Видите ли, он не любит попадаться на глаза. Мы живем очень тихо. Он категорически против... Как называется это слово? — Ута повернулась к Зипперту.
— Рекламы, — помог он.
— Вот именно, — сказала девушка, — рекламы! Дедушка считает ее... порочной. Газеты имеют право писать о человеке только тогда, когда он родился или умирает.
— А что он скажет, если вы выиграете чемпионат? — недоумевал Хуго.
— Не знаю, — ответила Ута. — Боюсь даже подумать об этом, хотя Эрнест уверяет, что все будет хорошо, если я выиграю. Но мне кажется, что дедушка страшно разозлится.
— Тогда будет поздно вмешиваться, — сказал Эрнест и потянулся за кофейником.
Ута тяжело вздохнула.
— Я очень беспокоюсь, — сказала она. — Иногда хочется, чтобы скорее все раскрылось. Если бы мы сразу попросили разрешения у дедушки, может, он бы и согласился.
— Скорее всего, нет! — заметил Эрнест.
— Это напоминает викторианские нравы, —сказал Хуго, наблюдая, как меняется выражение лица Уты.
Она казалась ему очень утонченной. Изумительное лицо, артистичные руки, гордая посадка головы, аккуратные коленки, плавные, грациозные движения. Неудивительно, что Эрнест Зипперт выбрал ее и надеется на победу в чемпионате! И вполне понятно, почему прячет свое открытие от вездесущих глаз. Многие хотели бы иметь такую ученицу!
Хуго чуть наклонился вперед.
— Вы во всем подчиняетесь дедушке? — спросил он. — Или это касается только тренировок? Вы что, никогда не удираете, чтобы повеселиться?
Он, конечно, намеренно провоцировал ее, но девушка ответила совершенно серьезно:
— Это Эрнест сделал меня непослушной. Я, вообще-то, хорошая и очень люблю дедушку. Я так счастлива с ним и бабулей. И всегда слушаюсь, потому что люблю их.
— Весьма похвально!
В словах Хуго прозвучала скрытая насмешка. Ута интуитивно почувствовала его недоверие и слегка растерялась. Она была слишком молода. И Роксбертон решил, что нельзя относиться к этой девушке как к ровне и человеку своего круга.
Однако высокомерный лорд все же сомневался в искренности тренера и ученицы. Славная мордашка и наивность, что-то в этом не то. В Санкт-Морице собираются повесы со всего мира. У этой девчушки, наверное, полно знакомых мужчин. Не может быть, чтобы ей не говорили комплиментов, ее сверстницы отлично понимают, что такое быть красивой и желанной.
За завтраком Ута почти не ела. И теперь она держала чашечку с дымящимся кофе и внимательно смотрела на Хуго. Что-то во взгляде ее глубоких синих глаз, обрамленных длинными темными ресницами, заставило лорда устыдиться своих мыслей... А может, напрасно? Женщины всегда остаются женщинами и постоянно притворяются, чтобы добиться своего. Им выгодно выглядеть неприступными. Так эти существа пытаются убедить нас в своей неотразимости.
— Желаю вам удачи, — сказал Хуго, но в его голосе не чувствовалось дружелюбия.
Эти нотки не ускользнули от Уты, и она торопливо посмотрела на каминные часы.
— Уже половина восьмого, Эрнест! Мне пора. Давай собираться. Если я опоздаю к дедушке, он непременно спросит, где я была.
— А где вы должны находиться в это время? — поинтересовался Хуго.
— На лыжной прогулке, — ответила девушка. — Я катаюсь перед завтраком по часу и должна уезжать на север, туда, где никого нет.
— Похоже, вы не любите общаться с людьми, — улыбнулся Хуго.
— Так лучше, — серьезно заявила Ута. — У нас нет ничего общего с теми, кто приезжает в Санкт-Мориц. Они — гости, а мы живем здесь весь год.
— Пусть я гость, но весьма благодарен вам! — сказал Хуго. — Если бы не ваша помощь, то неизвестно, что бы со мной случилось вчера.
