Одно из них - романс «Я пом­ню чудное мгновенье». Стихи эти, как уже говорилось, Пушкин посвятил Анне Петровне Керн. Романс на эти стихи Глинка написал для Екатерины Керн. Другое про­изведение - «Вальс-фантазия», сочиненный в 1839 году как пьеса для фортепиано. Глинка пишет:
«Е. К. выбрала из сочинений Кольцова и переписала для меня романс «Если встречусь с тобой»,- я его тогда же положил на музыку. Для нее написал Valse-fantaisie, хотя напечатанные экземпляры и посвящены Д. Стунееву».
Имя Екатерины Керн не было поставлено на нотах потому, что Глинка не хотел афишировать их отношения, оберегал его от пересудов.
Когда пишут о «Вальсе-фантазии», то, как правило, отмечают, и с этим нельзя не согласиться, что в его му­зыке, в его художественных образах нашли отражение привлекательный облик Екатерины Керн и чувства поэти­ческой увлеченности, владевшие в ту пору Глинкой. Однако значение «Вальса-фантазии», этой лирической страницы в дневнике композитора, неизмеримо шире: чувства и настроения, в нем выраженные, характерны не только для людей глинкинской эпохи, они волнуют и нас сегодня.
«Вальс-фантазия» - довольно развитая пьеса, целая гирлянда вальсовых эпизодов различного характера. Но конструкция не ланнеровско-штраусовская; здесь нет цепочки нескольких четко отграниченных вальсов. Своеобразный «вальсовый сюжет» разворачивается в не­прерывном движении музыкальных мыслей; в чередова­нии вальсовых эпизодов проглядывает не строгая схема, оно обусловлено свободной творческой фантазией компо­зитора.
Вслушаемся в музыку вальса. Несколько вступитель­ных тактов; это призыв к вниманию, это краткая заставка, лишь задающая тон, темп и характер последующему движению музыки. Следует первая вальсовая тема, основная во всем произведении, много раз повторяющаяся, про­низывающая всю музыку пьесы, цементирующая отдель­ные эпизоды в единое целое.
Эта главная тема - одна из гениальных творческих находок Глинки. Именно она выражает господствующее чувство любовной тоски, элегической грусти, романти­ческой неудовлетворенности, так характерное для общего тонуса «Вальса-фантазии»; именно к этой мелодии могут быть отнесены упоминавшиеся слова А. П. Керн: «...и го­вор нежной страсти, и меланхолия, и грусть, и милое, неуловимое, необъяснимое, но понятное сердцу».
Один из характерных признаков этой темы - трехтакт­ное строение фраз. Уже говорилось о том, что трехдоль­ность вальса (счет «на три») создает эффект вращения. Но в подавляющем большинстве европейских вальсов трехдольные такты группируются в двух-, четырех-, восьмитактные, так называемые квадратные построения. В «Вальсе-фантазии» же господствуют не квадратные, а трехтактные структуры; счет «на три» проявляется не только в такте, но и во фразе, отчего получается ори­гинальный эффект «двойного кружения».
Такой прием - не случайный каприз композитора: если в немецкой «квадратности» выявляется четкая пря­молинейность, то в трехтактных фразах Глинки прогля­дывают такие черты, как славянская мягкость, душевная отзывчивость, деликатность.
Лирический характер основной темы «Вальса-фанта­зии» оттеняется перемежающими ее различными, нередко скерцозными эпизодами; не случайно жанр этой пьесы иногда определялся самим Глинкой как скерцо. Среди этих различных эпизодов следует отметить две особенно впечатляющие страницы вальса. Одна - та, где звучит мажорная мелодия тромбона (Глинка использовал его здесь как инструмент мелодический, поющий); ему от­вечают деликатные реплики валторны, приводящие к эпизоду (струнные и фагот), минорная музыка которого полна неотразимого обаяния, - словно промелькнул за­думчиво-нежный девичий образ.
Другая страница примечательна тем, что основной лирико-элегический образ, довольно долго отсутствовав­ший, уступивший место действия эпизодам скерцозно-танцевальным, неожиданно вторгается в трепетном звуча­нии гобоя и фагота. Словно в минуту веселья и увлече­ния танцем вдруг защемила сердце мысль о страданиях неразделенной любви. Мелодию гобоя и фагота подхваты­вают другие инструменты, и вот уже весь оркестр играет главную тему в драматизированном виде; это кульминация всей пьесы. Следует заключительный раздел вальса с новой мелодией, изящно-прихотливый характер которой, подчеркнутый нежным звоном треугольника и легкими фанфарами труб, снимает напряженность драматической кульминации.
Здесь проявилась одна из важных особенностей твор­чества Глинки, не склонного к романтическим преувели­чениям. Партитуре «Вальса-фантазии» свойственны не­обычайная уравновешенность, гармоничная целостность.
В самых последних тактах вальса проводится в послед­ний раз главная лирико-элегическая тема, но не целиком, а лишь своим начальным, наиболее характерным, щемя­щим мотивом, и не в темпе вальса, а замедленно, как грустное воспоминание. Стремительный пассаж, словно отвечающий самым начальным вступительным тактам, заключает всю композицию - вальс окончен.
Постлюдия
«Вальс-фантазия» Глинки - первый в русской музыке и выдающийся по своим художественным достоинствам симфонический вальс. До Глинки и параллельно с ним русскими композиторами было написано немало фортепианных и вокальных вальсов, не подымавшихся, од­нако, выше уровня музыки бытового назначения. Если быть точным, то и Глинка еще до «Вальса-фантазии» на­писал один оркестровый довольно развитой и очень хоро­ший по музыке вальс: он звучит во втором действии оперы «Иван Сусанин», в сцене польского бала. Но этот изящный польский по колориту вальс - театрально-ба­летный. А «Вальс-фантазия» - произведение концертно-симфоническое и очень русское по характеру музыки.
Свой симфонический облик «Вальс-фантазия» обрел не сразу. Первоначально, в 1839 году, он был написан Глин­кой, как уже говорилось, для фортепиано. Но тогда же дирижер концертов в Павловске Йозеф Герман сделал переложение вальса для оркестра, опираясь на традиции Ланнера и Штрауса: он разбил «Вальс-фантазию» на четыре вальса, придал музыке нарядность и блеск (в пар­титуре использованы даже тарелки и большой барабан), подчеркнул черты танцевальности в ущерб поэтичности. Но Глинка, как видно, одобрил работу Германа. В «За­писках» об этом сказано:
«Из Болеро я сделал целую пьесу для фортепиано. Герман переложил его очень удачно на свой оркестр, равно как и вальс Fantaisie... Обе эти пьесы были чрез­вычайно любимы публикой. Наша братия по сему слу­чаю оставалась несколько дней в Павловске, где мы очень весело провели время».
Герман исполнял в Павловске пьесу Глинки под наз­ванием «Меланхолический вальс», а на обложке его пар­титуры написал: «Инструментован по указаниям компо­зитора». Сам Глинка нередко называл его «павловский вальс».
В 1845 году, находясь в Париже, Глинка задумал по совету друзей дать концерт, чтобы познакомить парижан со своей музыкой. Концерт этот состоялся 10 апреля в зале Герца. В программе, по традиции тех времен, были произведения не только Глинки, но и других композиторов: Россини, Доницетти. Из пьес самого Глинки прозву­чали Краковяк из оперы «Иван Сусанин», Марш Черно­мора из оперы «Руслан и Людмила», романс «Желание» («О, если б ты была со мной») и «Вальс-фантазия», наз­ванный в афише «Скерцо».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37