Англия, Франция и другие метрополии уходят из своих разбросанных по миру колоний, а США, используя свои экономические и военные возможности, берут под свою опеку местную элиту и заручаются влиянием в этих странах. В реальной жизни все было сложнее. Самый больший урок нес в себе Вьетнам.
Вьетнам как пик «холодной войны»
В июле 1954 г. французы покинули Вьетнам и США постарались занять место старой колониальной державы. «Оставить» Вьетнам вьетнамцам — такой вариант американские стратеги даже не рассматривали, хотя даже сам президент Эйзенхауэр полагал, что в случае проведения во всей стране выборов Хо Ши Мин получит 80% голосов избирателей. В июле 1954 г. политики и военные (с одной стороны, госсекретарь Даллес, с другой — генералы Редфорд и Туайнинг) активно работали над собственными вариантами разрешения вьетнамской проблемы. Предполагались высадка войск в Хайфоне, короткий марш-бросок на Ханой.и операции местного значения для подавления локальных очагов сопротивления.
Но сильны были еще трезвые силы. Сенатор Рассел возглавил оппозицию планам адмирала Редфорда в Капитолии — он поставили адмирала в тупик вопросами о возможности разрешения индокитайской проблемы за счет ударов с воздуха. Государственный секретарь Даллес на вопрос, консультировался ли он с союзниками и кто из этих союзников готов послать своих солдат в Индокитай, ответил, что подобные консультации не имели места.
Председатель начальников штабов генерал Риджуэй после падения Дьен-Бьен-Фу (7 мая 1954 г.) еще более охладил пыл сторонников тотального давления тем, что на основе изучения местных условий представил отрезвляющие данные: для достижения военной победы требовалось от полумиллиона до миллиона солдат (то есть в СЩА следовало объявлять мобилизация в больших масштабах, чем в период корейской войны). Риджуэй ознакомил со своими выкладками министра обороны и президента. Цена, которую предстояло уплатить за контроль над Индокитаем, была велика как в экономическом, так и в военном и политическом отношении. Американское руководство тогда предпочло «списать со счетов» Северный Вьетнам и консолидировать оставшуюся под своим руководством южную часть Вьетнама. Президент Эйзенхауэр должен был причинять во внимание обескураживающий факт: западные союзники предпочитали, чтобы США выполнили свою миссию в одиночестве, от оказания помощи они воздерживались.
На риск одностороннего вмешательства в дела Северного Вьетнама США не пошли. В отдельном протоколе, принятом под нажимом американцев, говорилось о контроле, который СЕАТО должен осуществлять над прежним Французским Индокитаем — Камбоджей, Лаосом и южной частью Вьетнама. Согласно любимой метафоре Д. Эйзенхауэра, потеря Вьетнама, Тайваня и даже еле заметных на карте Азии островов Куэмой и Матцу могла привести к возникновению «серьезной опасности» для США. По мнению Вашингтона, Япония, Южная Корея, Тайвань, Филиппины, Таиланд и Вьетнам, Индонезия, Малайя, Камбоджа, Лаос и Бирма в этом случае, «вероятно, полностью попали бы под коммунистическое влияние» (написано Даллесом и отредактировано Эйзенхауэром в 1958 г.).
Внутри страны благодаря маккартизму создался такой климат, когда выступать против «холодной войны» стало попросту невозможно. И для американских политиков стало уже немыслимым ограничивать «жизненно важные интересы» США узкими рамками Западного полушария. Идея американской ответственности за весь мир и повсеместного распространения американских интересов завладела сознанием, по крайней мере, большинства правящего класса.
В Советском Союзе убежденность в решимости США начать войну была такова, что армия под руководством маршала Жукова провела под Семипалатинском учения с применением атомного оружия. Сотни танков прошли по территории, где только-что была сброшена атомная бомба. Многие тысячи военнослужащих получили неприемлемую дозу радиации, но это не ослабило решимость войск вести оборонительные бои даже в условиях примененного ядерного оружия. Уверенность в том, что Запад готовит России огромную Хиросиму была абсолютной. Огромные средства были выделены ученым, которые под руководством академиков Курчатова и Королева создавали оружие ракетно-ядерного ответа.
