..
...сразу же увидел всего в орденах Натана Моисеевича, испуганного Сергея Самошникова и плачущую Любовь Абрамовну.
– Николай Иванович! – всхлипнула Любовь Абрамовна.
– Тэ-экс... – сказал Петров. – Здрасте вам, пожалуйста! Ну-ка, все вниз – в машину. Я тут попробую сам разобраться, а потом вас домой отвезу.
С интересом оглядел Лифшица, увешанного боевыми наградами:
– Натан Моисеевич! Такой, можно сказать, боевой товарищ... и вы, Сергей Алексеевич... И не можете успокоить Любовь Абрамовну? Ну-ка, спускайтесь, спускайтесь вниз. Лидка вас проводит. Лидуня! Командуй...
Николай Иванович отдал Лиде ключи от милицейской «Волги» и без стука открыл дверь кабинета. Оттуда сразу же раздался удивленный голос:
– Елочки точеные!!! Товарищ подполковник! Какими судьбами, Николай Иванович?..
КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ
–... Месяц назад в парке Политехнического института такую драку устроили, кошмар!.. Просто-таки – стенка на стенку, Николай Иванович! С одной стороны – школьники, вот его банда, Самошникова! С другой – пэтэушники. Зайцев там один верховодит. По восемьдесят девятой и по сто сорок четвертой за кражи проходил... А чем дрались-то, Николай Иванович?! И цепи, и кастеты, и заточки, и чего под руку попадет! Брандспойтом разливали!.. Семь человек в травме, двое с черепно-мозговыми в третьей больнице. Уже – сто двенадцатая, часть первая! А привлечь не можем – малолетки! Ведь знают это, сукины дети, ни хрена не боятся! И вот этот чемпион гребаный – главный организатор и вдохновитель ихних безобразий... Идейный вождь, так сказать, чтоб он треснул! – И старший опер показал Николаю Ивановичу на сидящего Толика-Натанчика. – Можете познакомиться!
– Да знаю я его. Сосед. Дома – напротив. А сейчас за что?
– Прошлой ночью на спор с такими же обалдуями, как и он сам, фургон с горячими хлебобулочными изделиями угнал.
– Как угнал?
– А очень просто – пока водитель и экспедитор лотки с хлебом в магазин таскали, он сел за руль и угнал фургон. Рублей на сорок горячих батонов сожрали, фургон заперли и бросили его за спорткомплексом «Зенита». Ну что ты будешь делать?! И ведь четвертый привод... Сейчас оформим в райисполком на комиссию по делам несовершеннолетних. А они его пускай в колонию определяют... Рецидив за рецидивом.
– Ну, правильно! – сказал Николай Иванович. – Что с такими дураками еще делать? И с родителей стоимость похищенного... Вернее, сожранного, взыскать. Пусть выплачивают. Их только пожалеть можно. А пока...
Николай Иванович грозно посмотрел на Толика и сказал ему:
– Пошел в коридор. И ни шагу от дверей! Сядь и сиди. – Толик вышел. Николай Иванович вытащил из внутренних карманов кожаной куртки две бутылки коньяка. Поставил их на стол и спросил: – Занюхать есть чем?
– Обижаете, Николай Иванович! – радостно проговорил старший опер, быстро запер дверь кабинета на ключ и бросился открывать большой обшарпанный сейф...
СЛУЖЕБНАЯ «ВОЛГА» У ОТДЕЛЕНИЯ МИЛИЦИИ...
Лидочка сидела впереди, а Натан Моисеевич, Любовь Абрамовна и Серега Самошников – сзади.
Серега наполовину опустил стекло у задней дверцы, нервно покуривал, выдыхал дым на улицу, стряхивал пепел наружу, за окно.
Все четверо напряженно смотрели на уличную дверь отделения.
Но вот дверь открылась, и все сидящие в старой милицейской «Волге» увидели, как вышли Николай Иванович Петров и Толик-Натанчик.
Подошли к машине, Николай Иванович сказал Толику:
– Садись вперед к Лидке. Подвинься, Лида.
Толик боком уселся спереди. Николай Иванович сел за руль...
* * *
... Когда отъехали подальше от милиции, Лида прижалась плечом к отцу, поцеловала его в щеку. Унюхала запах коньяка, сказала, чтобы хоть как-то нарушить тишину:
– Пьяный за рулем – преступник.
