Белье его было невероят-
но грязно и засалено, как и он сам.
- Когда они бежали? - спросил Ребров.
Кравчук достал из-под кровати кусок шпику, сдул с него пыль и стал
рвать зубами. Он чавкал с наслаждением, закрыв глаза и покачиваясь. Ши-
рокая грудь его была вся в шерсти, поблескивал серебряный крестик.
- Кравчук, слышишь?! Когда Масленников бежал?
Хохол открыл узенькие глазки и сказал:
- А ну, хлопче, пошукай трохи-трохи хлеба.
Николай Ребров плюнул и поспешно надел шинель - было десять часов.
Кравчук вновь повалился на кровать.
В канцелярии уже сидели три писаря. За дверью слышались неверные шаги
генерала и злобное кряканье. Писаря совещались, как быть.
Решили о побеге генералу не докладывать.
А вот и... Все вытянулись. Генерал опирался на палку. Лицо его за эти
сутки постарело на целый год. Он сердито застучал палкой в пол и зажевал
губами, прищуренные глаза его подслеповато бегали от стола к столу.
- Где люди? Я спрашиваю: где люди?!
- Не можем знать, ваше превосходительство. Они не ночевали... Кравчук
болен.
Палка застучала в пол сильней, правое плечо в золотом погоне с вензе-
лем приподнялось.
- Арестовать! Арестовать мерзавцев!! - крикнул он так, что все попя-
тились. - Ты! Писарь! Иди ко мне! - Прихрамывая и встряхивая головой, но
стараясь держаться прямо, он кособоко скрылся в кабинете, за ним и Нико-
лай Ребров. - Вот приказ о назначении ротмистра Белявского. Немедленно
отправить. Комнату ад'ютанта Баранова запечатать казенной печатью. Хоро-
шо ли его устроил? Где печать? - он провел взглядом по столу. - Где пе-
чать?! - выдвинул ящик, другой, третий. - Печать!!!
Писаря бросились искать пропажу. Все перевертывали вверх дном, перет-
ряхивали, пуская пыль. Подошедший в суматохе Кравчук тоже стал ползать
под столами на корточках, шарить шомполом под шкафом, заглядывать в печ-
ку, в закоулки и когда генерал, грозя всех отдать под суд, вышел на ули-
цу, Кравчук обтер об штаны пыльные руки и простодушно спросил под общий
смех:
- А чего, хлопцы, мы ищем-то?
- Идиот, дурак, - весело ответил низенький, похожий на мальчишку пи-
сарек Илюшин. - Печать пропала, печать!
- Какая, казенная? - опять спросил хохол. - Да ее ж Масленников на
память узяв.
* * *
Генерал раза два прошелся по аллее. Левая нога его дрейфила и было
тесно дышать. Он останавливался, прикладывал руку к груди и ловил воздух
ртом, животный страх расширял и суживал его глаза.
- Скверно, - говорил он самому себе. - Астма. Дьявол их забери с их-
ней революцией. Сидел бы теперь в Крыму, в своей дачке. Нечего сказать,
в хорошенькой обстановочке околевать приходится.
Он круто повернулся, хотел разнести пробежавшего солдата, который не
отдал ему честь, но в это время:
- Генерал, пожальте кофе кушать! Баронесса ждет.
- А-а. Так-так... Сейчас, - сказал он свежей, в белом чепце и фартуке
молоденькой горничной. - Слушайте, Нелли... А вы, того... Вы возьмите
меня под руку. И пожалуйста поласковей со мной, поласковей... Я так оди-
нок... Слушайте, Нелли... Вы простудитесь. Огонь вы... От ваших щек пы-
шет жаром. И эта грудь... Ах, Нелли!.. Вот возьмите золотой, наш, царс-
кий. Пожалуйста, пожалуйста. Я так несчастен, Нелли, так скучаю. Я очень
долго по ночам не сплю... И вы... того... Не можете ль вы, Нелли-ша-
лунья, приходить ко мне читать? Читать, хе-хе-хе - читать... И ничего
более...
- Какой вы шутники очень...
- Вы думаете? О, да... Мы все шутники... Хе-хе-хе. А вот и лестница.
