Русский ответ оказался еще лучше ожидаемого на Западе: наступление началось 11 января. И Рузвельт и Черчилль неделей позже благодарили Сталина безмерно. Они выразили глубокую благодарность советскому командованию.
То была реальная помощь. Поразительное по силе советское наступление на Одере заставило немцев прекратить наступательные порывы на Западе. Военный престиж Советской армии никогда не был более значительным. Британское военное руководство в конце января 1945 г. так оценило стратегическую ситуацию: «Если русским удастся, они завершат войну в апреле». Но если тяжесть войны падет на западных союзников, «победа может прийти только в ноябре 1945 г.» В текущей ситуации никто не мог предсказать хода военных действий на территории Германии. И все же, в любом случае близость Советской армии к Берлину завораживала всех.
Прибытие в Крым
В этой ситуации состоялась встреча трех лидеров антигитлеровской коалиции. Спустя две недели, после вступления в должность президента на четвертый срок — во второй половине дня 3 февраля 1945 г. — самолет Франклина Рузвельта «Священная корова» приземлилась на замерзшее поле аэропорта Саки в северной части Крыма. На борт взошли министр иностранных дел СССР В. М. Молотов и государственный секретарь США Э. Стеттиниус. Но Рузвельт предпочел задержаться еще на двадцать минут, чтобы увидеть посадку британского самолета с премьер-министром Черчиллем. Своего рода знак солидарности западных союзников — они вместе вышли из самолетов под звуки оркестра Советской Армии. В военном джипе Рузвельт принял приветствие почетного караула. Черчилль шел рядом («как индийский подданный, — пишет лорд Моран, — сопровождающий фаэтон королевы Виктории»).
Длительный перелет (девять часов от Мальты) не мог не утомить президента. Но он весьма живо реагировал на все окружающее во время совместной с Черчиллем пятичасовой поездки из Саки в Ялту. Дорога была только что заасфальтирована, но изменить ландшафт, обезображенный боями 1942-1944 годов, не мог никто. Следы страшных разрушений, сгоревшие дома и подбитые танки виднелись по обе стороны дороги. Гарриман сообщил, что на полпути стоит вилла, на которой Молотов ожидает западных союзников с водкой, икрой и прочим. Рузвельт решил поберечь силы. (Черчилль поступил иначе).
Кортеж пересек гряду Крымских гор, и высокие западные союзники после горных круч неожиданно выехали к морю. Черчилля покорил разительный контраст зимнего пейзажа до Крымских гор и залитой солнцем Ялты. В распоряжение Рузвельта советская сторона предоставила лучшее, что имела — бывшую летнюю резиденцию царей — Ливадийский дворец с его пятьюдесятью комнатами, двумя крыльями, каждое из которых было построено вокруг отдельного двора. Башня с мавританскими арками возвышалась над комплексом дворца. Немцы в своей отчаянной ярости изъяли из Ливадии все, включая водопроводную систему, и Москве в трехнедельный срок пришлось оголить три своих лучших отеля, чтобы американская и английская делегация чувствовала себя комфортно. Рузвельт занял царские апартаменты — комнаты первого этажа Ливадийского дворца, единственные с примыкающим душем. Генерал Маршал и адмирал Кинг расположились этажом выше — в прежних покоях императрицы. Зал заседаний располагался рядом, равно как и банкетный зал, поэтому президент на протяжении всей конференции мог быстро перекусить или поспать перед обедом.
Советская делегация прибыла в Ялту на следующий день. Все три руководителя попали «из зимы в лето», в погоду, которую назвали «погодой Рузвельта» — именно он проделал самый большой путь и принес с собой средиземноморский климат. Как и погода, все было отчасти призрачно, необычно во время этой встречи. При этом у лидеров трех стран, судя по всему, еще не сформировалась четкая временная перспектива — они полагали, что война продлится еще не меньше года. Это обстоятельство имело серьезное значение: Рузвельт, как и его партнеры, думал, что у него достаточно времени для подготовки к переходу в послевоенный мир. Весеннего ускорения в войне той весной 1945 г. не предвидел никто.
Все три стороны были представлены самым внушительным образом. В американской делегации президента окружали Г. Гопкинс, адмирал Леги, генерал Маршалл, госсекретарь Э. Стеттиниус, сенатор Дж. Бирнс, специалист госдепартамента по международным организациям А. Хисс, генерал Сомервел и нью-йоркский политик Э. Флинн. Столь же представительными явились английская и советская делегации. Упоминание о таком характере делегаций необходимо для того, чтобы показать: даже, несмотря на усталость или слабость того или иного государственного деятеля, основные решения принимались в условиях большой подготовки и строгой перепроверки. Все американцы говорят в один голос, что, благодаря стараниям Гарримана и Болена, Рузвельт более чем когда-либо был осведомлен в европейских и особенно русских делах.
Дочь Рузвельта Анна писала: «Жизнь быстро принимает определенный порядок. За завтраком президент просматривает почту и диктует ответы на письма». В это время Анна обходила комнаты Гопкинса, Эрли и других чтобы собрать необходимую информацию. Затем она шла к отцу и сопоставляла сложившуюся у него картину с впечатлениями отца. После утренних сессий (четыре или пять часов) Рузвельт пытался в царских покоях сдержать поток посетителей. Затем Рузвельту делали массаж и он переодевался для ужина.
Рузвельт читал те объяснения, которые давал советской позиции в отношении ооновского права вето посол Гарриман: у них есть резонные опасения в отношении других стран. Президент поставил задачу уменьшить эти подозрения. Большая дипломатия началась с встречи Рузвельта со Сталиным, крепко пожавших друг другу руки и улыбавшихся друг другу подобно старым друзьям. Первыми же своими словами Рузвельт задал тон: кто добьется своей цели первым: американцы, войдя в Манилу, или русские, войдя в Берлин? Сталин ответил, что, без сомнения, первой падет Манила: немцы за Одером сражаются отчаянно.
На первой же встрече, 4 февраля 1945 г., сидя в обитом темным деревом царском кабинете, Рузвельт постарался завоевать доверие своих собеседников — Сталина и Молотова, говоря о своем потрясении от виденных в Крыму разрушений. Он теперь чувствует большее ожесточение в отношении немцев, и если Сталин поднимет тост за казнь 50 тысяч немецких офицеров, он его поддержит. Рузвельт пытался найти общий язык со Сталиным также по вопросу будущего Франции. Примечательно, что во время этой встречи со Сталиным Рузвельт пожаловался на англичан, которые уже два года упорно стремятся к воссозданию на западной границе Германии мощной Франции. По мнению Рузвельта, это обреченный на провал процесс. Франция неспособна сколько-нибудь эффективно противостоять восточному соседу. «Англичане особый народ, они хотят и съесть торт и иметь его», — так оценил английскую политику президент. Они поддерживают слабую Францию для того, чтобы сохранить контроль над Западной Европой.
Сразу после очень интенсивного обмена мнениями Рузвельт, Сталин и Молотов проследовали на первое пленарное заседание. Конференция началась в пять часов вечера 4 февраля 1945 г. в большом бальном зале. Первое пленарное заседание было посвящено обзору военной обстановки и состоялось в большом бальном зале дворца — прямоугольной большой комнате с арочными окнами и огромным камином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219