Перелом в «холодной войне»
Свою дипломатическую стратегию Дж. Ф. Даллес публично назвал «балансированием на грани войны». Объяснения самого госсекретаря были таковы: «Нужно рассчитывать на мир так же, как и учитывать возможность войны. Некоторые говорят, что мы подошли к грани войны. Конечно, это так. Способность подойти к грани без вовлечения в войну является необходимым искусством… Если вы стараетесь уйти от этого, если вы не желаете подойти к грани, тогда вы проиграете. Мы должны были смотреть прямо в лицо этой опасности… Мы дошли до грани, и заглянули в лицо этой опасности». Такое внешнеполитическое поведение было возможно лишь в короткий период первой половины 50-х годов, в те годы, когда Соединенные Штаты владели монополией на ядерное оружие и на стратегические средства его доставки. Прежде всего, имеется в виду исключительно мощная стратегическая бомбардировочная авиация (равной которой в течение нескольких лет и мире не было), использующая аэродромы по всему периметру границ потенциального противника, а сами до определенной поры были неуязвимы для ответного удара. В этой ситуации можно было попытаться «заглянуть в лицо мировой катастрофе», потому что пока это была бы катастрофа преимущественно для стран, которых США считали своими врагами.
Но постепенно в мире все сильнее начали действовать иные факторы. С января 1954 г. самым популярным политическим тезисом в СССР становится «мирное сосуществование». Это произошло вскоре после американского испытания водородного заряда «Браво» мощностью 15 мегатонн на атолле Эниветок. В письме Эйзенхауэру Черчилль весьма пессимистически смотрит на перспективы биологической жизни на земле. Хрущев пишет о своем опыте: «Когда я был избран первым секретарем Центрального Комитета и узнал все, относящееся к ядерным силам, я не мог спать несколько дней. Затем я пришел к убеждению, что мы никогда не сможем использовать это оружие, а когда я понял это, то снова получил возможность спать».
Если американцы как бы развивали концепцию Фау-1 — некий вариант будущей «крылатой ракеты» — то советская военная наука пошла по пути Фау-2, стремясь вырваться из стратосферы и, пролетев огромное расстояние, возвратиться в нее. Успех в данном случае сопутствовал советской стороне и в ноябре 1957 г. межконтинентальная баллистическая ракета советского производства вывела на околоземную орбиту первый искусственный спутник земли. Теперь уязвимой для ядерного удара стала любая точка планеты. Океаны потеряли свою защитную функцию, и СССР вышел на рубеж стратегического равенства.
Если в 1946 — 1956 годах пропагандистским обоснованием внешней экспансии была борьба с предполагаемой «коммунистической угрозой», то после 1957 г. (напомним читателям, что 4 октября 1957 г. СССР вывел на околоземную орбиту первый искусственный спутник) в CША стал звучать рефрен об отставании в развитии науки и техники, об опасности поражения из-за самоуспокоенности и политической слепоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
Вьетнам как пик «холодной войны»
В июле 1954 г. французы покинули Вьетнам и США постарались занять место старой колониальной державы. «Оставить» Вьетнам вьетнамцам — такой вариант американские стратеги даже не рассматривали, хотя даже сам президент Эйзенхауэр полагал, что в случае проведения во всей стране выборов Хо Ши Мин получит 80% голосов избирателей. В июле 1954 г. политики и военные (с одной стороны, госсекретарь Даллес, с другой — генералы Редфорд и Туайнинг) активно работали над собственными вариантами разрешения вьетнамской проблемы. Предполагались высадка войск в Хайфоне, короткий марш-бросок на Ханой.и операции местного значения для подавления локальных очагов сопротивления.
Но сильны были еще трезвые силы. Сенатор Рассел возглавил оппозицию планам адмирала Редфорда в Капитолии — он поставили адмирала в тупик вопросами о возможности разрешения индокитайской проблемы за счет ударов с воздуха. Государственный секретарь Даллес на вопрос, консультировался ли он с союзниками и кто из этих союзников готов послать своих солдат в Индокитай, ответил, что подобные консультации не имели места.
Председатель начальников штабов генерал Риджуэй после падения Дьен-Бьен-Фу (7 мая 1954 г.) еще более охладил пыл сторонников тотального давления тем, что на основе изучения местных условий представил отрезвляющие данные: для достижения военной победы требовалось от полумиллиона до миллиона солдат (то есть в СЩА следовало объявлять мобилизация в больших масштабах, чем в период корейской войны). Риджуэй ознакомил со своими выкладками министра обороны и президента. Цена, которую предстояло уплатить за контроль над Индокитаем, была велика как в экономическом, так и в военном и политическом отношении. Американское руководство тогда предпочло «списать со счетов» Северный Вьетнам и консолидировать оставшуюся под своим руководством южную часть Вьетнама. Президент Эйзенхауэр должен был причинять во внимание обескураживающий факт: западные союзники предпочитали, чтобы США выполнили свою миссию в одиночестве, от оказания помощи они воздерживались.