— Вы могли замерзнуть, — логично заметила Ута.
— Без сомнения! — вмешался Эрнест Зипперт. — Этим маршрутом теперь не пользуются. На нем слишком мало снега, большинство лыжников катается на другом склоне...
— Нужно было узнать обо всем заранее, — согласился Хуго. — Сам виноват, что теперь ковыляю, как старый инвалид.
— Мне очень жаль, — сказала Ута.
— Но ничто не помешает мне прийти на соревнования, — заметил Хуго.
— Мне хочется, чтобы вы не приходили, — быстро сказала девушка. — Лучше бы там никого не было. Меня пугают не сами соревнования, а люди, которые смотрят их. Эрнест говорит, что я о них забуду, но меня все равно не покидает страх.
Она содрогнулась при этой мысли, и Хуго захотелось обнять девушку, чтобы хоть как-то успокоить. В этот момент она была само воплощение искренности, но Роксбертон в глубине души все же не верил ей.
— Пора! — решительно поднялась Ута. — Большое спасибо за прекрасный завтрак.
Девушка протянула руку, и Хуго пожал ее. Пальчики оказались мягкими, но в них все же чувствовалась сила. Хорошие конькобежцы не бывают слабыми и изнеженными. И опять он усомнился в строгой секретности тренировок.
— Послушайте! — сказал он. — Нужно выпить за ваш успех. Может, поужинаете со мной вечером?
Ута покачала головой.
— Извините, — ответила она, — но это невозможно.
— Если не сегодня, то, может быть, завтра? — настаивал он.
— Вы ничего не поняли! — воскликнула она. — Дедушка не знает, что я тренируюсь у Эрнеста. Он страшно разозлится, если догадается, что я побывала в отеле. Я же не могу поужинать с вами, не рассказав об этом. А кроме того, меня еще никто никогда не приглашал на ужин.
— Мне казалось, что мы живем в двадцатом столетии, — пошутил Хуго.
Девушка рассмеялась, и он заметил, что у нее на щеках появились ямочки.
— Вы слишком англичанин, — сказала она, — и поэтому ничего не понимаете.
— Ваш тренер — швейцарец, и он может пригласить девушку на ужин, — настаивал Хуго. — Может, вы объясните, в чем дело, Эрнест?
Тот посмотрел на него и покачал головой.
— Николас Киндши — странный человек! — заговорил он. — Я знаю его много лет, но не могу назвать приятелем. У Николаса очень мало друзей. У него в доме строгие порядки, и внучка вынуждена подчиняться им.
— И все же вам удалось обойти его правила, старая лиса! — воскликнул Хуго. — Или это заслуга Уты? Так почему мне не удастся то же? — он рассмеялся и повернулся к девушке. — Мадемуазель, когда я приглашу вас на ужин в следующий раз, вы непременно согласитесь!
— Мне бы так этого хотелось! — искренне ответила она. — Но нельзя!
Девушка направилась к двери, и Эрнест Зипперт последовал за ней. На мгновение она обернулась и улыбнулась Хуго так же, как в хижине, когда отправлялась за помощью. Тогда он принял ее за сказочную фею, теперь же она казалась живой и осязаемой, хотя совершенно отличной от всех женщин, встречавшихся на его пути.
Как только Ута с Эрнестом вышли из номера, зазвонил телефон. В том, кто так жаждет услышать его голос, Хуго не сомневался и долго не брал трубку. Но звонок оказался слишком настойчивым,
и ему пришлось ответить на него.
— Алло!
— Дорогой! Я знала, что ты не спишь. Мне скучно и захотелось поговорить с тобой.
— Доброе утро, Кэрол! Я полагал, что ничто не может поднять тебя раньше десяти.
— Может быть, это от воздуха... Или от волнения.
— Волнения?! Чего тебе волноваться?
— Но я ведь в Швейцарии, с тобой.
— С нами приехали еще двое. Или ты забыла?
— Милый, неужели они имеют значение?
— Все зависит от того, что ты думаешь.
— О, Хуго! — рассмеялась Кэрол.
