Так связались интродукция и первый вальс. Мало того: яркая картина, нарисованная в интродукции и «поддержанная» первым вальсом, окрашивает своим эмоциональным строем музыку последующих вальсов; слушатель воспринимает все дальнейшее сквозь призму начального пейзажа, который как бы проецируется на всю последующую музыку: не просто пять контрастных вальсов, а целостное живописное полотно, изображающее праздник, развертывающийся в течение дня «на прекрасном голубом Дунае». Так в программной изобразительности интродукции получает образное оправдание поэтичное название вальса.
Сама гирлянда вальсов изумительно хороша. Здесь щедрый мелодический дар Штрауса, его умение изобретать все новые и новые танцевальные ритмические фигуры в рамках единого генерального ритма вальса, мастерство композитора-симфониста, умеющего развертывать музыкальное действие в нескольких плоскостях, оттенять основные темы выразительными подголосками, тонко пользоваться инструментальными красками, - все это проявилось полно и всесторонне. Особенно должно быть подчеркнуто мелодическое богатство: в одном вальсе более десяти прекрасных мелодий; все они мажорны, отличаются светлым, жизнерадостным колоритом, вместе с тем они контрастны - от широкой распевности, плавного и спокойного движения до остроимпульсивной, стремительной полетности - и воплощают самые различные оттенки радостного, праздничного настроения.
Мажорность - в прямом (использование только мажорных тональностей) и переносном (мажорное настроение) смысле - абсолютно господствует в вальсе «Голубой Дунай», как, впрочем, в подавляющем большинстве других произведений Иоганна Штрауса. Это связано с характером его дарования. Композитору не свойственно было повествовать своей музыкой о трагических событиях или драматических переживаниях, предаваться элегически-грустным настроениям. Призвание его музы - воспевать молодость, радость жизни, и эту сторону человеческого бытия композитор отразил весьма разнообразно, с тонкими оттенками, с подлинным душевным богатством и глубиной чувств. А «строки печали и грусти», что порой встречаются в его веселых и жизнерадостных вальсах, являются той «минорной ретушью», которая призвана еще больше оттенить общий мажорный колорит. Таков и вальс «Голубой Дунай», мажорный - за одним небольшим исключением - от начала до конца.
Кода - третий, завершающий раздел произведения. Если интродукция картинно-изобразительна, а гирлянда вальсов танцевальна, то в коде сочетаются оба начала. День карнавала подходит к концу, немного грустно расставаться с праздником - здесь появляется на один момент островок минорной музыки, тонкий «минорный мазок», - танцевальный импульс постепенно иссякает, наступил вечер; музыка прощания с «голубым Дунаем» полна проникновенной поэзии.
После первой - хоровой - премьеры вальса «На прекрасном голубом Дунае» Иоганн Штраус, расстроенный неудачей, сказал с горечью своему брату Йозефу: «В конце концов, черт с ним, с этим вальсом! Жаль только коду: она, по-моему, вполне удалась и заслуживает похвалы». Композитор был прав: кода вполне удалась, как, впрочем, хорош и весь вальс - прекрасная симфоническая партитура, одно из высших творческих свершений «короля венского вальса».
«Сказки Венского леса»... Какое поэтичное, полное романтики название... Заглянем в географический справочник: «Венский лес - один из отрогов Альп, спускающийся буковыми и дубовыми лесистыми склонами к западной окраине Вены». Венцы любят этот лес, столь отличный своей естественной красотой от городских парков, с их ухоженными дорожками и клумбами, от Пратера, с его шумными аттракционами. Здесь живописные группы деревьев и кустов, изумрудные поляны и лужайки, на которых пасутся стада животных, здесь поют птицы, а порою мелькнет на лесной тропинке силуэт охотника на лошади, трубящего в свой рог. Народные гуляния в Венском лесу отличаются непринужденностью и весельем, здесь играют танцевальную музыку не бальные оркестры, а многочисленные «шрамели», нисколько не мешающие друг другу, создающие своеобразную полифонию народных мелодий - австрийских, венгерских, славянских.
Именно такое живописное полотно и нарисовал Штраус в вальсе «Сказки Венского леса». Структура здесь та же, что и в «Голубом Дунае», но образный строй, естественно, совсем иной. Интродукция - это симфоническая картина, пейзаж Венского леса. Слышны кличи охотничьих рогов, пастушеские свирельные наигрыши, рулады певчих птиц; в эту симфонию звуков природы и окружающего мира врываются шумные мелодии вальса, праздничного веселья. Особый колорит интродукции придает одна характерная деталь этой пестрой картины: «шрамель» в составе нескольких струнных инструментов - скрипки, виолончель, цитра - играет лендлер, полный очарования деревенской старины. Но темп лендлера постепенно ускоряется, и вальс вступает в свои права.
