Только сейчас Советский Союз начинает консолидировать свою зону влияния.
Зримо важной точкой явилось создание в сентябре 1947 г. Коминформбюро — координационного центра советской зоны влияния. Штаб Коминформбюро располагался в одном из санаториев неподалеку от Варшавы. Новую организацию при всем желании трудно было сравнивать с коминтерном, но при желании — сравнивать было можно. Сам себя Коминформбюро называл центром связи и координации коммунистических партий СССР, Восточной Европы Франции и Италии, но по мере внутриевропейского ожесточения, его роль могла пересечь границу словесной пропаганды. Не было секретом наличие массовой социальной поддержки коммунистических движений как на Востоке, так и на Западе Европы. Коминформбюро мог стать центром антиамериканизма.
Сейчас достаточно ясно, что Коминформбюро служило советской политике, а не учению марксизма. На установочном совещании в Польше представлявший Советский Союз А.А. Жданов провозгласил разделение международной системы на два лагеря: «империалистическому и антидемократическому блоку противостоят демократические и антиимпериалистические силы». При этом ожесточение еще не залило глаза кровью. Жданов выразил надежду на то, что мирное сосуществование социализма и капитализма возможно. Самую большую его тревогу вызывало то обстоятельство, что Соединенные Штаты устремились к созданию блока стран, противостоящих СССР и дружественным ему странам.
На этот раз Соединенные Штаты были открыто названы экспансионистским государством, создающим военные базы по всему миру; США оказывают мощное экономическое влияние на Западную Европу, на Британию с ее империей. Не вызывало никакого сомнения то обстоятельство, что Жданова более всего беспокоило укрепление западных оккупационных зон в Германии. Эта страна снова вставала — и вставала тогда, когда невыносимая память об ее агрессии еще ощущалась самым острым образом на просторах разоренной России, где женщины и инвалиды строили мосты и восстанавливали железнодорожное полотно.
Американский автор много лет спустя пишет: «В словах Жданова была доля правды… Советы как могли отвечали на подступы к формированию западного блока».
Разумеется, частью нового советского подхода был вопрос итальянским и французским коммунистам: «Вы самые крупные партии в стране и позволяете себя выбрасывать из правительства?» Что касается Восточной Европы, то Жданов обрушился на «национал-коммунизм». Гомулку осудили за «польский путь к социализму». Немцам из Восточной Германии было указано, что не существует особого германского пути в социализм. Та далеко не совершенная демократия, которая всегда была особой в Восточной Европе, стала клониться под давлением тех, кто, будучи отринутым на Западе, не видел альтернативы групповому сплочению. Чехословакия еще управлялась демократической коалицией, но общий горизонт осенью 1947 г. помрачнел.
Коминформ стал символом новой политики СССР в Восточной Европе.
Корректировка «плана Маршала»
Трумэн был исключительно обеспокоен тем, что конгресс проявит изоляционистский инстинкт и низведет «план Маршала» к фикции. 1919 г. помнили еще все — как и агонию президента Вудро Вильсона. Европейцы запросили 20 млрд. долл., а конгресс уже снизил сумму до 17 млрд. Трумэн панически боялся провала в конгрессе — он видел в этом опасность потери Европы. Республиканцы всегда думают прежде всего о бюджете — а они обладают большинством в конгрессе. Они заведомо не любят либеральных «раздавателей американских денег». Уже по процедуре проявились разногласия.
Чтобы преодолеть опасность краха главного элемента американской политики в Европе, государственный департамент привлек к своему европейскому проектированию влиятельного сенатора-республиканца Ванденберга. Десятки импровизированных комиссий разъезжали по всей стране, объясняя публике важность контроля над Европой. Осевой идеей было: если Америка опоздает, Советский Союз воспользуется ситуацией. Когда Маршал уезжал из Москвы в апреле 1947 г., он был убежден, что Советский Союз сознательно затягивает европейское восстановление ради достижения своих политических целей».
Напряжение в среде американской элиты нарастало. Замгоссекретаря Ловетт в конце июля 1947 г. писал: «Никогда еще на моей памяти мировая ситуация не менялась так быстро и не двигалась так быстро к реальным противоречиям». Американцев особенно пугало резкое ухудшение экономической обстановки в Западной Европе. Во Франции был урожай, признанный худшим за 132 года. В Руре шахтеров умоляли добывать больше угля. Во Франции и Италии закончились запасы твердой валюты. Начались массовые забастовки. Самая сильная экономика Западной Европы была на грани срыва. Трумэн пишет в августе 1947 г. своей сестре: «Англичане решили объявить банкротство и если они это сделают, это будет означать конец нашего процветания — да и процветания всего мира. Тогда дядя Джо Сталин получит желаемое. Похоже на то, что он получит все в любом случае».
