Для иллюстрации н<
дипломное исследование Ю. Е. Алешиной (198
делившей романтический и рационалистичесю
ли любви, и работу Р. Хаттисса [147], получив
качестве составляющих любви шесть факторе
жение, положительные чувства по отношению
неру, эротические чувства, потребность в поло1
ном отношении со стороны партнера, чувство
сти и интимности, чувство враждебности.
Последний из выделенных Р. Хаттиссом
ров заслуживает особого внимания. Присутст
гативных чувств в синдроме, любовных пере
функции идеализации
118
На возможность такой
В. С. Магун.
я и противоречит романтическому канону, пред-
ставляется вполне закономерным. Любовные отноше-
ддя исключительно значимы для их участников, они
предполагают тесный контакт между людьми и их
взаимную зависимость (хотя бы на бытовом уровне).
объект любви не может в этой ситуации не вызывать
время от времени отрицательных чувств, например
раздражения. Многие же люди, как показывает пси-
хокоррекционная практика, отказываются принять
закономерный характер периодического появления
отрицательных переживаний и либо оправдывают их,
приписывая партнеру даже и не свойственные ему не-
гативные проявления, и как следствие проводят пе-
реоценку и партнера, и своих с ним отношений, либо
вытесняют эти чувства, что, естественно, также имеет
деструктивные последствия для отношений в паре.
На наш взгляд, факт закономерного проявления вза-
имного негативизма на фоне и в рамках любовных
отношений достоин широкой популяризации.
Следует остановиться еще на одной структуре, ко-
торая была предложена 3. Рубиным [186]. Он рыде-
лил в любви привязанность, заботу и интимность
(доверие) и создал на основе этой структуры специ-
альный вопросник (см. 2 главы 1). Дальнейшие ис-
следования показали, что фактор интимности (дове-
рия) имеет меньше оснований для вхождения в струк-
туру любви, чем факторы привязанности и заботы.
Распространенность методики 3. Рубина, однако, при-
водит к тому, что многие авторы фактически пользу-
ются именно предложенной им структурой любви.
Изучение структуры любовных переживаний да-
ет определенный градиент в пониманий феномена
любви, но не отвечает на вопрос о механизме возник-
новения этого чувства. Многими авторами база спо-
собности к любви виделась в филогенезе человека
к существа стадного, выживание которого было
возможно лишь в сотрудничестве с себе подобными.
Существование филогенетических корней любви
вызывает сомнений. Они проявились, например, в
"Пучившей широкую известность серии исследова-
ли Г. Харлоу [148], который, воспитывая шимпанзе
изоляции от матери, <заменяемой> либо проволоч-
им каркасом с рожком, служившим источником пи-
. либо таким же каркасом, обтянутым шкурой
обезьяны, показал, что удовлетворение потреб;
тактильном контакте в раннем детстве являе.,.
обходимым условием формирования в дальнв
способности к установлению аффективных св<
К этим результатам примыкают и данные,.(
тельствующие о роли раннего онтогенеза в фо{
вании способности к любви. Так, Т. Рейк [182
черкивал, что, проявляя любовь к матери, р<_.
демонстрирует ей, как к нему следует относиться>
бы учит ее на своем примере. (В связи с цц
известностью взглядов по этому вопросу 3.<1
мы не останавливаемся здесь на их характера
Отметим только, что в его работах идеи филог
ческой и онтогенетической обусловленности
взрослого человека проводятся наиболее пос
тельно.)
Но, на наш взгляд, полностью выводить
из филогенеза и раннего онтогенеза нет осно<
Как показал Д. Кэмпбелл [50], высшие челове
чувства вообще развиваются не благодаря, а 1
вопреки биологическим законам. Надо найти
веческое> объяснение присущей человеку спс
сти к любви.
Таким обращением для объяснения любви
ственно человеческим феноменам является
романтической, или страстной, любви, разработ
Э. Уолстер [204]. Эта теория базируется на р
временных теорий эмоций, в которых подчерки>
момент самоинтерпретации своего состояния ю
ставной части эмоционального переживания (с1
пример, [173]). Непосредственно эта теория свя
так называемой двухкомпонентной моделью С>1
тера, согласно которой эмоции возникают лих
одновременном сочетании двух факторов: ф1
гического возбуждения и возможностью для су
интерпретировать его для себя в терминах э1
В ставшем классическим эксперименте, котор
служил основой для создания этой модели, С.
тер и Дж. Сингер [191] с помощью инъекции в{1
дающего препарата в одном случае, и плацебО
другом, варьировали уровень физиологической
буждения респондентов. Особым образом орга
ванная ситуация эксперимента способствовала?