На риск одностороннего вмешательства в дела Северного Вьетнама США не пошли. В отдельном протоколе, принятом под нажимом американцев, говорилось о контроле, который СЕАТО должен осуществлять над прежним Французским Индокитаем — Камбоджей, Лаосом и южной частью Вьетнама. Согласно любимой метафоре Д. Эйзенхауэра, потеря Вьетнама, Тайваня и даже еле заметных на карте Азии островов Куэмой и Матцу могла привести к возникновению «серьезной опасности» для США. По мнению Вашингтона, Япония, Южная Корея, Тайвань, Филиппины, Таиланд и Вьетнам, Индонезия, Малайя, Камбоджа, Лаос и Бирма в этом случае, «вероятно, полностью попали бы под коммунистическое влияние» (написано Даллесом и отредактировано Эйзенхауэром в 1958 г.).
Внутри страны благодаря маккартизму создался такой климат, когда выступать против «холодной войны» стало попросту невозможно. И для американских политиков стало уже немыслимым ограничивать «жизненно важные интересы» США узкими рамками Западного полушария. Идея американской ответственности за весь мир и повсеместного распространения американских интересов завладела сознанием, по крайней мере, большинства правящего класса.
В Советском Союзе убежденность в решимости США начать войну была такова, что армия под руководством маршала Жукова провела под Семипалатинском учения с применением атомного оружия. Сотни танков прошли по территории, где только-что была сброшена атомная бомба. Многие тысячи военнослужащих получили неприемлемую дозу радиации, но это не ослабило решимость войск вести оборонительные бои даже в условиях примененного ядерного оружия. Уверенность в том, что Запад готовит России огромную Хиросиму была абсолютной. Огромные средства были выделены ученым, которые под руководством академиков Курчатова и Королева создавали оружие ракетно-ядерного ответа.
Перелом в «холодной войне»
Свою дипломатическую стратегию Дж. Ф. Даллес публично назвал «балансированием на грани войны». Объяснения самого госсекретаря были таковы: «Нужно рассчитывать на мир так же, как и учитывать возможность войны. Некоторые говорят, что мы подошли к грани войны. Конечно, это так. Способность подойти к грани без вовлечения в войну является необходимым искусством… Если вы стараетесь уйти от этого, если вы не желаете подойти к грани, тогда вы проиграете. Мы должны были смотреть прямо в лицо этой опасности… Мы дошли до грани, и заглянули в лицо этой опасности». Такое внешнеполитическое поведение было возможно лишь в короткий период первой половины 50-х годов, в те годы, когда Соединенные Штаты владели монополией на ядерное оружие и на стратегические средства его доставки. Прежде всего, имеется в виду исключительно мощная стратегическая бомбардировочная авиация (равной которой в течение нескольких лет и мире не было), использующая аэродромы по всему периметру границ потенциального противника, а сами до определенной поры были неуязвимы для ответного удара. В этой ситуации можно было попытаться «заглянуть в лицо мировой катастрофе», потому что пока это была бы катастрофа преимущественно для стран, которых США считали своими врагами.
Но постепенно в мире все сильнее начали действовать иные факторы. С января 1954 г. самым популярным политическим тезисом в СССР становится «мирное сосуществование». Это произошло вскоре после американского испытания водородного заряда «Браво» мощностью 15 мегатонн на атолле Эниветок. В письме Эйзенхауэру Черчилль весьма пессимистически смотрит на перспективы биологической жизни на земле. Хрущев пишет о своем опыте: «Когда я был избран первым секретарем Центрального Комитета и узнал все, относящееся к ядерным силам, я не мог спать несколько дней. Затем я пришел к убеждению, что мы никогда не сможем использовать это оружие, а когда я понял это, то снова получил возможность спать».
Если американцы как бы развивали концепцию Фау-1 — некий вариант будущей «крылатой ракеты» — то советская военная наука пошла по пути Фау-2, стремясь вырваться из стратосферы и, пролетев огромное расстояние, возвратиться в нее. Успех в данном случае сопутствовал советской стороне и в ноябре 1957 г. межконтинентальная баллистическая ракета советского производства вывела на околоземную орбиту первый искусственный спутник земли. Теперь уязвимой для ядерного удара стала любая точка планеты. Океаны потеряли свою защитную функцию, и СССР вышел на рубеж стратегического равенства.
Если в 1946 — 1956 годах пропагандистским обоснованием внешней экспансии была борьба с предполагаемой «коммунистической угрозой», то после 1957 г. (напомним читателям, что 4 октября 1957 г. СССР вывел на околоземную орбиту первый искусственный спутник) в CША стал звучать рефрен об отставании в развитии науки и техники, об опасности поражения из-за самоуспокоенности и политической слепоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219