— Что это ты хохочешь?
— Над тобой, конечно! Ты истинный англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Рекламы, — помог он.
— Вот именно, — сказала девушка, — рекламы! Дедушка считает ее... порочной. Газеты имеют право писать о человеке только тогда, когда он родился или умирает.
— А что он скажет, если вы выиграете чемпионат? — недоумевал Хуго.
— Не знаю, — ответила Ута. — Боюсь даже подумать об этом, хотя Эрнест уверяет, что все будет хорошо, если я выиграю. Но мне кажется, что дедушка страшно разозлится.
— Тогда будет поздно вмешиваться, — сказал Эрнест и потянулся за кофейником.
Ута тяжело вздохнула.
— Я очень беспокоюсь, — сказала она. — Иногда хочется, чтобы скорее все раскрылось. Если бы мы сразу попросили разрешения у дедушки, может, он бы и согласился.
— Скорее всего, нет! — заметил Эрнест.
— Это напоминает викторианские нравы, —сказал Хуго, наблюдая, как меняется выражение лица Уты.
Она казалась ему очень утонченной. Изумительное лицо, артистичные руки, гордая посадка головы, аккуратные коленки, плавные, грациозные движения. Неудивительно, что Эрнест Зипперт выбрал ее и надеется на победу в чемпионате! И вполне понятно, почему прячет свое открытие от вездесущих глаз. Многие хотели бы иметь такую ученицу!
Хуго чуть наклонился вперед.
— Вы во всем подчиняетесь дедушке? — спросил он. — Или это касается только тренировок? Вы что, никогда не удираете, чтобы повеселиться?
Он, конечно, намеренно провоцировал ее, но девушка ответила совершенно серьезно:
— Это Эрнест сделал меня непослушной. Я, вообще-то, хорошая и очень люблю дедушку. Я так счастлива с ним и бабулей. И всегда слушаюсь, потому что люблю их.
— Весьма похвально!
В словах Хуго прозвучала скрытая насмешка. Ута интуитивно почувствовала его недоверие и слегка растерялась. Она была слишком молода. И Роксбертон решил, что нельзя относиться к этой девушке как к ровне и человеку своего круга.
Однако высокомерный лорд все же сомневался в искренности тренера и ученицы. Славная мордашка и наивность, что-то в этом не то. В Санкт-Морице собираются повесы со всего мира. У этой девчушки, наверное, полно знакомых мужчин. Не может быть, чтобы ей не говорили комплиментов, ее сверстницы отлично понимают, что такое быть красивой и желанной.
За завтраком Ута почти не ела. И теперь она держала чашечку с дымящимся кофе и внимательно смотрела на Хуго. Что-то во взгляде ее глубоких синих глаз, обрамленных длинными темными ресницами, заставило лорда устыдиться своих мыслей... А может, напрасно? Женщины всегда остаются женщинами и постоянно притворяются, чтобы добиться своего. Им выгодно выглядеть неприступными. Так эти существа пытаются убедить нас в своей неотразимости.
— Желаю вам удачи, — сказал Хуго, но в его голосе не чувствовалось дружелюбия.
Эти нотки не ускользнули от Уты, и она торопливо посмотрела на каминные часы.
— Уже половина восьмого, Эрнест! Мне пора. Давай собираться. Если я опоздаю к дедушке, он непременно спросит, где я была.
— А где вы должны находиться в это время? — поинтересовался Хуго.
— На лыжной прогулке, — ответила девушка. — Я катаюсь перед завтраком по часу и должна уезжать на север, туда, где никого нет.
— Похоже, вы не любите общаться с людьми, — улыбнулся Хуго.
— Так лучше, — серьезно заявила Ута. — У нас нет ничего общего с теми, кто приезжает в Санкт-Мориц. Они — гости, а мы живем здесь весь год.
— Пусть я гость, но весьма благодарен вам! — сказал Хуго. — Если бы не ваша помощь, то неизвестно, что бы со мной случилось вчера.
— Вы могли замерзнуть, — логично заметила Ута.