Мы все шутники, все! - Бритый подбородок генерала чуть дрогнул и что-то
засвербило в носу - Ба-а-льшие шутники... Да, да... - Генерал вздохнул и
зашагал по лестнице, пристукивая палкой.
- Вы по ночам разговаривайть, - сказала Нелли, поддерживая генерала
под локоть. - С кем вы говорить?
- С богом... Молюсь. Мне единственное осталось утешение - молитва.
Да, да, не улыбайтесь, Нелли... Молитва. - Подбородок его задрожал
сильнее, глаза заволокло слезами, но генерал крякнул, выпрямился и, от-
ворив дверь, бодро пошел чрез коридор в столовую.
- Бон жур, женераль, - поднялась ему навстречу краснощекая баронесса
в гофрированном светлом парике.
- Бон жур, мадам! Бон жур! - и, щелкнув шпорами, он поцеловал выхо-
ленную, в бриллиантах, маленькую руку.
- Садитесь, генерал. Пожалуйста, в кресло, в кресло. Мимишка, тубо!
Ну, как вы себя чувствуете, генерал? Вообще как дела?
Сидевшая на подушке Мимишка, пристально глядя на старика, наклонила
лохматую головку влево.
- Благодарю вас, чувствую себя прескверно, - вздохнул генерал, нали-
вая в кофе густые сливки, - так чувствует подыхающий в конуре старый
пес, простите за сравнение.
Мимишка еще пристальней уставилась на генерала и наклонила головку
вправо.
- Что вы, к чему такой пессимизм!.. А правда, вы за последнее время
очень изменились, очень... Вам бы отдохнуть. Ну, а как ваша семья?..
Давно не получали известий?
- Париж молчит... Плохо им там. Ведь мы же все почти оставили в Рос-
сии. А заграница денежки любит, денежки...
Баронесса ласково округлила подведенные глаза и задала вопрос:
- Ну, скажите, генерал, а как же дела вашей армии?.. Вообще, какие ж
ваши планы в дальнейшем?..
- Плохи, - сказал генерал, пожевав губами. - О всем же прочем поз-
вольте, баронесса, умолчать...
- Пардон... Конечно, конечно... - она досадно двинула локтями и бед-
рами. - Вот не угодно ли торта, с цукатом. Вы любите? А знаете, я чем
угощу вас? Сейчас, сейчас... - и она нажала кнопку. - Нелли, подайте
землянику и сливок добавьте в кувшин, - и обращаясь к генералу: - све-
жая, ваше превосходительство, только что с кустов, сама брала...
Генерал, опустив голову, часто мигал и чертил ложкой на скатерти
квадратики. На коротко остриженной седой голове его блестела лысина, и
вся фигура его с подергивающимися позлащенными плечами была несчастна.
Мимишка с грустью смотрела на старика, и ее собачьи глаза покрылись вла-
гой.
- Генерал, ваше превосходительство, - задушевно и тихо произнесла ба-
ронесса. - Ну, будет вам... Ну, расскажите мне что-нибудь веселенькое.
Генерал поднял смущенное, старое, как стоптанный сапог, лицо, взгля-
нул на баронессу и, быстро отвернувшись, выхватил из кармана платок.
- Если б... если б... не вы... баронесса... - прерывистым шопотом на-
чал он, затряс головой и уткнулся в платок.
- Ваше превосходительство... милый...
Генерал шумно высморкался и крикнул вдруг:
- Черти! Пардон, пардон... Тысячу раз пардон... Представьте, баронес-
са, они, черти, украли казенную печать!.. Бегут, бегут, бегут... Куда
бегут, зачем?..
* * *
Печать, действительно, не отыскалась.
Вечером, при закрытых дверях, ротмистр Белявский вел разговор с гене-
ралом.
- Вы, ротмистр, слышали?
- О, да.
- Я совершенно сбился в ситуации событий: и прошлых, и в особенности
будущих. А то, что совершается теперь...
- Разрешите, ваше превосходительство, пояснить, насколько я, так ска-
зать...
- Пожалуйста, пожалуйста.
Генерал развалился с ногами на кушетке:
- Извините, ротмистр, но за последние дни я так... я так...
Ротмистр же сел на круглый табурет, как журавль на кочку. Он вынул
платок, встряхнул его - запахло любимыми духами баронессы "Dolce Mia" -
и высморкался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
но грязно и засалено, как и он сам.
