Вначале это меня пугало, но позже понял,
что нет на свете большей страсти, чем эта. Эта страсть есть основа любви
мира целиком. Испытав однажды подобное, не захочется ничего более. Сейчас я
не знаю, что мне с этим делать дальше.
Ночью видел сон, будто лезу по отвесной скале. Скала высоченная - внизу
облака. Лезу непонятно зачем и все попытки сообразить, что я делаю, ни к
чему в результате не приводят. Как будто какая-то стена непонимания
воздвигнута в моем сознании, и нет возможности ни разрушить ее, ни обойти. Я
лезу вверх, пальцы мои изодраны в кровь, но о том, чтобы наплевать на все,
отпустить руки и полететь вниз, не помышляю. Мне вдруг показалось, что делаю
очень важное дело, настолько важное, что даже не могу сказать о нем ничего
конкретного.
Только смирился со своим тяжким и безрадостным положением скалолаза,
как вдруг оказался на вершине горы. Вокруг была темень кромешная и я не
совсем понимал, где верх, а где низ. Для отдыха присел и увидел перед собой
гроб, в котором сам же и лежал, только бездыханный. Смотрю на самого себя в
гробу и думаю о том, зачем человеку такая жизнь, которой я сейчас живу. А
ведь знал другую жизнь, где есть много молодых женщин, вина, веселья и
бытового счастья.
Пошел снег и стало холодно. Стихия разбушевалась. Надо было подумать о
ночлеге. Рядом не было никакого укрытия, и ничего другого не оставалось, как
только лечь на самого себя в гроб и прикрыть крышку. Я надеялся согреться,
но вместо этого начал чувствовать прибавление в своем теле необычного
холода, который проникал в меня не снаружи, как это обычно бывает, а
изнутри. Вскоре заснул, а потом проснулся, открыл крышку гроба, увидел мир,
и вдруг понял что-то важное и бессловесное.
Я проснулся по-настоящему. Владимир Васильевич пригласил на завтрак и
накормил творогом, посетовав на то, что у него сбежала корова. Чувствуя себя
в долгу перед гостеприимным хозяином, сразу же вызвался отправиться на
поиски пропавшего животного.
Пошел искать корову, затерянную в необъятных просторах Тайжеранской
степи. Сначала искал ее там, где она может быть, а после там, где ее быть не
должно. После двухчасовых поисков корова не нашлась. Я залез на самую
высокую сопку в ближайшей округе, обозначенной на карте как "762" и начал
глядеть в степь, но уже без всякой надежды обнаружить пропажу. Мне
вспомнился ночной сон. Странный он какой-то был, как будто на самом деле все
произошло. И осадок после него на душе какой-то необычный и никуда не
девается.
Мы привыкли связывать бесстрашие с доблестью и агрессивностью. Отважные
в нашем понимании бывают только воины и герои. Отважные - да, но не
бесстрашные, потому что преодолевают свой страх с помощью усилия воли и
отвлечения внимания. Если взять за основу китайское понятие мироустройства
через "Инь" и "Янь", то отвага - это янь, а бесстрашие - инь. "Инь" -
неагрессивное состояние. Я не хочу быть героем. Я люблю "Инь".
Утром следующего дня меня поднял Владимир Васильевич и объявил, что на
дворе хорошая погода, от чего я за те три дня пока у него гостил, отвык.
Вчера вечером проводил своих новых друзей: двух Сергеев, Иру и Олю. На
последок ребята выпили по бутылке водки, сели за рули своих авто и умчались
в Иркутск.
Как только снарядил лодку и приготовился отчалить, дунул сильный
встречный ветер, но я все равно отвалил и взял курс на мыс Улирба, который
находится на противоположной стороне залива Мухор. От него меня отделяло
километра три, но чего они мне стоили! Я упирался изо всех сил в течении
двух часов, и под конец начал опасаться за то, что не смогу догрести до
берега и меня сдует назад на турбазу "Мандархан". Такого лучше не допускать:
возвращаться - дурная примета. Все-таки удалось добраться до берега.
Неподалеку стояла машина, а вокруг нее - рыболовецкий лагерь семейства
иркутян.
По моему, я теперь безошибочно могу узнать иркутянина в любой толпе,
конечно же, не среди негров, а среди внешне похожих людей. Иркутяне
отличаются от всех значительно, в том числе и от сибиряков. Жители
Новосибирска, например, совсем другие. Иркутяне более открыты душой и
непосредственны в поведении. Они очень гордятся своим иркутским
происхождением и любят мир, в котором живут. Объектов для любви здесь много.
В Новосибирске, например, таких мест значительно меньше. Там все в основном
влюблены в Академгородок, но это не любовь, а скорее увлечение. Любви
достоин только Алтай, но он далеко, и жителям Новосибирска остается только
любить всю Сибирь и мир вообще. Но это трудное занятие и не всем под силу.
Есть там еще водохранилище под гордым названием "Обское море". Но все это не
то, не для любви.
Иркутянам с природой повезло больше, от этого они более радостные.
Благодушие от прелестей мира вокруг, видимо, передается по наследству и,
кроме того, само по себе заразительно. Оккультисты говорят в таких случаях о
существовании эгрегора - коллективной духовной сущности, который висит над
отдельно взятым народом, живет за счет мыслей каждого члена общества и в
ответ заставляет население думать и чувствовать себя определенным образом.
Мощный эгрегор повис над Иркутской губернией, создавая на территории
здоровую атмосферу всеобщего братства. Народ, который здесь живет,
находится, как мне кажется, в наиболее правильном душевном состоянии.
Я находился в обществе иркутян. Ели вяленую рыбу и разговаривали о
жизни. Мы подружились очень ненадолго - спустя час я уплыл. Слова, которые
мы говорили, не запомнились - смысл их был совершенно второстепенным и
представляли они из себя чистую условность. Но то, что не выразить словами
осталось у меня в душе. Я вспоминаю эту короткую совсем, казалось бы обычную
встречу и мне становится чертовски хорошо от того, что это со мной
случилось.
Короткие встречи, разговоры ни о чем... Мы встретились как бы между
прочим, даже не обменялись адресами. Мы обрадовались друг другу просто так,
как будто сделали акварельный набросок. Мне всегда казалось, что на
основании таких вот маленьких набросочков можно создать большую и важную
картину. Я не понимал тогда, что нет надобности в такой картине совершенно.
Вся моя жизнь - это куча этюдных набросков к картине, которую никогда не
написать. Однажды, поняв это, я опечалился, но вскоре обрадовался. Стало
хорошо на душе от того, что жизнь обладает удивительной легкостью этюдного
наброска. Ощущение этой легкости просто чудесно, оно и сейчас со мной. Люблю
так жить.
Поднялся на мыс Улирба и решил дождаться улучшения погоды, обозревая
окрестности. Ничего не вышло - северный ветер слабеть не собирался. Так и не
дождавшись улучшения погоды, отчалил и взял курс на поселок Сарма. Ветер был
такой силы, что во время порывов меня даже сносило назад. Прижался к берегу
- стало немного легче. Через три часа я окончательно выдохся. Сил хватило
только на то, чтобы дотянуть до ближайшего удобного для стоянки места.
На берегу - народ: человек пять мужиков дремучего вида - явно не из
города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73