Крутил-вертел и так и этак, и чтобы не
придумывал - все было не то, неправда. Я так не хотел. В конце-концов решил
написать, как было дело, особо не заботясь о тех надуманных пропорциях,
которые надо якобы соблюсти для того, чтобы в произведении присутствовало
чувство меры. Надо в меру пофилософствовать, в меру похохмить, в меру быть
героем, в меру сентиментальным, в меру показать свою слабость, в меру, в
меру , в меру... К черту меру! Я не хочу и не буду подстраивать свои
переживания под выдуманный стандарт и никому не советую, иначе нарисованные
картинки будут фальшивыми, будут существовать сами по себе, нисколечко не
отражая таинства волшебного процесса под названием жизнь. Выдуманные
картинки, они не про любовь - это мыльные пузыри.
Мысли мои нельзя воспринимать как какое-то достижение отдельно взятых
хорошо проветренных мозгов. Никакие они не достижения, потому что мысль не
может быть достижением. Единственный прок от нее лишь в том, что она может
показаться нам как причудливая игра цветов радуги, от чего на душе станет
немного радостней. И все. Остальное от лукавого. Фундаментализм мыслей сеет
в мире печаль. Я не хочу опечалить мир. Мне кажется, что это я уже сделал
достаточно, да и без меня производителей печали хватает. Хочу пожить для
того, чтобы на мрачных рожах появилась хотя бы тень улыбки и грусти о
прекрасном, о дивной заоблачной сказочной дали, которая и есть суть этого
мира. Путь туда, в эту чудесную даль, - это путь в никуда, это путь в самое
настоящее счастье, - это странствие.
Как-то раз включил телевизор и увидел там кино. Показывали серьезного
дядю, который плакался членам своего семейства о том, что его книгу не хочет
печатать ни одно издание. Он убивался от того, что потратил годы тяжкого
труда на производство рукописи, а его подлецы-издатели не печатают. И слава
Богу! Кому нужна такая книжка, над которой трудились стиснув зубы? Какую
такую радость в мир она может произвести? Что хорошего можно ждать от
писателя, который писательство воспринимает как тяжкий труд? Мысль,
рожденная в муках, омрачает мир.
Сам раньше занимался подобными вещами и думал, что делаю очень важное и
полезное дело. Я был научным сотрудником и придумывал для удобства
человечества всякую всячину. Я в муках рожал полезные идеи и запросто мог
убить свою жизнь, посвятив ее проблеме сходимости решений какого-нибудь
нелинейного уравнения в частных производных второго порядка. В конце концов,
если бы повезло, я достиг более-менее вразумительного результата и оформил
бы его в виде статейки, которую бы никто из моих друзей не прочел. Я бы
произвел на свет умственную конструкцию, думая при этом, что приближаюсь к
разгадке природной тайны, или по крайней мере являюсь участником великого
процесса познания истины. Это в лучшем случае, а в худшем - усовершенствовал
работу какой-нибудь машины по производству вредного для человечества
вещества.
Когда так думаю, то на душе становиться хорошо от того, что в моей
стране такой бардак, и я вдруг оказался никем. От такого положения вещей
можно страшно опечалиться, но я этого не делаю, а даже наоборот:
благословляю судьбу, что таким образом смог поглядеть на мир и на себя со
стороны, воспользовавшись своим никому не нужным положением в обществе.
Однажды понял, что по большому счету совершенно не важно, что
происходит вокруг. Главное направление жизненного пути определить можно в
любой обстановке, даже в тюрьме, а сколько у нас жратвы и благ - не имеет,
по большому счету, никакого значения. Индия - мировой лидер по нищете
испокон веков, а между тем произвела на свет величайшую духовную культуру.
Сытая Америка ничего не способна родить для души. Эта страна - большой и
толстый евнух.
Раньше я жалел себя как физика, но потом перестал, когда додумался до
того, что попытка состояться вредна по своей природе, как чувство жалости к
себе.
Я не знаю большего счастья и не представляю его себе, чем то, как живу
сейчас. У меня за душой нет ни гроша. Но зато я живу каждый день как
последний. И спокойно могу умереть в любой момент, не имея ни капельки
сожаления о недостигнутом в результате неуспевания. Жить каждый день как
последний - это одно и то же, что не умирать никогда. Почти одно и то же.
Смерть теряет смысл, когда ощущение счастья от того, что мир есть постоянно
прибывает у тебя в груди и вырывается наружу, разбрызгиваясь во все стороны.
Я не чувствую под собой воды, я не чувствую над собой неба, я не вижу
гор по сторонам - все смешалось и превратилось в одно большое прекрасное
целое. Я лечу на своей лодке по морю Байкал, которое несется вместе с моей
планетой в бесконечную темень космического пространства. Вместе, вращаясь
вокруг земной оси, мы танцуем волшебный вальс и звезды аплодируют нам в
такт.