эмоциональному, либо неэмоциональпому, сугу<"
диологическому, объяснению респонДентами своего
достояния. Оказалось, что наиболее сильные эмоции
дереживали те испытуемые, которые были подверг-
дуты инъекции возбуждающего препарата и имели
возможность объяснить себе свое состояние в эмо-
циональном ключе Ї. (Подробнее об этом см. [90,
102].)
Базируясь на представлениях С. Шехтера, Э. Уол-
стер предположила, что романтическая любовь воз-
никает в определенных ситуациях как наиболее при-
емлемое объясление самому себе состояния своего
физиологического возбуждения. Тогда становится по-
нятным, что в качестве предпосылок любви могут
выступать как положительные, так и отрицательные
эмоциональные состояния, например страх. Важно
лишь, чтобы они обеспечивали определенный уровень
физиологического возбуждения. Если вспомнить рас-
сматривавшийся нами в 4 главы 2 эксперимент
Д. Даттона и А. Арона [136], то можно сказать, что
большая симпатия к девушке-интервьюеру испыту-
емых, находящихся на висячем мосту, по сравнению
с теми, кого опрашивали на стационарном мосту, вы-
зывалась тем, что они таким, более благоприятным
для себя образом интерпретировали возбуждение,
вызванное раскачиванием моста. Более адекватной,
1 по-видимому, была бы категоризация этого возбуж-
дения как страха. В тех же случаях, когда в качест-
" Отметим, что различия между группами в этом экспери-
менте были невелики и даже не всегда достигали уровня зна-
чимости. Сами же результаты допускают и иную, не связанную
логикой двухкомпонентной модели интерпретацию [158]. Тем
м менее именно этот эксперимент послужил базой для много-
численных социально-психологических исследований, в том чис-
№ и исследований любви. С момента опубликования результа-
тов Шехтера и Сингера прошло уже без малого четверть века,
их работа продолжает быть одной из самых цитируемых
рамках экспериментальной социальной психологии. Можно
"Редпо.чожить, что такое сильное и -продолжительное влияние
"ой работы на современную науку связано не столько с самими
Результатами, которые являются, как отмечалось, весьма уязви-
мый, сколько с рядом других, вненаучных моментов. На
1 1П взгляд, двухкомпонентная модель, подчеркивающая роль
1 мого человека, роль сознания в детерминации собственного
.дологического состояния, обладает определенной этической
Юностью, поскольку противостоит концепциям, в которых
Ївек предстает пассивным реагентом на внешние обстоятель-
ве интервьюера выступал мужчина, симпатия к,
на обоих мостах была одинаковой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
дипломное исследование Ю. Е. Алешиной (198
делившей романтический и рационалистичесю
ли любви, и работу Р. Хаттисса [147], получив
качестве составляющих любви шесть факторе
жение, положительные чувства по отношению
неру, эротические чувства, потребность в поло1
ном отношении со стороны партнера, чувство
сти и интимности, чувство враждебности.
Последний из выделенных Р. Хаттиссом
ров заслуживает особого внимания. Присутст
гативных чувств в синдроме, любовных пере
функции идеализации
118
На возможность такой
В. С. Магун.
я и противоречит романтическому канону, пред-
ставляется вполне закономерным. Любовные отноше-
ддя исключительно значимы для их участников, они
предполагают тесный контакт между людьми и их
взаимную зависимость (хотя бы на бытовом уровне).
объект любви не может в этой ситуации не вызывать
время от времени отрицательных чувств, например
раздражения. Многие же люди, как показывает пси-
хокоррекционная практика, отказываются принять
закономерный характер периодического появления
отрицательных переживаний и либо оправдывают их,
приписывая партнеру даже и не свойственные ему не-
гативные проявления, и как следствие проводят пе-
реоценку и партнера, и своих с ним отношений, либо
вытесняют эти чувства, что, естественно, также имеет
деструктивные последствия для отношений в паре.
На наш взгляд, факт закономерного проявления вза-
имного негативизма на фоне и в рамках любовных
отношений достоин широкой популяризации.
Следует остановиться еще на одной структуре, ко-
торая была предложена 3. Рубиным [186]. Он рыде-
лил в любви привязанность, заботу и интимность
(доверие) и создал на основе этой структуры специ-
альный вопросник (см. 2 главы 1). Дальнейшие ис-
следования показали, что фактор интимности (дове-
рия) имеет меньше оснований для вхождения в струк-
туру любви, чем факторы привязанности и заботы.
Распространенность методики 3. Рубина, однако, при-
водит к тому, что многие авторы фактически пользу-
ются именно предложенной им структурой любви.
Изучение структуры любовных переживаний да-
ет определенный градиент в пониманий феномена
любви, но не отвечает на вопрос о механизме возник-
новения этого чувства. Многими авторами база спо-
собности к любви виделась в филогенезе человека
к существа стадного, выживание которого было
возможно лишь в сотрудничестве с себе подобными.
