Они перебирали сети, упаковывали вещи, сортировали пойманную рыбу и,
по все видимости, собирались скоро уехать. Неподалеку обосновались два
семейных табора рыбаков-иркутян.
Только вытащил лодку на берег - подошел мужик. Выглядел он как
авантюрист-золотоискатель из рассказов Джека Лондона. Лицо обветренное и
обгоревшее на солнце до синевы, на голове - копна волос, похоже, не знавшая
расчески, одет он во все брезентовое и заношенное до состояния "дальше
некуда". Узнав откуда я и куда держу путь, он проникся уважением и позвал
сходить на ближайший утес поглядеть на Байкал и поговорить о жизни вообще.
Он был лесником и мне показалось странным то, что он до сих пор не
насмотрелся на Байкал. Как можно прожить двадцать лет на одном и том же
месте и не устать глядеть на пейзаж, каким бы прекрасным он не был?! Тем
более, что виды окрестностей не представляли из себя нечто из ряда вон -
ландшафт выглядел по-северному спокойным и, казалось, не годился для
ежедневного восторга.
Как правило, от длительной жизни в глуши восприятие окружающей природы
притупляется. Но Байкальский лесник Володя, похоже, был исключением из
правила. Он скорее походил на туземца племени, обитающего около Ниагарского
водопада. Это старый анекдот, но мне он нравится.
Этнографическая экспедиция обнаружила племя аборигенов, проживающих
около Ниагарского водопада. У каждого члена племени было оттопырено одно
ухо, а на лбу - вмятина. Этнографы озадачились. Секрет раскрылся с утра,
когда они увидели аборигена, просыпающегося от шума водопада. Тот
прикладывал ладонь к уху и удивлялся: Что это там шумит? Через мгновение он
соображал, что это там шумит и, шлепая себя ладонью по лбу, произносил: "Так
это же Ниагарский водопад!" И так каждое утро.
Я чувствовал себя членом научной экспедиции, которая обнаружила загадку
природы под названием "Феномен стойкого удивления местному пейзажу у
Байкальских аборигенов".
Мы взобрались с Володей на утес, уселись на него и начали глядеть на
Байкал. Вдали виднелся могучий остров Ольхон, а перед ним, как на ладони,
отлично просматривались два крохотных островка - Большой и Малый Тойнак, и
чуть в стороне - остров Хубын. Володя без предварительной подготовки зарядил
рассказ про всю свою жизнь.
Местный народ не перестает удивлять самобытностью, яркостью своих натур
и непохожестью друг на друга. Все лесники на Байкале очень разные.
Володя родом из Крыма, но уехал оттуда так давно, что крымского у него
ничего не осталось, кроме очень смутных воспоминаний, которые можно отнести
к разряду формальных, и нет у него в душе тоски о покинутой родине. Для
тоски в душе просто не остается свободного места - все оно занято восторгом
от существования в сибирской глуши.
Володя - типичный байкальский информационный вампир. Он хочет узнать от
меня сразу все и обо всем. Можно просто позавидовать его жизненному
энтузиазму и страстному желанию познавать мир живой и неживой природы из
рассказов первого встречного.
Я уже начал испытывать чувство вины перед гостеприимными сибиряками.
Меня пригласили на ужин в семейный табор с Владимир Алексеевичем во главе.
Большинству людей, которых я встретил на Байкале, отчество не идет.
Владимир же Алексеевич без отчества казался голым, несмотря на то, что
возраста он был далеко не почтительного - всего лет 50.
Ели щучьи котлеты величиной с ладонь. Такой огромный размер видимо
соответствует широте души сибиряков. От щучьих котлет хочется дышать полной
грудью, и во всем теле чувствуется необычная легкость. Их можно съесть
страшно много.
На следующий день погода лучше не стала. Вдобавок ко всему с
северо-востока задул ветрюган. Ничего не оставалось, как только терпеть и
ждать.
Владимир Алексеевич собрался съездить в поселок Сахюрта, в народе
именуемый МРС, посадить на пароход, следующий до Иркутска, свою дочь и зятя.
От делать нечего я поехал с ними. Разухабистая дорога, по которой ехали не
достойна быть обозначенной на карте. Тем не менее ее можно увидеть даже на
крупномасштабных картах и не потому, что она хороша, а потому, что другой
нет.
Поселочек МРС имеет на редкость убогий вид. Красивое название Сахюрта
никак не соответствует действительности, и народ в поисках гармонии назвал
захолустье МРС.
Поселок на Байкале поселку рознь. Листвянку теоретически тоже можно
окрестить дырой, но она создает в душе радужный фантом, а МРС заставляет
только печалиться.