– Тогда можешь загадать желание, – усмехнулся Николай Иванович. – Сидишь как раз между двумя преступниками...
КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ -САМОШНИКОВЫХ
В большой комнате вся семья, кроме Лешки, была в сборе.
– Ты, шлемазл! – сказал дедушка внуку. – Ты хоть понимаешь, что еще один такой взбрык и – «...тюрьма Таганская, все ночи, полные огня, тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?..».
– Натанчик, солнышко... – плачущим голосом простонала бабушка.
– Ты кому? Мне или дедушке? – попытался уточнить внук.
– Тебе, сукин кот!!! – яростно рявкнула бабушка.
– Мама! – строго прикрикнула Фирочка.
– Сынок, ты чего это взялся нас огорчать? – грустно спросил Серега. – Хочешь, чтобы мы все с ума сошли от горя, да?
– Нет, – опустил голову Толик-Натанчик.
– Так что же ты?.. Неужели самому не понятно, сыночек?
Не найдя больше слов, Серега притянул Толика-Натанчика к себе, обнял его, прижал к груди и поцеловал в макушку.
Толик замер... Потом неловко потерся об отцовское плечо, мягко отстранился и, с трудом сдерживая слезы, с фальшивой бодростью хрипловато сказал:
– Ну все, ребята, все... Притих – вот кто буду!.. Бабуль! Деда... Мамусь!.. И ты, па... Ну чего вы? Сказал же, что все! Завязал, чесслово... Ну, кончайте, в натуре!..
И, уже не в силах сдержаться, уставился в окно глазами, полными слез...
конец второй серии
Третья серия
КООПЕРАТИВНЫЙ ГАРАЖ. СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
Проезд между двумя рядами гаражей был почти пуст.
Из полусотни ворот открыты только трое. У одних какой-то старик при помощи ведра и тряпки умывал древний «Москвич», у других кто-то лежал под новенькими «Жигулями»...
В третьем открытом гараже стоял ухоженный «Запорожец» Лифшицев -Самошниковых без номеров.
Только что подновленные белой и черной краской номера «Запорожца» лежали на верстаке, сушились на солнышке у самого входа в гараж.
Тут же на верстаке стояли баночки с красками и кисточками.
А над верстаком с большими тисками, на деревянном щите, в специальных сотах висели разные инструменты – пассатижи, дрели, рожковые и накидные ключи, отвертки...
В полутемной глубине, между задней стенкой гаража и капотом «Запорожца», Лидочка Петрова учила Толика-Натанчика целоваться «по-настоящему» – взасос.
– И языком, языком!.. Сколько раз говорить?! – тяжело дыша, говорила Лидочка.
– На хрена?! – так же тяжело дыша, удивлялся Толик.
– Надо!!! И не отклячивай от меня задницу!.. Прижмись крепче.
– Так неудобно же... – стыдливо опускал голову Толик.
– Чего тебе неудобно?! То, что я там, внизу, тебя чувствую? Да?
– Да.
– Так это же прекрасно! Значит, ты меня любишь...
– А чего же ты мне тогда не даешь?! – разозлился Толик.
– «Хороший вопрос», как говорит мой папа. Не время. Пробуем еще раз. Не забывай про язык! Обними меня...
– У меня руки грязные. В краске.
– Не боись, это моя забота, – усмехнулась Лидочка. – Давай, давай! И не закрывай глаза. Смотри только на меня...
Но в этот момент снаружи от ворот раздался голос:
– Самоха! Самоха, ты здесь?..
– Погоди, – насторожился Толик-Натанчик, освободился от Лидочкиных объятий и шепнул ей: – Не выходи. Я один потолкую...
– Самоха!!! Толян!
– Иду, иду! Чего блажишь?
Толик вышел из-за «Запорожца» к воротам. У гаража стоял длинный, на полголовы выше Толика-Натанчика, приблатненный пэтэушник Зайцев.
Тот самый Заяц, которого Толик победил в финальной схватке на матчевой встрече по вольной и классической борьбе.
Метрах в трех от Зайца стояли четверо из его зайцевской кодлы.
– Здорово, Самоха! – широко улыбнулся Заяц.