В конце сентября 1947 г. Трумэн призвал к себе группу сенаторов и конгрессменов. «Генерал Маршал сделал обзор проблем, которые мы имеем с Россией, и Боб Ловет представит вам детализированную картину. Или мы представим промежуточную программу помощи до того, как будет принят „план Маршала“, или правительства Франции и Италии падут, за ними последует Австрия и Европа станет коммунистической… это серьезно, я не могу даже преувеличить, насколько это серьезно… Конгресс должен действовать».
Председатель комитета по международным делам палаты представителей республиканец Чарльз Итон суммировал по-своему: «Коммунисты начали кампанию агрессии. Мы уже встретили их вызов в Греции и Турции. Мы должны остановить коммунизм, и я готов сотрудничать с сенатором Ванденбергом». Звучали и более трезвые голоса. Лидер большинства Чарльз Халлек: « Мистер президент, вы должны знать, что растет сопротивление этим программам. Людям они не нравятся». 17 ноября 1947 г. Трумэн предложил объединенной сессии конгресса программу помощи Франции, Италии и Австрии в 600 млн. долл.
Осенняя сессия в Лондоне
Сессия совета министров иностранных дел собралась в британской столице. Как и в Москве над всеми прочими доминировал германский вопрос. Но теперь уже никто не надеялся на чудо и на мастерство парламентского компромисса. Запад был готов к фиаско с самого начала сессии. Советская сторона знала о консолидации внутризападных позиций, о планах Тризонии в Германии; горечь присутствовала во всех советских выступлений. Именно советская сторона обеспечила победу в Германии, а теперь против нее объединялись ее облагодетельствованные союзники.
Роберт Мэрфи в октябре 1947 г. изложил свою точку зрения по германскому вопросу: если лондонская встреча не приведет к взаимному продвижению, «очень скоро после нее мы будем обязаны разработать план политической организации Западной Германии. Разумеется, это будет серьезным шагом». В сторону США будут адресованы обвинения в расколе Германии, но Америке не следует реагировать на эти обвинения. «Мы примем этот удар, когда будем готовы к нему». Трудности возникнут в одном месте — в Берлине, окруженном советской зоной. «Это остров в сердце советской зоны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
Зримо важной точкой явилось создание в сентябре 1947 г. Коминформбюро — координационного центра советской зоны влияния. Штаб Коминформбюро располагался в одном из санаториев неподалеку от Варшавы. Новую организацию при всем желании трудно было сравнивать с коминтерном, но при желании — сравнивать было можно. Сам себя Коминформбюро называл центром связи и координации коммунистических партий СССР, Восточной Европы Франции и Италии, но по мере внутриевропейского ожесточения, его роль могла пересечь границу словесной пропаганды. Не было секретом наличие массовой социальной поддержки коммунистических движений как на Востоке, так и на Западе Европы. Коминформбюро мог стать центром антиамериканизма.
Сейчас достаточно ясно, что Коминформбюро служило советской политике, а не учению марксизма. На установочном совещании в Польше представлявший Советский Союз А.А. Жданов провозгласил разделение международной системы на два лагеря: «империалистическому и антидемократическому блоку противостоят демократические и антиимпериалистические силы». При этом ожесточение еще не залило глаза кровью. Жданов выразил надежду на то, что мирное сосуществование социализма и капитализма возможно. Самую большую его тревогу вызывало то обстоятельство, что Соединенные Штаты устремились к созданию блока стран, противостоящих СССР и дружественным ему странам.
На этот раз Соединенные Штаты были открыто названы экспансионистским государством, создающим военные базы по всему миру; США оказывают мощное экономическое влияние на Западную Европу, на Британию с ее империей. Не вызывало никакого сомнения то обстоятельство, что Жданова более всего беспокоило укрепление западных оккупационных зон в Германии. Эта страна снова вставала — и вставала тогда, когда невыносимая память об ее агрессии еще ощущалась самым острым образом на просторах разоренной России, где женщины и инвалиды строили мосты и восстанавливали железнодорожное полотно.
Американский автор много лет спустя пишет: «В словах Жданова была доля правды… Советы как могли отвечали на подступы к формированию западного блока».