В МРСе есть довольно-таки большая по здешним меркам турбаза, которая
своим внешним видом очень похожа на угрюмые бараки далекого курильского
острова Шикотан. Она вполне может соревноваться с ними в мрачности. И если
турбаза "Мандархан" кое-как соответствовала названию турбазы, то турбаза МРС
- категорично нет. Видимо, сюда надо привозить туристов, которые собрались
окончательно завязать с путешествиями. Эффект будет стопроцентный.
Вокруг барака-турбазы - хорошо размешанная сахюртовская грязь. Грязь
ограждалась зачем-то забором, за которым располагались убогие частные
домовладения сахюртовцев. В округе виднелись лишь лысые, с понурым видом,
сопки Тайжеранской степи. Некуда было положить глаз, чтобы на душе сделалось
чуть лучше, чем с похмелья.
Мне ужасно захотелось познакомиться с тем, кто додумался построить
здесь турбазу. Если это шутка, то не очень удачная. Если - серьезно, то
психика того человека может оказаться любопытной для изучения.
Люди с мрачным видом, под стать пейзажу, входили и выходили из барака.
"Наверное это туристы", - подумал я.
В застойные времена путевками на турбазу МРС профкомы, скорей всего,
награждали тех, у кого слишком много дисциплинарных взысканий. Здесь,
похоже, было что-то вроде ссылки. Но что делает народ освобожденной страны
здесь и сейчас - непонятно. Сюда разве что стоит привезти жену, чтобы
ускорить процесс развода.
Мы проводили родственников Владимир Алексеевича и вернулись в табор. Я
начал изнывать от байкальской цивилизации, а душа стала рваться подальше в
глушь, где не надо любоваться творениями рук человеческих.
Не вытерпев, решил отчалить вечером, очень надеясь, что ветер вскоре
стихнет, и мне удастся до темноты обогнуть дельту Сармы и заночевать
где-нибудь около мыса Хадарта. Я уже потерял надежду дождаться нормальной
погоды, подозревая, что здесь ее никогда не бывает. Вот уже четыре дня
подряд дует ветрище как раз оттуда, куда мне надо плыть.
Для преодоления самого гиблого места на Байкале я выбрал самый
неподходящий момент. Зарядившись энтузиазмом, отправился в путь при сильном
встречном ветре.
Курс на остров Хунук, расположенный напротив сарминской дельты. Огибая
ее, надо стараться оставить слева по борту остров Хунук, чтобы не сесть на
мель.
За два часа напряженного труда удалось преодолеть всего пару
километров, и когда до острова осталось совсем немного, ветер еще усилился.
Я остановился, несмотря на то, что продолжал налегать на весла изо всех сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
по все видимости, собирались скоро уехать. Неподалеку обосновались два
семейных табора рыбаков-иркутян.
Только вытащил лодку на берег - подошел мужик. Выглядел он как
авантюрист-золотоискатель из рассказов Джека Лондона. Лицо обветренное и
обгоревшее на солнце до синевы, на голове - копна волос, похоже, не знавшая
расчески, одет он во все брезентовое и заношенное до состояния "дальше
некуда". Узнав откуда я и куда держу путь, он проникся уважением и позвал
сходить на ближайший утес поглядеть на Байкал и поговорить о жизни вообще.
Он был лесником и мне показалось странным то, что он до сих пор не
насмотрелся на Байкал. Как можно прожить двадцать лет на одном и том же
месте и не устать глядеть на пейзаж, каким бы прекрасным он не был?! Тем
более, что виды окрестностей не представляли из себя нечто из ряда вон -
ландшафт выглядел по-северному спокойным и, казалось, не годился для
ежедневного восторга.
Как правило, от длительной жизни в глуши восприятие окружающей природы
притупляется. Но Байкальский лесник Володя, похоже, был исключением из
правила. Он скорее походил на туземца племени, обитающего около Ниагарского
водопада. Это старый анекдот, но мне он нравится.
Этнографическая экспедиция обнаружила племя аборигенов, проживающих
около Ниагарского водопада. У каждого члена племени было оттопырено одно
ухо, а на лбу - вмятина. Этнографы озадачились. Секрет раскрылся с утра,
когда они увидели аборигена, просыпающегося от шума водопада. Тот
прикладывал ладонь к уху и удивлялся: Что это там шумит? Через мгновение он
соображал, что это там шумит и, шлепая себя ладонью по лбу, произносил: "Так
это же Ниагарский водопад!" И так каждое утро.
Я чувствовал себя членом научной экспедиции, которая обнаружила загадку
природы под названием "Феномен стойкого удивления местному пейзажу у
Байкальских аборигенов".
Мы взобрались с Володей на утес, уселись на него и начали глядеть на
Байкал. Вдали виднелся могучий остров Ольхон, а перед ним, как на ладони,
отлично просматривались два крохотных островка - Большой и Малый Тойнак, и
чуть в стороне - остров Хубын. Володя без предварительной подготовки зарядил
рассказ про всю свою жизнь.
