Весь Южный фронт насчитывает менее сотни самолетов против тысячи немецких.
Вскоре мы вылетели на штурмовку вражеских войск, переправившихся через Дон восточнее Ростова, у станицы Семикаракоровской. Но до цели дойти не удалось. На пути встретилась группа бомбардировщиков Ю-88, которые в сопровождении «мессеров» шли бомбить наши переправы через Дон у станицы Аксайской. Израсходовав в бою с противником боеприпасы, мы, к большому неудовольствию начальника штаба, возвратились домой. Пришлось повторить вылет.
С каждым днем брешь, образовавшаяся в нашей обороне, угрожающе расширялась. Теперь из-под Ростова летали восточнее, штурмовать немецкие танки, форсировавшие Дон и нависшие над тылом Южного фронта.
По ночам немцы бомбят наш аэродром. Редко когда удается сомкнуть глаза.
На одном из аэродромов, где мы приземлились, уже сидел полк, недавно пришедший из тыла. У него было достаточно самолетов, но не хватало опытных летчиков. Мне приказали вести на штурмовку группу молодых пилотов этого полка.
Вылетели на Маныч, где в районе Веселое переправлялись немцы. Молодые летчики, несмотря на мои указания, жмутся ко мне, в строю идут неровно, неуверенно. Все держатся одной высоты.
После штурмовки, только мы отошли от Маныча, я увидел догоняющую нас четверку «мессершмиттов». Дав группе команду вступить в бой, я пошел в направлении противника. Оглянулся - вижу, мои напарники, еще больше сомкнувшись, на полном газу жмут домой.
«Мессершмитты», не обращая на меня внимания, бросились в атаку на уходящую пятерку. Стреляя в упор по врагам, в одной из своих атак я удачно прошил «мессера». Оставшаяся тройка, оставив удирающую пятерку ЯКов, накинулась на меня. Мне пришлось туго. Долго гонялись за мной «мессершмитты», но, видимо убедившись, что за сбитого им отомстить не удастся, отстали и ушли на север.
Моя группа уже сидела на аэродроме. За нашими молодыми такого организованного бегства я не наблюдал. Что здесь имело значение - их воспитание или то, что я «чужой» ведущий? Я явился к командиру полка и сказал, что больше с его летчиками в бой не пойду. Он принял мой отказ, выразив сожаление. Раздумывая над этим фактом, я еще выше оценил нашу работу в полку по воспитанию и вводу в бой молодых летчиков. Надо нашими пополненцами дорожить.
Прошло несколько дней, а от Фигичева и Комосы не поступило никаких вестей. Виктор Петрович встревожился и решил сам лететь по их следам. Вечером он вылетел, а утром нам сообщили, что его положили в госпиталь. На одном из аэродромов он при запуске УТ-2 сильно повредил себе руку.
Все летчики сильно переживали, узнав, что Иванов может совсем не вернуться в полк. Теперь каждый из нас еще глубже осознал, кем был для нашего коллектива этот замечательный человек. Враг давил на нас численным превосходством. Непрерывное отступление без надежды на скорую стабилизацию фронта угнетало до предела. Но и в этих условиях наши летчики сохраняли высокие боевые качества. Постоянную моральную поддержку мы находили прежде всего у командира и комиссара.
Однажды утром, до получения боевой задачи, начальник штаба зачитал нам приказ о назначении майора Краева командиром нашего гвардейского истребительного полка. Лично меня очень удивила эта новость. Среди летчиков Краев не пользовался авторитетом. По своим деловым качествам и летной подготовке он явно не подходил для столь высокого поста. К тому же он становился командиром полка в очень трудное для нас время. Кажется, и сам Краев понимал, как тяжело ему придется. В полку осталось всего пятнадцать летчиков и полтора десятка потрепанных в боях ЯКов.
Честно говоря, меня тревожили и личные взаимоотношения с Краевым. Недружелюбие с его стороны я почувствовал во время первого же построения.