- Когда они бежали? - спросил Ребров.
Кравчук достал из-под кровати кусок шпику, сдул с него пыль и стал
рвать зубами. Он чавкал с наслаждением, закрыв глаза и покачиваясь. Ши-
рокая грудь его была вся в шерсти, поблескивал серебряный крестик.
- Кравчук, слышишь?! Когда Масленников бежал?
Хохол открыл узенькие глазки и сказал:
- А ну, хлопче, пошукай трохи-трохи хлеба.
Николай Ребров плюнул и поспешно надел шинель - было десять часов.
Кравчук вновь повалился на кровать.
В канцелярии уже сидели три писаря. За дверью слышались неверные шаги
генерала и злобное кряканье. Писаря совещались, как быть.
Решили о побеге генералу не докладывать.
А вот и... Все вытянулись. Генерал опирался на палку. Лицо его за эти
сутки постарело на целый год. Он сердито застучал палкой в пол и зажевал
губами, прищуренные глаза его подслеповато бегали от стола к столу.
- Где люди? Я спрашиваю: где люди?!
- Не можем знать, ваше превосходительство. Они не ночевали... Кравчук
болен.
Палка застучала в пол сильней, правое плечо в золотом погоне с вензе-
лем приподнялось.
- Арестовать! Арестовать мерзавцев!! - крикнул он так, что все попя-
тились. - Ты! Писарь! Иди ко мне! - Прихрамывая и встряхивая головой, но
стараясь держаться прямо, он кособоко скрылся в кабинете, за ним и Нико-
лай Ребров. - Вот приказ о назначении ротмистра Белявского. Немедленно
отправить. Комнату ад'ютанта Баранова запечатать казенной печатью. Хоро-
шо ли его устроил? Где печать? - он провел взглядом по столу. - Где пе-
чать?! - выдвинул ящик, другой, третий. - Печать!!!
Писаря бросились искать пропажу. Все перевертывали вверх дном, перет-
ряхивали, пуская пыль. Подошедший в суматохе Кравчук тоже стал ползать
под столами на корточках, шарить шомполом под шкафом, заглядывать в печ-
ку, в закоулки и когда генерал, грозя всех отдать под суд, вышел на ули-
цу, Кравчук обтер об штаны пыльные руки и простодушно спросил под общий
смех:
- А чего, хлопцы, мы ищем-то?
- Идиот, дурак, - весело ответил низенький, похожий на мальчишку пи-
сарек Илюшин. - Печать пропала, печать!
- Какая, казенная? - опять спросил хохол. - Да ее ж Масленников на
память узяв.
* * *
Генерал раза два прошелся по аллее. Левая нога его дрейфила и было
тесно дышать. Он останавливался, прикладывал руку к груди и ловил воздух
ртом, животный страх расширял и суживал его глаза.
- Скверно, - говорил он самому себе. - Астма. Дьявол их забери с их-
ней революцией. Сидел бы теперь в Крыму, в своей дачке. Нечего сказать,
в хорошенькой обстановочке околевать приходится.
Он круто повернулся, хотел разнести пробежавшего солдата, который не
отдал ему честь, но в это время:
- Генерал, пожальте кофе кушать! Баронесса ждет.
- А-а. Так-так... Сейчас, - сказал он свежей, в белом чепце и фартуке
молоденькой горничной. - Слушайте, Нелли... А вы, того... Вы возьмите
меня под руку. И пожалуйста поласковей со мной, поласковей... Я так оди-
нок... Слушайте, Нелли... Вы простудитесь. Огонь вы... От ваших щек пы-
шет жаром. И эта грудь... Ах, Нелли!.. Вот возьмите золотой, наш, царс-
кий. Пожалуйста, пожалуйста. Я так несчастен, Нелли, так скучаю. Я очень
долго по ночам не сплю... И вы... того... Не можете ль вы, Нелли-ша-
лунья, приходить ко мне читать? Читать, хе-хе-хе - читать... И ничего
более...
- Какой вы шутники очень...
- Вы думаете? О, да... Мы все шутники... Хе-хе-хе. А вот и лестница.