Существование филогенетических корней любви
вызывает сомнений. Они проявились, например, в
"Пучившей широкую известность серии исследова-
ли Г. Харлоу [148], который, воспитывая шимпанзе
изоляции от матери, <заменяемой> либо проволоч-
им каркасом с рожком, служившим источником пи-
. либо таким же каркасом, обтянутым шкурой
обезьяны, показал, что удовлетворение потреб;
тактильном контакте в раннем детстве являе.,.
обходимым условием формирования в дальнв
способности к установлению аффективных св<
К этим результатам примыкают и данные,.(
тельствующие о роли раннего онтогенеза в фо{
вании способности к любви. Так, Т. Рейк [182
черкивал, что, проявляя любовь к матери, р<_.
демонстрирует ей, как к нему следует относиться>
бы учит ее на своем примере. (В связи с цц
известностью взглядов по этому вопросу 3.<1
мы не останавливаемся здесь на их характера
Отметим только, что в его работах идеи филог
ческой и онтогенетической обусловленности
взрослого человека проводятся наиболее пос
тельно.)
Но, на наш взгляд, полностью выводить
из филогенеза и раннего онтогенеза нет осно<
Как показал Д. Кэмпбелл [50], высшие челове
чувства вообще развиваются не благодаря, а 1
вопреки биологическим законам. Надо найти
веческое> объяснение присущей человеку спс
сти к любви.
Таким обращением для объяснения любви
ственно человеческим феноменам является
романтической, или страстной, любви, разработ
Э. Уолстер [204]. Эта теория базируется на р
временных теорий эмоций, в которых подчерки>
момент самоинтерпретации своего состояния ю
ставной части эмоционального переживания (с1
пример, [173]). Непосредственно эта теория свя
так называемой двухкомпонентной моделью С>1
тера, согласно которой эмоции возникают лих
одновременном сочетании двух факторов: ф1
гического возбуждения и возможностью для су
интерпретировать его для себя в терминах э1
В ставшем классическим эксперименте, котор
служил основой для создания этой модели, С.
тер и Дж. Сингер [191] с помощью инъекции в{1
дающего препарата в одном случае, и плацебО
другом, варьировали уровень физиологической
буждения респондентов. Особым образом орга
ванная ситуация эксперимента способствовала?
эмоциональному, либо неэмоциональпому, сугу<"
диологическому, объяснению респонДентами своего
достояния. Оказалось, что наиболее сильные эмоции
дереживали те испытуемые, которые были подверг-
дуты инъекции возбуждающего препарата и имели
возможность объяснить себе свое состояние в эмо-
циональном ключе Ї. (Подробнее об этом см. [90,
102].)
Базируясь на представлениях С. Шехтера, Э. Уол-
стер предположила, что романтическая любовь воз-
никает в определенных ситуациях как наиболее при-
емлемое объясление самому себе состояния своего
физиологического возбуждения. Тогда становится по-
нятным, что в качестве предпосылок любви могут
выступать как положительные, так и отрицательные
эмоциональные состояния, например страх. Важно
лишь, чтобы они обеспечивали определенный уровень
физиологического возбуждения. Если вспомнить рас-
сматривавшийся нами в 4 главы 2 эксперимент
Д. Даттона и А. Арона [136], то можно сказать, что
большая симпатия к девушке-интервьюеру испыту-
емых, находящихся на висячем мосту, по сравнению
с теми, кого опрашивали на стационарном мосту, вы-
зывалась тем, что они таким, более благоприятным
для себя образом интерпретировали возбуждение,
вызванное раскачиванием моста. Более адекватной,
1 по-видимому, была бы категоризация этого возбуж-
дения как страха. В тех же случаях, когда в качест-
" Отметим, что различия между группами в этом экспери-
менте были невелики и даже не всегда достигали уровня зна-
чимости. Сами же результаты допускают и иную, не связанную
логикой двухкомпонентной модели интерпретацию [158]. Тем
м менее именно этот эксперимент послужил базой для много-
численных социально-психологических исследований, в том чис-
№ и исследований любви. С момента опубликования результа-
тов Шехтера и Сингера прошло уже без малого четверть века,
их работа продолжает быть одной из самых цитируемых
рамках экспериментальной социальной психологии. Можно
"Редпо.чожить, что такое сильное и -продолжительное влияние
"ой работы на современную науку связано не столько с самими
Результатами, которые являются, как отмечалось, весьма уязви-
мый, сколько с рядом других, вненаучных моментов. На
1 1П взгляд, двухкомпонентная модель, подчеркивающая роль
1 мого человека, роль сознания в детерминации собственного
.дологического состояния, обладает определенной этической
Юностью, поскольку противостоит концепциям, в которых
Ївек предстает пассивным реагентом на внешние обстоятель-
ве интервьюера выступал мужчина, симпатия к,
на обоих мостах была одинаковой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48