Помощь им была не нужна - они сами хотели кому-нибудь
чем-нибудь помочь. Заприметив меня на горизонте, начали махать руками,
решив, что именно мне помощи не хватает. Они с ходу пригласили меня пить,
гулять и радоваться жизни прямо сейчас.
Я не сразу понял, как они здесь оказались: лодки на пляже не было. Но
присмотревшись, увидел ее в лесу привязанную к деревьям. Очень странными
показались мне мужики, которые живут в лесу вместе с моторной лодкой. Мы
пожелали друг другу удачи, и я поплыл странствовать дальше.
Вдали показался Бакланий Камень - небольшой скалистый островок размером
20х20х10 м. Бакланов на нем давно уже нет, осталось одно только название на
память. Замечательную птицу извели лет тридцать назад. Жаль, конечно, у нее
было красивое местное имя - корморан.
Сейчас Бакланий Камень заселили чайки. Когда проходил мимо, чайки
взмыли в воздух и начали на меня орать.
Подошел ближе - и меня атаковали: чайки набирали высоту и срывались в
пике, целясь клювом мне в череп.
Вспомнился далекий Курильский остров Шикотан. Работал я тогда младшим
научным сотрудником в Сахалинском комплексном научно-исследовательском
институте. На Курилы меня послали изучать страшные волны цунами. Как-то раз
в свободное от изучения цунами время забрел я вглубь острова и неожиданно
подвергся нападению стаи ворон, их было штук 20. Они так же, как чайки с
Бакланьего Камня, набирали высоту и срывались в пике в направлении моего
черепа. Тогда я пожалел, что у меня не было каски. Вороны проявляли редкую
наглость и даже, случалось, лупили меня крыльями по голове. Размером они
были почти с индюка. Таких огромных бройлерных ворон никогда больше не
видел. Там, на далеком острове Шикотан, я не стал испытывать судьбу и дал
деру вниз по стометровому обрыву прямо к берегу Тихого океана.
Чайкам с Бакланьего Камня было далеко до обнаглевших ворон острова
Шикотан, и я смотрел на потуги местных пернатых с некоторым снисхождением.
Куда им.
Бакланий Камень, проплыв мимо, стал уменьшаться в размерах, пока не
превратился из скалы, засиженной чайками, в необычное воспоминание, чудным
образом связанное с далеким островом Шикотан и моим прошлым, которое
перемешалось с настоящим, возбуждая удивительным способом. Я потерялся в
пространстве-времени: то ли я на Курильских островах и молодой, то ли на
Байкале и значительно старее. Приятно так себя чувствовать, и думаю, очень
полезно для души.
Въезжаю в бухту Песчаная, и сразу же вспоминаю Надежду Перфильевну, и
то как она гуляла здесь с Индирой Ганди. Я представил знаменитую индианку,
прогуливающуюся по пляжу взад-вперед, и никак не мог подобрать ей подходящий
наряд, чтобы ее вид не противоречил природе. То ли она должна быть в одеянии
байкальских аборигенов, то ли в чем-нибудь индийском, национальном. Но
костюм байкальских аборигенов, исполненный в основном из выцветшей
брезентухи, явно не подходил Индире Ганди, и я оставил ее во всем индийском.
Удивительно, но она все равно гармонично вписывалась в местный пейзаж и не
казалась инородным телом, наверное, потому, что сам пейзаж окрестностей
Песчаной бухты не походил на сибирский вообще и на байкальский в частности.
По тому настроению, которое дарила здешняя природа, ее можно было отнести к
тропикам или к субтропикам, но никак не к Сибири.
Бухта Песчаная заезжена туристами до такой степени, до какой Бакланий
Камень засижен чайками. Это общепринятое мнение, и на первый взгляд, конечно
же, чувствуется присутствие человека. Но по европейским меркам место
все-таки достаточно дикое. Туристов я обнаружил всего несколько, а может
быть, это были и не туристы вовсе, а так просто - люди непонятного
назначения.
Несколько обнаженных женских тел лежали на песке. Я старался плыть
потихоньку, чтобы не спугнуть дам, но все-таки спугнул . Они встрепенулись и
начали смотреть в мою сторону, как Ассоль на горизонт. Я подплыл поближе, и
дамы, разглядев меня, нечесаного и небритого, перестали глядеть на горизонт
как Ассоль, а стали смотреть на меня, как на неопознанный инопланетный
объект. По какой-то причине дамы не разговаривали, и на мое приветствие
ответили неопределенными вялыми движениями тел, после чего упали на пляж
загорать дальше.
"Странные женщины , - подумал я, - не байкальское какое-то у них
поведение. Видимо, их привезли откуда-то издалека и забыли вернуть на
место."
Бухта Песчаная - местечко на редкость прелестное и даже слишком: не в
меру оно уютное и, по-моему, вовсе не байкальское. Образовалось оно,
наверное, от какого-то неизвестного чуда, вроде Тунгусского метеорита, или
как-нибудь еще, не совсем обычно.
Песчаная - сказка, если не обращать внимания на творения рук
человеческих в виде затрапезных строений, созданных без спроса у
архитектора. Строения предназначались для отдыха трудящихся, которых
почему-то не видно, несмотря на то, что был июль. Видны только не похожие на
отдыхающих люди, которые слоняются по берегу непонятно зачем. Среди
слоняющихся половина состояла из молодцов с бритыми затылками, большими
животами и автоматами. Зачем все это здесь?
От пристани протянул еще метров сто и поравнялся с избой, отдельно
стоявшей на самом берегу. Изба представляла из себя душевный предмет, она
существовала совершенно отдельно и независимо от архитектурного
недоразумения в виде базы отдыха, расположенной рядом. Около избы женщина
занималась по хозяйству чем-то нехитрым. На самом берегу сидел мужчина и
неспешно починял рыбацкие причиндалы. На вид ему было лет 40-45. Из-за
широкого костяка и крепкого природного телосложения выглядел он мощно и
добротно. Густая шевелюра и борода умеренной длины только усиливали
впечатление. Жизнь мужчины представлялась мне могучим и спокойным потоком,
уносящимся вперед, к заранее и хорошо известной цели.
Я не такой человек, и все у меня не так, как у него: и по земле хожу не
так основательно, и думаю не так постепенно и правильно, поэтому отношусь к
таким людям с большим уважением , как к космонавтам, в числе которых мне
никогда не быть.
Разговор с местным населением обычно начинается с того, как это я
додумался путешествовать по Байкалу в одиночку. Разные люди реагируют
по-разному, но все, как правило, недоумевают. Жители Байкала очень хорошо
знают свое море и куда более моего представляют, что меня подстерегает.
Поэтому в их взглядах часто вижу печаль.
Я не гордый человек, но поводов возгордиться у меня было предостаточно.
Мой вид и то, что я один, все-таки заставляли уважать меня сходу.
Как выяснилось, я не совсем представлял, что меня подстерегает впереди.
Места, которые простираются дальше на север - самые гиблые. Там ждут
громадные прижимы и стережет страшный ветер-горняк, который достигает здесь
чудовищной силы. Налетает он совершенно неожиданно. Рассказали несколько
историй, как людей на лодке уносило в море, а дальше - крутая волна и
ледяная вода добивали несчастных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73