Солнце зашло неожиданно для меня. Завечерело. Впереди виднелся мыс
Ото-Хушун. Что творится за ним - не видно, поэтому решаю не идти дальше, а
остановиться где-нибудь недалеко. Место, где я высадился, снова оказалось
ничем не приметное. Совершенно обычная часть Байкальского берега, лишенная
особенностей.
Очень трудно выбрать, где остановиться в подобных местах, наверное
оттого, что выбирать не из чего. Для меня берег был одинаково чужой здесь и
на некотором расстоянии поодаль.
Если вам попадутся такие места на пути, а они обязательно попадутся -
не отчаивайтесь. Обживать их просто, если есть у вас в этом нужда.
Перво-наперво надо запомнить расположение основных предметов в ближайшей
округе. На моем берегу много камней и на первый взгляд они кажутся безликими
булыганами. Так получается от того, что вижу их все сразу. Как только
начинаю разглядывать каждый из них - они кажутся особенными. Я осматриваю
каждый камень по отдельности и постепенно привыкаю к ним. Устанавливаю
палатку и раскладываю вещи. Но пока нет огня, место так останется для меня
чужим.
Просто огонь не дает ничего, кроме тепла и света. Задумываюсь около
костра о чем-нибудь хорошем, и мне становится уютно и тепло, как дома у
мамы. Скоро я уйду своей дорогой, а место с моими мыслями продолжит
существовать дальше и когда-нибудь достанется кому-то еще. И этот кто-то
обязательно почувствует хорошее, и ему станет чуть-чуть веселей на душе. Я
очень бережно отношусь к таким малюсеньким радостным ощущениям, собираю их и
храню у себя в груди. Когда бывает грустно, вспоминаю о них, и они
вспыхивают золотистыми искорками, согревая меня изнутри. Когда умру, эти
маленькие огоньки останутся светиться на том месте, где меня зароют.
Сварил походную баланду из риса с тушенкой и заставил себя ее съесть.
Желания поглощать пищу нет, несмотря на то, что за день проделал огромную
работу. Ел на всякий случай, а вот чай пил с огромным удовольствием и
помногу, случалось, даже кружек по десять за вечер.
Начал забывать свою жизнь. Кажется, что живу здесь вечно и ничем другим
кроме гребли на надувной лодке никогда не занимался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
придумывал - все было не то, неправда. Я так не хотел. В конце-концов решил
написать, как было дело, особо не заботясь о тех надуманных пропорциях,
которые надо якобы соблюсти для того, чтобы в произведении присутствовало
чувство меры. Надо в меру пофилософствовать, в меру похохмить, в меру быть
героем, в меру сентиментальным, в меру показать свою слабость, в меру, в
меру , в меру... К черту меру! Я не хочу и не буду подстраивать свои
переживания под выдуманный стандарт и никому не советую, иначе нарисованные
картинки будут фальшивыми, будут существовать сами по себе, нисколечко не
отражая таинства волшебного процесса под названием жизнь. Выдуманные
картинки, они не про любовь - это мыльные пузыри.
Мысли мои нельзя воспринимать как какое-то достижение отдельно взятых
хорошо проветренных мозгов. Никакие они не достижения, потому что мысль не
может быть достижением. Единственный прок от нее лишь в том, что она может
показаться нам как причудливая игра цветов радуги, от чего на душе станет
немного радостней. И все. Остальное от лукавого. Фундаментализм мыслей сеет
в мире печаль. Я не хочу опечалить мир. Мне кажется, что это я уже сделал
достаточно, да и без меня производителей печали хватает. Хочу пожить для
того, чтобы на мрачных рожах появилась хотя бы тень улыбки и грусти о
прекрасном, о дивной заоблачной сказочной дали, которая и есть суть этого
мира. Путь туда, в эту чудесную даль, - это путь в никуда, это путь в самое
настоящее счастье, - это странствие.
Как-то раз включил телевизор и увидел там кино. Показывали серьезного
дядю, который плакался членам своего семейства о том, что его книгу не хочет
печатать ни одно издание. Он убивался от того, что потратил годы тяжкого
труда на производство рукописи, а его подлецы-издатели не печатают. И слава
Богу! Кому нужна такая книжка, над которой трудились стиснув зубы? Какую
такую радость в мир она может произвести? Что хорошего можно ждать от
писателя, который писательство воспринимает как тяжкий труд? Мысль,
рожденная в муках, омрачает мир.
