Концерт прошел с большим успехом, сам Глинка писал из Парижа: «52 музыканта итальянского оркестра разыграли мои пьесы превосход­но, и они были приняты публикой очень, очень благо­склонно, в особенности Скерцо (мой Павловский вальс) чрезвычайно понравился». Для этого парижского концер­та Глинка тогда же сам инструментовал «Вальс-фанта­зию», но партитура эта, к сожалению, затерялась и до нас не дошла.
Наконец, на склоне жизни, приводя свои произведе­ния в порядок, Глинка еще раз обратился к «Вальсу-фан­тазии» и создал его третий симфонический вариант, ныне нам известный. В этой последней редакции полностью сохранена музыка вальса, его форма и конструкция, но значительно изменены фактура и инструментовка, уси­лены приемы симфонического развития, разработки те­матического материала. Состав оркестра у Глинки очень скромный (никаких тарелок и большого барабана, кото­рые были у Германа!), фактура прозрачна, инструментов­ка тонка и изящна. Как писал Глинка, «никакого расчета на виртуозность (кою решительно не терплю), ни на огромность массы оркестра».
Если первоначальная фортепианная версия «Вальса-фантазии» была негласно посвящена Екатерине Керн, а гласно - Д. Стунееву, то третью, окончательную симфоническую редакцию Глинка посвятил «старому другу К. А. Булгакову» (это был певец-любитель, с успе­хом исполнявший романсы Глинки). Посылая Булгакову ноты, Глинка писал: «Эта музыка напомнит тебе дни любви и молодости».
В последние годы жизни в Петербурге Глинка встре­чался с Анной Петровной Керн, теперь уже, во втором браке, Марковой-Виноградской, встречался и с Екатери­ной Ермолаевной Керн, в замужестве Шокальской. Со­хранилась дружба, сохранились воспоминания молодости и прекрасный музыкальный памятник тех незабываемых дней - вдохновенный «Вальс-фантазия».
Глинке не довелось услышать в оркестровом звучании «Вальс-фантазию» в его последней редакции. Работа была завершена композитором в марте 1856 года, в апреле он уехал в Берлин, где через несколько месяцев и умер. Между тем с 1856 года десять лет подряд проводил в Павловске летние концертные сезоны Иоганн Штраус, очень любивший музыку Глинки, много исполнявший его произведения, и особенно охотно - «Вальс-фанта­зию». Достоянием большой концертной эстрады этот прекрасный вальс стал только в наше время. Сейчас «Вальс-фантазия» - одна из любимейших пьес популяр­ной симфонической музыки.
* * *
Русский князь Юрий Николаевич Голицын (1823-1872) - ори­гинальная личность, прославившаяся многими чудачествами, - был одаренным музыкантом, композитором и хормейстером. Во время пребывания в Лондоне в конце 50-х годов прошлого века Голицын познакомился с А. И. Герценом, оказавшим на него огромное влия­ние. Голицын посвятил ему свой «Герцен-вальс» (для фортепиано в 4 руки), который несколько раз исполнил в лондонских концертах с большим успехом. В письмах Герцена тех лет то и дело встречает­ся: «Голицын... поднес мне Herzen-Valse - ну, я и растаял»; «Голицын дает концерт в пользу Гарибальди, 120 поют - 1200 слу­шают - музыка играет Herzen-Valse a quattre patty»; «Концерт Голицына очень хвалят «Times» и другие журналы, Герцен-вальс произвел фурор».

Вальс у Чайковского
...Танцевальные ритмы в музыке Чайковского, и особенно его вальсы, заслуживают крайне внимательного и вдумчивого отношения к себе... Чайковский любил часто пользоваться формулой вальса и претворял ее с изумительной гибко­стью, легкостью и остроумием...
Б. Асафьев
- Вальсы я могу сочинять сколько угодно, - сказал Петр Ильич Чайковский в разговоре со своим другом крити­ком Г. А. Ларошем. Действительно, композитор обращал­ся к жанру вальса очень охотно, используя его в самых различных «музыкальных ситуациях». Вальсы встречают­ся в операх и балетах, симфониях и сюитах Чайковского, среди его фортепианных и скрипичных пьес, романсов и песен. Перелистаем некоторые страницы вальсовой му­зыки великого композитора.
Опера «Евгений Онегин»... В романе Пушкина есть описание нескольких балов и упоминаются танцы, кото­рые там танцевали. Вот, например, Татьяну привезли «в Москву, на ярмарку невест»:
Ее привозят и в Собранье.
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар...
……………………………………..
Шум, хохот, беготня, поклоны,
Галоп, мазурка, вальс...
Особенно подробно описан бал у Лариных в день име­нин Татьяны:
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленьи. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
В этой строфе не только нарисована колоритная кар­тина провинциального помещичьего бала, но и дана за­вязка драмы, приведшей к гибели Ленского на дуэли. И происходит это, по Пушкину, на фоне вальса, чем Чайковский не преминул воспользоваться. Если испол­нить только симфоническим оркестром вальс из картины «Бал у Лариных», то он воспримется как вполне самостоятельная бально-танцевальная пьеса с чередованием различных контрастных эпизодов, блестяще-помпезных в начале и конце и изящно-прихотливых в середине. Но Чайковский - композитор-драматург - развертывает вместе с музыкой вальса целую оперную сцену, полную характерных бытовых деталей.
Вступление, начинающее вальс, передает суету и оживление, возбужденно-радостное ожидание праздника, нарастающий шум предстоящего бала. Но вот грянул вальс, молодежь танцует, папаши и мамаши смотрят на вальсирующих. Пожилые помещики говорят о своих охотничьих делах - и в мелодию вальса вплетаются фанфары охотничьих рогов; в ответ слышна реплика по­мещичьих жен, осуждающих охотничьи увлечения сво­их мужей. Девчонки (так у Пушкина!) благодарят Рот­ного, приведшего на бал «музыку полковую»: «Ах, Три­фон Петрович! Как милы вы, право, мы так благодарны вам!» А вальс все звучит...
Среди танцующих - Онегин и Татьяна. Маменьки об­ращают на них внимание и начинают судачить: «Ну же­нишок! Как жалко Танюшу! Возьмет ее в жены и будет тиранить! Он, слышно, игрок!» Онегину неприятны эти пересуды; он оставил Татьяну, прислушивается к язви­тельным репликам и замышляет позлить Ленского: «За­чем приехал я на этот глупый бал? Зачем? Я не прощу Владимиру услугу эту! Буду ухаживать за Ольгой, взбе­шу его порядком!» А вальс все продолжается... Ольга и Онегин вальсируют, Ленский вне себя: «Ах! что такое! Глазам не верю! Ольга! Боже, что со мной!..» Прошли разнообразые эпизоды, вальс заканчивается помпезно.
Дальнейшее развитие драматического конфликта про­изойдет уже на фоне следующего танца, мазурки, что, кстати, тоже предуказано Пушкиным: Онегин и Ольга танцуют, а Ленский...
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки ждет...
Так Чайковский, вслед за Пушкиным, использовал вальс и мазурку не как вставные эпизоды бытовой музы­ки, а как выразительные средства оперной драматургии. Добавим, что вальс из оперы «Евгений Онегин» и сам по себе, как музыкальная пьеса, очень хорош.
В своих операх Чайковский стремился использовать жанры танцевальной музыки по возможности истори­чески достоверно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37