Гирлянда вальсов в «Сказках Венского леса» так же хороша, как и в «Голубом Дунае»: такая же неистощимая фантазия, мелодическая щедрость, богатство оттенков, разнообразие ритмов, тот же светлый мажорный колорит. Особенно привлекателен первый вальс. Его тема словно родилась в лесу, выросла из интонаций птичьего щебетания, но сколько в ней теплоты человеческого чувства, как выразительны ее «мотивы томления»! Четкие рамки танцевальных структур (построения в 8, 16 и 32 такта) здесь уже оказываются тесны; мелодия, словно переполненная чувствами, разрывает эти рамки и выплескивается через край (в первой части танцевального колена 16 тактов, а вторая часть расширена до 28 тактов). Примечателен и второй вальс, где тема лендлера из интродукции приобрела уже типично вальсовые черты. Штраус наглядно показывает, как старинный лендлер стал современным вальсом, как на празднике в Венском лесу находят себе место и деревенские, и городские танцы.
В богатой и многоплановой по структуре коде отметим две детали. Первая: здесь, как и в «Голубом Дунае», есть островок минорной музыки, оттеняющий общий мажорный колорит. Вторая деталь: музыка лендлера звучит опять в «деревенском варианте», с солирующими скрипками и цитрой. Так композитор возвращает музыку от танцевальности к симфонической картинности. Но вальс есть вальс, и последние такты коды полны стремительного вращения.
В городском саду Вены высится знаменитый памятник Иоганну Штраусу: бронзовая фигура композитора со скрипкой в руках обрамлена беломраморной аркой, словно сплетенной из аллегорических фигур, увлекаемых в вихревое кружение мелодиями, которые льются из-под волшебного смычка. Недалеко от памятника стоит небольшая эстрада - на ней когда-то выступал сам Штраус со своей капеллой. Но и в наши дни каждый летний вечер с этой эстрады раздаются мелодии вальсов, под звуки которых публика городского сада танцует. И только когда в программе наступает очередь вальса «На прекрасном голубом Дунае», дирижер обращается к присутствующим с просьбой не танцевать: эту мелодию, ставшую австрийской национальной святыней, следует лишь благоговейно слушать.
* * *
Во многих вальсах Иоганна Штрауса (сына) есть подлинные народные мелодии. Одну из них, звучащую в вальсе «Вино, женщины и песни», композитор записал от извозчика Братиша, услугами которого часто пользовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Сама гирлянда вальсов изумительно хороша. Здесь щедрый мелодический дар Штрауса, его умение изобретать все новые и новые танцевальные ритмические фигуры в рамках единого генерального ритма вальса, мастерство композитора-симфониста, умеющего развертывать музыкальное действие в нескольких плоскостях, оттенять основные темы выразительными подголосками, тонко пользоваться инструментальными красками, - все это проявилось полно и всесторонне. Особенно должно быть подчеркнуто мелодическое богатство: в одном вальсе более десяти прекрасных мелодий; все они мажорны, отличаются светлым, жизнерадостным колоритом, вместе с тем они контрастны - от широкой распевности, плавного и спокойного движения до остроимпульсивной, стремительной полетности - и воплощают самые различные оттенки радостного, праздничного настроения.
Мажорность - в прямом (использование только мажорных тональностей) и переносном (мажорное настроение) смысле - абсолютно господствует в вальсе «Голубой Дунай», как, впрочем, в подавляющем большинстве других произведений Иоганна Штрауса. Это связано с характером его дарования. Композитору не свойственно было повествовать своей музыкой о трагических событиях или драматических переживаниях, предаваться элегически-грустным настроениям. Призвание его музы - воспевать молодость, радость жизни, и эту сторону человеческого бытия композитор отразил весьма разнообразно, с тонкими оттенками, с подлинным душевным богатством и глубиной чувств. А «строки печали и грусти», что порой встречаются в его веселых и жизнерадостных вальсах, являются той «минорной ретушью», которая призвана еще больше оттенить общий мажорный колорит. Таков и вальс «Голубой Дунай», мажорный - за одним небольшим исключением - от начала до конца.
Кода - третий, завершающий раздел произведения. Если интродукция картинно-изобразительна, а гирлянда вальсов танцевальна, то в коде сочетаются оба начала. День карнавала подходит к концу, немного грустно расставаться с праздником - здесь появляется на один момент островок минорной музыки, тонкий «минорный мазок», - танцевальный импульс постепенно иссякает, наступил вечер; музыка прощания с «голубым Дунаем» полна проникновенной поэзии.