Разумеется, частью нового советского подхода был вопрос итальянским и французским коммунистам: «Вы самые крупные партии в стране и позволяете себя выбрасывать из правительства?» Что касается Восточной Европы, то Жданов обрушился на «национал-коммунизм». Гомулку осудили за «польский путь к социализму». Немцам из Восточной Германии было указано, что не существует особого германского пути в социализм. Та далеко не совершенная демократия, которая всегда была особой в Восточной Европе, стала клониться под давлением тех, кто, будучи отринутым на Западе, не видел альтернативы групповому сплочению. Чехословакия еще управлялась демократической коалицией, но общий горизонт осенью 1947 г. помрачнел.
Коминформ стал символом новой политики СССР в Восточной Европе.
Корректировка «плана Маршала»
Трумэн был исключительно обеспокоен тем, что конгресс проявит изоляционистский инстинкт и низведет «план Маршала» к фикции. 1919 г. помнили еще все — как и агонию президента Вудро Вильсона. Европейцы запросили 20 млрд. долл., а конгресс уже снизил сумму до 17 млрд. Трумэн панически боялся провала в конгрессе — он видел в этом опасность потери Европы. Республиканцы всегда думают прежде всего о бюджете — а они обладают большинством в конгрессе. Они заведомо не любят либеральных «раздавателей американских денег». Уже по процедуре проявились разногласия.
Чтобы преодолеть опасность краха главного элемента американской политики в Европе, государственный департамент привлек к своему европейскому проектированию влиятельного сенатора-республиканца Ванденберга. Десятки импровизированных комиссий разъезжали по всей стране, объясняя публике важность контроля над Европой. Осевой идеей было: если Америка опоздает, Советский Союз воспользуется ситуацией. Когда Маршал уезжал из Москвы в апреле 1947 г., он был убежден, что Советский Союз сознательно затягивает европейское восстановление ради достижения своих политических целей».
Напряжение в среде американской элиты нарастало. Замгоссекретаря Ловетт в конце июля 1947 г. писал: «Никогда еще на моей памяти мировая ситуация не менялась так быстро и не двигалась так быстро к реальным противоречиям». Американцев особенно пугало резкое ухудшение экономической обстановки в Западной Европе. Во Франции был урожай, признанный худшим за 132 года. В Руре шахтеров умоляли добывать больше угля. Во Франции и Италии закончились запасы твердой валюты. Начались массовые забастовки. Самая сильная экономика Западной Европы была на грани срыва. Трумэн пишет в августе 1947 г. своей сестре: «Англичане решили объявить банкротство и если они это сделают, это будет означать конец нашего процветания — да и процветания всего мира. Тогда дядя Джо Сталин получит желаемое. Похоже на то, что он получит все в любом случае».
В конце сентября 1947 г. Трумэн призвал к себе группу сенаторов и конгрессменов. «Генерал Маршал сделал обзор проблем, которые мы имеем с Россией, и Боб Ловет представит вам детализированную картину. Или мы представим промежуточную программу помощи до того, как будет принят „план Маршала“, или правительства Франции и Италии падут, за ними последует Австрия и Европа станет коммунистической… это серьезно, я не могу даже преувеличить, насколько это серьезно… Конгресс должен действовать».
Председатель комитета по международным делам палаты представителей республиканец Чарльз Итон суммировал по-своему: «Коммунисты начали кампанию агрессии. Мы уже встретили их вызов в Греции и Турции. Мы должны остановить коммунизм, и я готов сотрудничать с сенатором Ванденбергом». Звучали и более трезвые голоса. Лидер большинства Чарльз Халлек: « Мистер президент, вы должны знать, что растет сопротивление этим программам. Людям они не нравятся». 17 ноября 1947 г. Трумэн предложил объединенной сессии конгресса программу помощи Франции, Италии и Австрии в 600 млн. долл.
Осенняя сессия в Лондоне
Сессия совета министров иностранных дел собралась в британской столице. Как и в Москве над всеми прочими доминировал германский вопрос. Но теперь уже никто не надеялся на чудо и на мастерство парламентского компромисса. Запад был готов к фиаско с самого начала сессии. Советская сторона знала о консолидации внутризападных позиций, о планах Тризонии в Германии; горечь присутствовала во всех советских выступлений. Именно советская сторона обеспечила победу в Германии, а теперь против нее объединялись ее облагодетельствованные союзники.
Роберт Мэрфи в октябре 1947 г. изложил свою точку зрения по германскому вопросу: если лондонская встреча не приведет к взаимному продвижению, «очень скоро после нее мы будем обязаны разработать план политической организации Западной Германии. Разумеется, это будет серьезным шагом». В сторону США будут адресованы обвинения в расколе Германии, но Америке не следует реагировать на эти обвинения. «Мы примем этот удар, когда будем готовы к нему». Трудности возникнут в одном месте — в Берлине, окруженном советской зоной. «Это остров в сердце советской зоны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219