Мы все шутники, все! - Бритый подбородок генерала чуть дрогнул и что-то
засвербило в носу - Ба-а-льшие шутники... Да, да... - Генерал вздохнул и
зашагал по лестнице, пристукивая палкой.
- Вы по ночам разговаривайть, - сказала Нелли, поддерживая генерала
под локоть. - С кем вы говорить?
- С богом... Молюсь. Мне единственное осталось утешение - молитва.
Да, да, не улыбайтесь, Нелли... Молитва. - Подбородок его задрожал
сильнее, глаза заволокло слезами, но генерал крякнул, выпрямился и, от-
ворив дверь, бодро пошел чрез коридор в столовую.
- Бон жур, женераль, - поднялась ему навстречу краснощекая баронесса
в гофрированном светлом парике.
- Бон жур, мадам! Бон жур! - и, щелкнув шпорами, он поцеловал выхо-
ленную, в бриллиантах, маленькую руку.
- Садитесь, генерал. Пожалуйста, в кресло, в кресло. Мимишка, тубо!
Ну, как вы себя чувствуете, генерал? Вообще как дела?
Сидевшая на подушке Мимишка, пристально глядя на старика, наклонила
лохматую головку влево.
- Благодарю вас, чувствую себя прескверно, - вздохнул генерал, нали-
вая в кофе густые сливки, - так чувствует подыхающий в конуре старый
пес, простите за сравнение.
Мимишка еще пристальней уставилась на генерала и наклонила головку
вправо.
- Что вы, к чему такой пессимизм!.. А правда, вы за последнее время
очень изменились, очень... Вам бы отдохнуть. Ну, а как ваша семья?..
Давно не получали известий?
- Париж молчит... Плохо им там. Ведь мы же все почти оставили в Рос-
сии. А заграница денежки любит, денежки...
Баронесса ласково округлила подведенные глаза и задала вопрос:
- Ну, скажите, генерал, а как же дела вашей армии?.. Вообще, какие ж
ваши планы в дальнейшем?..
- Плохи, - сказал генерал, пожевав губами. - О всем же прочем поз-
вольте, баронесса, умолчать...
- Пардон... Конечно, конечно... - она досадно двинула локтями и бед-
рами. - Вот не угодно ли торта, с цукатом. Вы любите? А знаете, я чем
угощу вас? Сейчас, сейчас... - и она нажала кнопку. - Нелли, подайте
землянику и сливок добавьте в кувшин, - и обращаясь к генералу: - све-
жая, ваше превосходительство, только что с кустов, сама брала...
Генерал, опустив голову, часто мигал и чертил ложкой на скатерти
квадратики. На коротко остриженной седой голове его блестела лысина, и
вся фигура его с подергивающимися позлащенными плечами была несчастна.
Мимишка с грустью смотрела на старика, и ее собачьи глаза покрылись вла-
гой.
- Генерал, ваше превосходительство, - задушевно и тихо произнесла ба-
ронесса. - Ну, будет вам... Ну, расскажите мне что-нибудь веселенькое.
Генерал поднял смущенное, старое, как стоптанный сапог, лицо, взгля-
нул на баронессу и, быстро отвернувшись, выхватил из кармана платок.
- Если б... если б... не вы... баронесса... - прерывистым шопотом на-
чал он, затряс головой и уткнулся в платок.
- Ваше превосходительство... милый...
Генерал шумно высморкался и крикнул вдруг:
- Черти! Пардон, пардон... Тысячу раз пардон... Представьте, баронес-
са, они, черти, украли казенную печать!.. Бегут, бегут, бегут... Куда
бегут, зачем?..
* * *
Печать, действительно, не отыскалась.
Вечером, при закрытых дверях, ротмистр Белявский вел разговор с гене-
ралом.
- Вы, ротмистр, слышали?
- О, да.
- Я совершенно сбился в ситуации событий: и прошлых, и в особенности
будущих. А то, что совершается теперь...
- Разрешите, ваше превосходительство, пояснить, насколько я, так ска-
зать...
- Пожалуйста, пожалуйста.
Генерал развалился с ногами на кушетке:
- Извините, ротмистр, но за последние дни я так... я так...
Ротмистр же сел на круглый табурет, как журавль на кочку. Он вынул
платок, встряхнул его - запахло любимыми духами баронессы "Dolce Mia" -
и высморкался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33