После первой - хоровой - премьеры вальса «На прекрасном голубом Дунае» Иоганн Штраус, расстроенный неудачей, сказал с горечью своему брату Йозефу: «В конце концов, черт с ним, с этим вальсом! Жаль только коду: она, по-моему, вполне удалась и заслуживает похвалы». Композитор был прав: кода вполне удалась, как, впрочем, хорош и весь вальс - прекрасная симфоническая партитура, одно из высших творческих свершений «короля венского вальса».
«Сказки Венского леса»... Какое поэтичное, полное романтики название... Заглянем в географический справочник: «Венский лес - один из отрогов Альп, спускающийся буковыми и дубовыми лесистыми склонами к западной окраине Вены». Венцы любят этот лес, столь отличный своей естественной красотой от городских парков, с их ухоженными дорожками и клумбами, от Пратера, с его шумными аттракционами. Здесь живописные группы деревьев и кустов, изумрудные поляны и лужайки, на которых пасутся стада животных, здесь поют птицы, а порою мелькнет на лесной тропинке силуэт охотника на лошади, трубящего в свой рог. Народные гуляния в Венском лесу отличаются непринужденностью и весельем, здесь играют танцевальную музыку не бальные оркестры, а многочисленные «шрамели», нисколько не мешающие друг другу, создающие своеобразную полифонию народных мелодий - австрийских, венгерских, славянских.
Именно такое живописное полотно и нарисовал Штраус в вальсе «Сказки Венского леса». Структура здесь та же, что и в «Голубом Дунае», но образный строй, естественно, совсем иной. Интродукция - это симфоническая картина, пейзаж Венского леса. Слышны кличи охотничьих рогов, пастушеские свирельные наигрыши, рулады певчих птиц; в эту симфонию звуков природы и окружающего мира врываются шумные мелодии вальса, праздничного веселья. Особый колорит интродукции придает одна характерная деталь этой пестрой картины: «шрамель» в составе нескольких струнных инструментов - скрипки, виолончель, цитра - играет лендлер, полный очарования деревенской старины. Но темп лендлера постепенно ускоряется, и вальс вступает в свои права.
Гирлянда вальсов в «Сказках Венского леса» так же хороша, как и в «Голубом Дунае»: такая же неистощимая фантазия, мелодическая щедрость, богатство оттенков, разнообразие ритмов, тот же светлый мажорный колорит. Особенно привлекателен первый вальс. Его тема словно родилась в лесу, выросла из интонаций птичьего щебетания, но сколько в ней теплоты человеческого чувства, как выразительны ее «мотивы томления»! Четкие рамки танцевальных структур (построения в 8, 16 и 32 такта) здесь уже оказываются тесны; мелодия, словно переполненная чувствами, разрывает эти рамки и выплескивается через край (в первой части танцевального колена 16 тактов, а вторая часть расширена до 28 тактов). Примечателен и второй вальс, где тема лендлера из интродукции приобрела уже типично вальсовые черты. Штраус наглядно показывает, как старинный лендлер стал современным вальсом, как на празднике в Венском лесу находят себе место и деревенские, и городские танцы.
В богатой и многоплановой по структуре коде отметим две детали. Первая: здесь, как и в «Голубом Дунае», есть островок минорной музыки, оттеняющий общий мажорный колорит. Вторая деталь: музыка лендлера звучит опять в «деревенском варианте», с солирующими скрипками и цитрой. Так композитор возвращает музыку от танцевальности к симфонической картинности. Но вальс есть вальс, и последние такты коды полны стремительного вращения.
В городском саду Вены высится знаменитый памятник Иоганну Штраусу: бронзовая фигура композитора со скрипкой в руках обрамлена беломраморной аркой, словно сплетенной из аллегорических фигур, увлекаемых в вихревое кружение мелодиями, которые льются из-под волшебного смычка. Недалеко от памятника стоит небольшая эстрада - на ней когда-то выступал сам Штраус со своей капеллой. Но и в наши дни каждый летний вечер с этой эстрады раздаются мелодии вальсов, под звуки которых публика городского сада танцует. И только когда в программе наступает очередь вальса «На прекрасном голубом Дунае», дирижер обращается к присутствующим с просьбой не танцевать: эту мелодию, ставшую австрийской национальной святыней, следует лишь благоговейно слушать.
* * *
Во многих вальсах Иоганна Штрауса (сына) есть подлинные народные мелодии. Одну из них, звучащую в вальсе «Вино, женщины и песни», композитор записал от извозчика Братиша, услугами которого часто пользовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37