала в кругу известнейших музыкантов. Это дало ему возможность очень рано познать все тонкости ма­стерства. Тесное общение с Шуманом, Иоахимом, Листом, поездки по Европе, знакомство с выдаю­щимися людьми и произведениями искусства сде­лали его разносторонне образованным, утонченным человеком. В своем творчестве он руководствовался принципом - не писать ненужных нот. Поблагода­рив Дворжака за подарок, он наставительно напи­сал ему: «Вы пишете несколько поспешно. Вы должны проставить множество отсутствующих дие­зов, бемолей и бекаров, затем просмотрите кое-где внимательнее также сами ноты, отнеситесь строже к голосоведению и т. п.». Но тут же Брамс сообщал Зимроку: «То лучшее, что должен иметь музыкант, Дворжак имеет...» и горячо рекомендовал об­ратить на него серьезное внимание.
Наставления Брамса не обидели Дворжака. «Вы были так добры, что обратили внимание на ряд ошибок в моих произведениях, и я должен быть Вам за это очень признательным, потому что теперь я действительно увидел много фальшивых нот и за­менил их другими»,- писал он своему доброму, но требовательному покровителю.
Представляя себе, какой интересной и полезной для него могла бы быть личная встреча с Брамсом, Дворжак в один из первых дней 1878 года вдруг собрался и поехал в Вену. К сожалению, Брамса он не застал дома. Тот уехал в Лейпциг. Дворжак оставил у него привезенные ноты, нанес визит Ганслику, а вечером, имея несколько часов до по­езда, пошел слушать концерт Венской филармонии, в котором исполнялась Серенада для духовых ин­струментов Моцарта. Дворжак не знал этого про­изведения раньше, и оно произвело на него силь­нейшее впечатление.
Вернувшись в Прагу, он тотчас же засел писать свою Серенаду для духовых с виолончелью и кон­трабасом. Через две недели эта ре минорная Сере­нада (ор. 44) была готова.
То был период, когда друзья Дворжака - Карел Бендль, Адольф Чех и Йозеф Лев - особенно на­стойчиво побуждали композитора устроить концерт из своих произведений. Больной Сметана уже не дирижировал, не выступал как пианист. Чешскому музыкальному искусству нужна была новая круп­ная фигура. Дворжак колебался: аренда концерт­ного зала стоила больших денег. Окупится ли этот расход? И все же, вспоминая, как тепло была встречена пражская премьера оперы «Хитрый кре­стьянин», Дворжак решил готовиться к такому концерту.
Серенада вполне подходила для задуманной программы. Нужно было ещё какое-то симфониче­ское произведение. Небольшое, но яркое, впечатля­ющее. Перебирая различные образцы, Дворжак остановил свое внимание на «Венгерских рапсодиях» Листа. Это была та форма одночастного про­изведения, которая давала композитору большую свободу. А Дворжаку именно это и нужно было сейчас.
И вот, вслед за Серенадой, одна за другой, с небольшими перерывами во времени, рождаются три «Славянских рапсодии» Дворжака. В это вре­мя композитор был увлечен чешским эпосом. В ча­стности, его воображение занимали образы так на­зываемой «девичьей войны», в связи с тем, что драматург Зейер предложил ему либретто для но­вой оперы о легендарной деве-воительнице Шарке, задумавшей с подругами восстановить в стране матриархат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47