Местный народ не перестает удивлять самобытностью, яркостью своих натур
и непохожестью друг на друга. Все лесники на Байкале очень разные.
Володя родом из Крыма, но уехал оттуда так давно, что крымского у него
ничего не осталось, кроме очень смутных воспоминаний, которые можно отнести
к разряду формальных, и нет у него в душе тоски о покинутой родине. Для
тоски в душе просто не остается свободного места - все оно занято восторгом
от существования в сибирской глуши.
Володя - типичный байкальский информационный вампир. Он хочет узнать от
меня сразу все и обо всем. Можно просто позавидовать его жизненному
энтузиазму и страстному желанию познавать мир живой и неживой природы из
рассказов первого встречного.
Я уже начал испытывать чувство вины перед гостеприимными сибиряками.
Меня пригласили на ужин в семейный табор с Владимир Алексеевичем во главе.
Большинству людей, которых я встретил на Байкале, отчество не идет.
Владимир же Алексеевич без отчества казался голым, несмотря на то, что
возраста он был далеко не почтительного - всего лет 50.
Ели щучьи котлеты величиной с ладонь. Такой огромный размер видимо
соответствует широте души сибиряков. От щучьих котлет хочется дышать полной
грудью, и во всем теле чувствуется необычная легкость. Их можно съесть
страшно много.
На следующий день погода лучше не стала. Вдобавок ко всему с
северо-востока задул ветрюган. Ничего не оставалось, как только терпеть и
ждать.
Владимир Алексеевич собрался съездить в поселок Сахюрта, в народе
именуемый МРС, посадить на пароход, следующий до Иркутска, свою дочь и зятя.
От делать нечего я поехал с ними. Разухабистая дорога, по которой ехали не
достойна быть обозначенной на карте. Тем не менее ее можно увидеть даже на
крупномасштабных картах и не потому, что она хороша, а потому, что другой
нет.
Поселочек МРС имеет на редкость убогий вид. Красивое название Сахюрта
никак не соответствует действительности, и народ в поисках гармонии назвал
захолустье МРС.
Поселок на Байкале поселку рознь. Листвянку теоретически тоже можно
окрестить дырой, но она создает в душе радужный фантом, а МРС заставляет
только печалиться.
В МРСе есть довольно-таки большая по здешним меркам турбаза, которая
своим внешним видом очень похожа на угрюмые бараки далекого курильского
острова Шикотан. Она вполне может соревноваться с ними в мрачности. И если
турбаза "Мандархан" кое-как соответствовала названию турбазы, то турбаза МРС
- категорично нет. Видимо, сюда надо привозить туристов, которые собрались
окончательно завязать с путешествиями. Эффект будет стопроцентный.
Вокруг барака-турбазы - хорошо размешанная сахюртовская грязь. Грязь
ограждалась зачем-то забором, за которым располагались убогие частные
домовладения сахюртовцев. В округе виднелись лишь лысые, с понурым видом,
сопки Тайжеранской степи. Некуда было положить глаз, чтобы на душе сделалось
чуть лучше, чем с похмелья.
Мне ужасно захотелось познакомиться с тем, кто додумался построить
здесь турбазу. Если это шутка, то не очень удачная. Если - серьезно, то
психика того человека может оказаться любопытной для изучения.
Люди с мрачным видом, под стать пейзажу, входили и выходили из барака.
"Наверное это туристы", - подумал я.
В застойные времена путевками на турбазу МРС профкомы, скорей всего,
награждали тех, у кого слишком много дисциплинарных взысканий. Здесь,
похоже, было что-то вроде ссылки. Но что делает народ освобожденной страны
здесь и сейчас - непонятно. Сюда разве что стоит привезти жену, чтобы
ускорить процесс развода.
Мы проводили родственников Владимир Алексеевича и вернулись в табор. Я
начал изнывать от байкальской цивилизации, а душа стала рваться подальше в
глушь, где не надо любоваться творениями рук человеческих.
Не вытерпев, решил отчалить вечером, очень надеясь, что ветер вскоре
стихнет, и мне удастся до темноты обогнуть дельту Сармы и заночевать
где-нибудь около мыса Хадарта. Я уже потерял надежду дождаться нормальной
погоды, подозревая, что здесь ее никогда не бывает. Вот уже четыре дня
подряд дует ветрище как раз оттуда, куда мне надо плыть.
Для преодоления самого гиблого места на Байкале я выбрал самый
неподходящий момент. Зарядившись энтузиазмом, отправился в путь при сильном
встречном ветре.
Курс на остров Хунук, расположенный напротив сарминской дельты. Огибая
ее, надо стараться оставить слева по борту остров Хунук, чтобы не сесть на
мель.
За два часа напряженного труда удалось преодолеть всего пару
километров, и когда до острова осталось совсем немного, ветер еще усилился.
Я остановился, несмотря на то, что продолжал налегать на весла изо всех сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73