Перед тем, как уйти в запой,
он снимал с себя все вещи, кроме трусов, и облачался во что-нибудь, чего не
жалко. Однажды по случаю облачился в костюм сварщика, скроенный из
толстенной брезентухи, и прожил внутри его месяц, пока запой не кончился. За
это время успел схоронить своего дружка-собутыльника, на квартире которого
устраивался праздник жизни. Позже Валерка сокрушался по поводу того, что
взялся пить с тем, кто пить, по существу, не умеет. Вот так: если не можете
остаться в живых после месячного запоя, причем каждый день надо пить до
полной отключки, то нечего с Валеркой Булычевым садиться за один стол.
Мой Сахалинский кореш одевался в лохмотья по случаю выпивки, а мужики,
перегородившие нам путь, были трезвые, и я терялся в догадках, за кого их
принимать. Вскоре выяснилось, что они представители творческой интеллигенции
города Иркутска. Пятенко Сергей - музыкант и играет в разных местах, где
платят и где для души. Дубанов Николай и Кравкль Женя - профессиональные
театралы. Чем они в театре занимаются, так и не понял. Понял только то, что
они там далеко не последние люди, но дело не в этом. В театре я все равно
ничего не смыслю, и для меня они были просто людьми, которые смотрят на мир
очень правильно, потому что хотят увидеть в нем прекрасное.
Экзотический вид их одеяния объяснялся тем, что Николай и Сергей
помогают Жене строить баню на его земельном участке. Ничего особенного в
этом ребята не усматривали, а я усматривал, потому что жил последние девять
лет в Европе. Люди там себя так не ведут. Просто представить не могу, чтобы
один крымчанин помог своему другу крымчанину строить баню.
Я сам крымчанин, и у меня нет на родине друга, которому я хотел бы
помочь строить баню. Не жалею об этом, и я очень люблю то место, где родился
как память и как привязанность. Мне нравится там жить, там мой дом, там у
меня папа с мамой и сын Иван, который приезжает ко мне в гости.
Николай, Сергей и Женя! То, что вас объединяет, и то, что вы делаете
друг для друга, в Европе является пережитком прошлого, а новое поколение об
этом даже не догадывается. Вы не осознаете своих поступков и правильно
делаете, потому что осознание может привести к гордости, а гордость к
неискренности, после чего воздушный замок рухнет, потеряв опору. Берегите
себя, ребята, вы - бесценное народное достояние!
Мы сидели на кухне у Виктора, пили водку и чай. Мне было хорошо от
того, что нахожусь среди людей, излучающих в мир дружбу и доброту, и немного
жаль себя за то, что я в гостях и мне никак не успеть принять участие в
чудесном празднике жизни под названием дружба, ведь для дружбы надо время, а
я им не располагал. Одной ногой я был уже не здесь, а где-то далеко, в
безлюдной дали бескрайних байкальских просторов.
Узнав о том, что собираюсь переплыть Байкал, мужики всполошились и
начали много говорить об опасностях одиночного плавания вообще и по Байкалу
в частности. Я видел сибиряков, в душах которых теплится великая мечта о
путешествиях и дальних странах, и понял еще сильней, что мечта эта одна из
самых важных у человека. Вдруг захотелось посвятить свою жизнь строительству
воздушных замков, глядя на которые захочется обрадоваться просто так и
опечалиться о чем-то несущественном и прекрасном.
Когда-то я был другим человеком, мне хотелось оставить о себе след,
создать что-нибудь монументальное, вечное или полезное, на худой конец. В
этом я видел смысл своего существования. Но в один прекрасный момент вдруг
увидел с предельной ясностью, что природа уничтожает и предает забвению все:
и людей, и то, над чем они стараются всю жизнь.
Мир устроен очень правильно, и все, что появляется в нем, должно
исчезнуть когда-нибудь, наверное, чтобы вновь появиться, а может просто так
- навсегда. Непонимание прелести и удивительной гармонии этого факта
заставляет нас биться головой о стенку, противореча природе в бесплодной
попытке создать вещь на века. Нет в природе такой вещи, и нет в ней нужды.
Все, что мы делаем, очень примерно можно считать этюдными набросками к
большой и главной картине, которую нам никогда не нарисовать. Мы
раскрашиваем облака.
Мужики сговорились и дали мне диктофон, чтобы вдали от цивилизации я
наговорил навеянные ветрами и одиночеством "ценные" мысли. Диктофон был
заграничный и стоил денег, но мужикам жалко не было. Мне понравилась эта
идея, а особенно - отсутствие жалости.
Жизнь моя перестала существовать, как будни. Я - странник, и все вокруг
начало представляться полным таинств и прелестей. Душа моя была открыта к
восприятию заново увиденного мира. За тайной не надо далеко ходить, ее
просто надо уметь разглядеть, потому что она всегда при нас, только в
незамеченном состоянии. Прекрасен был вечер, прекрасны были люди, прекрасная
была премерзкая байкальская погода, прекрасен стал каждый день, казавшийся
праздником, прекрасна была жизнь, как миг радости. Только такой она и должна
быть. Жизнь.
Сортир у Виктора представлял из себя минералогическую выставку
байкальской каменной природы. На полках красовались образцы минералов и
разноцветные кристаллические друзы - смотрелось роскошно, не хватало только
музейных табличек с названиями. Туалет-музей хотелось посещать часто не
из-за выпитого чая, а из-за давнешней любви к камням.
После того, как Виктор ушел из Лимнологического института, он обзавелся
собственным пароходом и разъезжал на нем по Байкалу с разными коммерческими
и некоммерческими целями. Вскоре пароход стало содержать накладно, и он его
продал. Теперь вместо парохода у него коммерческий ларек под вывеской "Омуль
- продукты".
Я тоже плавал по разным морям и океанам и тоже содержал ларек, но
только с другим названием. Жалко себя за то, что потратил часть жизни на
мышиную возню. Не имею никакого права относиться как-нибудь к ларьку "Омуль
- продукты" и не буду, но было бы радостно видеть капитана за капитанским
делом, а не за прилавком.
Я хочу, чтобы все капитаны и моряки побросали свои коммерческие ларьки
и отправились в плавание кто на чем может просто потому, что это здорово, и
потому, что они все этого очень хотели в детстве, когда мечтали о морях и
дальних странах. Грустно от того, что при переходе страны на капитализм
многие моряки остались без моря. Не так грустно за рабочих, оставшихся без
станка, как за моряков. Море - это в первую очередь мечта, а не средство
производства, поэтому особенно грустно. Убитая мечта - как нечаянно
уничтоженная красивая и бесполезная в хозяйстве птица. Над курицей не
плачут.
Моя лодка представляла из себя полуфабрикат, и сборка ее начала
напоминать процесс строительства. Чего-то не хватало, и приходилось срочно
что-нибудь придумывать из подручных материалов. Я снова окунулся в атмосферу
трудового подвига и героических усилий.
Познакомился с двумя ребятами, которые трудились научными сотрудниками
в Лимнологическом институте и занимались изучением ластоногих. Заглянул к
ним вечером на чай, и они показали замечательные слайды, которые сделали во
время одной из экспедиций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73