Сам раньше занимался подобными вещами и думал, что делаю очень важное и
полезное дело. Я был научным сотрудником и придумывал для удобства
человечества всякую всячину. Я в муках рожал полезные идеи и запросто мог
убить свою жизнь, посвятив ее проблеме сходимости решений какого-нибудь
нелинейного уравнения в частных производных второго порядка. В конце концов,
если бы повезло, я достиг более-менее вразумительного результата и оформил
бы его в виде статейки, которую бы никто из моих друзей не прочел. Я бы
произвел на свет умственную конструкцию, думая при этом, что приближаюсь к
разгадке природной тайны, или по крайней мере являюсь участником великого
процесса познания истины. Это в лучшем случае, а в худшем - усовершенствовал
работу какой-нибудь машины по производству вредного для человечества
вещества.
Когда так думаю, то на душе становиться хорошо от того, что в моей
стране такой бардак, и я вдруг оказался никем. От такого положения вещей
можно страшно опечалиться, но я этого не делаю, а даже наоборот:
благословляю судьбу, что таким образом смог поглядеть на мир и на себя со
стороны, воспользовавшись своим никому не нужным положением в обществе.
Однажды понял, что по большому счету совершенно не важно, что
происходит вокруг. Главное направление жизненного пути определить можно в
любой обстановке, даже в тюрьме, а сколько у нас жратвы и благ - не имеет,
по большому счету, никакого значения. Индия - мировой лидер по нищете
испокон веков, а между тем произвела на свет величайшую духовную культуру.
Сытая Америка ничего не способна родить для души. Эта страна - большой и
толстый евнух.
Раньше я жалел себя как физика, но потом перестал, когда додумался до
того, что попытка состояться вредна по своей природе, как чувство жалости к
себе.
Я не знаю большего счастья и не представляю его себе, чем то, как живу
сейчас. У меня за душой нет ни гроша. Но зато я живу каждый день как
последний. И спокойно могу умереть в любой момент, не имея ни капельки
сожаления о недостигнутом в результате неуспевания. Жить каждый день как
последний - это одно и то же, что не умирать никогда. Почти одно и то же.
Смерть теряет смысл, когда ощущение счастья от того, что мир есть постоянно
прибывает у тебя в груди и вырывается наружу, разбрызгиваясь во все стороны.
Я не чувствую под собой воды, я не чувствую над собой неба, я не вижу
гор по сторонам - все смешалось и превратилось в одно большое прекрасное
целое. Я лечу на своей лодке по морю Байкал, которое несется вместе с моей
планетой в бесконечную темень космического пространства. Вместе, вращаясь
вокруг земной оси, мы танцуем волшебный вальс и звезды аплодируют нам в
такт.
Солнце зашло неожиданно для меня. Завечерело. Впереди виднелся мыс
Ото-Хушун. Что творится за ним - не видно, поэтому решаю не идти дальше, а
остановиться где-нибудь недалеко. Место, где я высадился, снова оказалось
ничем не приметное. Совершенно обычная часть Байкальского берега, лишенная
особенностей.
Очень трудно выбрать, где остановиться в подобных местах, наверное
оттого, что выбирать не из чего. Для меня берег был одинаково чужой здесь и
на некотором расстоянии поодаль.
Если вам попадутся такие места на пути, а они обязательно попадутся -
не отчаивайтесь. Обживать их просто, если есть у вас в этом нужда.
Перво-наперво надо запомнить расположение основных предметов в ближайшей
округе. На моем берегу много камней и на первый взгляд они кажутся безликими
булыганами. Так получается от того, что вижу их все сразу. Как только
начинаю разглядывать каждый из них - они кажутся особенными. Я осматриваю
каждый камень по отдельности и постепенно привыкаю к ним. Устанавливаю
палатку и раскладываю вещи. Но пока нет огня, место так останется для меня
чужим.
Просто огонь не дает ничего, кроме тепла и света. Задумываюсь около
костра о чем-нибудь хорошем, и мне становится уютно и тепло, как дома у
мамы. Скоро я уйду своей дорогой, а место с моими мыслями продолжит
существовать дальше и когда-нибудь достанется кому-то еще. И этот кто-то
обязательно почувствует хорошее, и ему станет чуть-чуть веселей на душе. Я
очень бережно отношусь к таким малюсеньким радостным ощущениям, собираю их и
храню у себя в груди. Когда бывает грустно, вспоминаю о них, и они
вспыхивают золотистыми искорками, согревая меня изнутри. Когда умру, эти
маленькие огоньки останутся светиться на том месте, где меня зароют.
Сварил походную баланду из риса с тушенкой и заставил себя ее съесть.
Желания поглощать пищу нет, несмотря на то, что за день проделал огромную
работу. Ел на всякий случай, а вот чай пил с огромным удовольствием и
помногу, случалось, даже кружек по десять за вечер.
Начал забывать свою жизнь. Кажется, что живу здесь вечно и ничем другим
кроме гребли на надувной лодке никогда не занимался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73