Глядя в мою сторону, он сказал:
- Итак, с сегодняшнего дня я ваш командир. Я наведу порядки. Выбью из вас ивановские привычки. Меня возмутили эти слова.
- Зачем так говорить об Иванове? - не сдержался я. - Командовал он как следует, с ним полк стал гвардейским.
Краев не ответил на эту реплику, но, поняв, что сказал лишнее, продолжил разговор с нами уже другим тоном.
После построения ребята стали упрекать меня:
- Зачем задеваешь его?
- Теперь держись.
- Не терплю несправедливости!
- Новая метла… известно.
- Не в этом дело. Нападая на Иванова, он осуждает и всех нас. А за что?
Кубань пылала в огне. На кубанскую землю, по которой проходили дороги на Грозный, Майкоп, Баку и Сочи, гитлеровцы бросили огромное количество войск и боевой техники. На каждый наш танк приходилось девять вражеских, на каждый самолет - десять.
Фашисты шли за нами по пятам. Мы то и дело меняли аэродромы.
Сегодня перебазировались еще южнее. Отсюда уже видны Кавказские горы. Аэродром пустой. Батальон обеспечения, техники где-то движутся по дорогам. Горючего нет. Но отдохнуть не пришлось. Едва мы затащили самолеты в капониры, как в небе показалась девятка «юнкерсов».
Где-то неподалеку от нас располагался истребительный полк ПВО. Можно было рассчитывать на помощь соседей. А в ней мы очень нуждались: горючего осталось мало, боеприпасы тоже почти все растратили при штурмовке. Однако как можно было бездействовать, когда на город летят вражеские бомбардировщики?
Наше появление в воздухе для немцев было неожиданностью. Они привыкли хозяйничать здесь безнаказанно. Дерзкими атаками мы рассеяли противника, заставили его сбросить бомбы где попало. На аэродром возвращались без снарядов и на последних каплях горючего.
Командир полка, приехавший на грузовике вместе со штабом, одобрил наши самостоятельные действия. Когда мы беседовали около автомашин, к нам подошел старик пастух и стал с любопытством нас рассматривать. Кто-то по-военному строго спросил, что ему здесь надо. Старик засуетился, вспомнив об оставленном стаде, но мешкал, не уходил. Наконец он осмелел и, сняв соломенную шляпу с седой головы, сказал:
- Сыночки, значит, вы заградите небо от басурманов? Теперь мы посмотрели на него с любопытством.
- А что, дедушка, они часто сюда летают? - спросил я,
- А то как же. Житья от них нету, окаянных. Каждое утро рвут бомбами и палят наш город.
- Каждое утро?
- Без прогула, сыночек, налетают.
Если бы пастух был опытным человеком, он бы без труда определил по нашему виду и по количеству расположенных на аэродроме самолетов, как мы устали и как мало у нас сил для того, чтобы «заградить небо». Но он был стар, чтобы самому это понять, а нам было незачем откровенничать с пастухом и лишать его надежды.
- Хорошо, дед, мы их отучим! - сказал за всех Федоров.
- Если бы, если бы, родненькие. Проучите их. А то ведь вон куда уже забрались, душегубы!
Старик надел шляпу и засеменил к стаду. Мы молча смотрели ему вслед.
Из землянки КП вышел майор Краев.
- О чем толкуете? - спросил он.
- Старик рассказывает, что немцы каждое утро налетают на город, - ответил я. - Вот бы утречком подняться им навстречу.
- Это не наше дело. На это есть истребители ПВО. Им виднее, где и кого перехватывать. А для нас и на фронте работы много.
По лицам ребят я понял, что они не разделяют мнения своего самоуверенного командира. Если фашисты будут каждый день налетать на городок, то и нам не видеть покоя.
Когда мы через некоторое время поехали в столовую на ужин, я потихоньку сказал ребятам нашей эскадрильи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120