— Без сомнения! — вмешался Эрнест Зипперт. — Этим маршрутом теперь не пользуются. На нем слишком мало снега, большинство лыжников катается на другом склоне...
— Нужно было узнать обо всем заранее, — согласился Хуго. — Сам виноват, что теперь ковыляю, как старый инвалид.
— Мне очень жаль, — сказала Ута.
— Но ничто не помешает мне прийти на соревнования, — заметил Хуго.
— Мне хочется, чтобы вы не приходили, — быстро сказала девушка. — Лучше бы там никого не было. Меня пугают не сами соревнования, а люди, которые смотрят их. Эрнест говорит, что я о них забуду, но меня все равно не покидает страх.
Она содрогнулась при этой мысли, и Хуго захотелось обнять девушку, чтобы хоть как-то успокоить. В этот момент она была само воплощение искренности, но Роксбертон в глубине души все же не верил ей.
— Пора! — решительно поднялась Ута. — Большое спасибо за прекрасный завтрак.
Девушка протянула руку, и Хуго пожал ее. Пальчики оказались мягкими, но в них все же чувствовалась сила. Хорошие конькобежцы не бывают слабыми и изнеженными. И опять он усомнился в строгой секретности тренировок.
— Послушайте! — сказал он. — Нужно выпить за ваш успех. Может, поужинаете со мной вечером?
Ута покачала головой.
— Извините, — ответила она, — но это невозможно.
— Если не сегодня, то, может быть, завтра? — настаивал он.
— Вы ничего не поняли! — воскликнула она. — Дедушка не знает, что я тренируюсь у Эрнеста. Он страшно разозлится, если догадается, что я побывала в отеле. Я же не могу поужинать с вами, не рассказав об этом. А кроме того, меня еще никто никогда не приглашал на ужин.
— Мне казалось, что мы живем в двадцатом столетии, — пошутил Хуго.
Девушка рассмеялась, и он заметил, что у нее на щеках появились ямочки.
— Вы слишком англичанин, — сказала она, — и поэтому ничего не понимаете.
— Ваш тренер — швейцарец, и он может пригласить девушку на ужин, — настаивал Хуго. — Может, вы объясните, в чем дело, Эрнест?
Тот посмотрел на него и покачал головой.
— Николас Киндши — странный человек! — заговорил он. — Я знаю его много лет, но не могу назвать приятелем. У Николаса очень мало друзей. У него в доме строгие порядки, и внучка вынуждена подчиняться им.
— И все же вам удалось обойти его правила, старая лиса! — воскликнул Хуго. — Или это заслуга Уты? Так почему мне не удастся то же? — он рассмеялся и повернулся к девушке. — Мадемуазель, когда я приглашу вас на ужин в следующий раз, вы непременно согласитесь!
— Мне бы так этого хотелось! — искренне ответила она. — Но нельзя!
Девушка направилась к двери, и Эрнест Зипперт последовал за ней. На мгновение она обернулась и улыбнулась Хуго так же, как в хижине, когда отправлялась за помощью. Тогда он принял ее за сказочную фею, теперь же она казалась живой и осязаемой, хотя совершенно отличной от всех женщин, встречавшихся на его пути.
Как только Ута с Эрнестом вышли из номера, зазвонил телефон. В том, кто так жаждет услышать его голос, Хуго не сомневался и долго не брал трубку. Но звонок оказался слишком настойчивым,
и ему пришлось ответить на него.
— Алло!
— Дорогой! Я знала, что ты не спишь. Мне скучно и захотелось поговорить с тобой.
— Доброе утро, Кэрол! Я полагал, что ничто не может поднять тебя раньше десяти.
— Может быть, это от воздуха... Или от волнения.
— Волнения?! Чего тебе волноваться?
— Но я ведь в Швейцарии, с тобой.
— С нами приехали еще двое. Или ты забыла?
— Милый, неужели они имеют значение?
— Все зависит от того, что ты думаешь.
— О, Хуго! — рассмеялась Кэрол.
— Что это ты хохочешь?
— Над тобой, конечно! Ты истинный англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48