– Привет, Заяц, – напряженно ответил Толик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
...сразу же увидел всего в орденах Натана Моисеевича, испуганного Сергея Самошникова и плачущую Любовь Абрамовну.
– Николай Иванович! – всхлипнула Любовь Абрамовна.
– Тэ-экс... – сказал Петров. – Здрасте вам, пожалуйста! Ну-ка, все вниз – в машину. Я тут попробую сам разобраться, а потом вас домой отвезу.
С интересом оглядел Лифшица, увешанного боевыми наградами:
– Натан Моисеевич! Такой, можно сказать, боевой товарищ... и вы, Сергей Алексеевич... И не можете успокоить Любовь Абрамовну? Ну-ка, спускайтесь, спускайтесь вниз. Лидка вас проводит. Лидуня! Командуй...
Николай Иванович отдал Лиде ключи от милицейской «Волги» и без стука открыл дверь кабинета. Оттуда сразу же раздался удивленный голос:
– Елочки точеные!!! Товарищ подполковник! Какими судьбами, Николай Иванович?..
КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ
–... Месяц назад в парке Политехнического института такую драку устроили, кошмар!.. Просто-таки – стенка на стенку, Николай Иванович! С одной стороны – школьники, вот его банда, Самошникова! С другой – пэтэушники. Зайцев там один верховодит. По восемьдесят девятой и по сто сорок четвертой за кражи проходил... А чем дрались-то, Николай Иванович?! И цепи, и кастеты, и заточки, и чего под руку попадет! Брандспойтом разливали!.. Семь человек в травме, двое с черепно-мозговыми в третьей больнице. Уже – сто двенадцатая, часть первая! А привлечь не можем – малолетки! Ведь знают это, сукины дети, ни хрена не боятся! И вот этот чемпион гребаный – главный организатор и вдохновитель ихних безобразий... Идейный вождь, так сказать, чтоб он треснул! – И старший опер показал Николаю Ивановичу на сидящего Толика-Натанчика. – Можете познакомиться!
– Да знаю я его. Сосед. Дома – напротив. А сейчас за что?
– Прошлой ночью на спор с такими же обалдуями, как и он сам, фургон с горячими хлебобулочными изделиями угнал.
– Как угнал?
– А очень просто – пока водитель и экспедитор лотки с хлебом в магазин таскали, он сел за руль и угнал фургон. Рублей на сорок горячих батонов сожрали, фургон заперли и бросили его за спорткомплексом «Зенита». Ну что ты будешь делать?! И ведь четвертый привод... Сейчас оформим в райисполком на комиссию по делам несовершеннолетних. А они его пускай в колонию определяют... Рецидив за рецидивом.
– Ну, правильно! – сказал Николай Иванович. – Что с такими дураками еще делать? И с родителей стоимость похищенного... Вернее, сожранного, взыскать. Пусть выплачивают. Их только пожалеть можно. А пока...
Николай Иванович грозно посмотрел на Толика и сказал ему:
– Пошел в коридор. И ни шагу от дверей! Сядь и сиди. – Толик вышел. Николай Иванович вытащил из внутренних карманов кожаной куртки две бутылки коньяка. Поставил их на стол и спросил: – Занюхать есть чем?
– Обижаете, Николай Иванович! – радостно проговорил старший опер, быстро запер дверь кабинета на ключ и бросился открывать большой обшарпанный сейф...
СЛУЖЕБНАЯ «ВОЛГА» У ОТДЕЛЕНИЯ МИЛИЦИИ...
Лидочка сидела впереди, а Натан Моисеевич, Любовь Абрамовна и Серега Самошников – сзади.
Серега наполовину опустил стекло у задней дверцы, нервно покуривал, выдыхал дым на улицу, стряхивал пепел наружу, за окно.
Все четверо напряженно смотрели на уличную дверь отделения.
Но вот дверь открылась, и все сидящие в старой милицейской «Волге» увидели, как вышли Николай Иванович Петров и Толик-Натанчик.
Подошли к машине, Николай Иванович сказал Толику:
– Садись вперед к Лидке. Подвинься, Лида.
Толик боком уселся спереди. Николай Иванович сел за руль...
* * *
... Когда отъехали подальше от милиции, Лида прижалась плечом к отцу, поцеловала его в щеку. Унюхала запах коньяка, сказала, чтобы хоть как-то нарушить тишину:
– Пьяный за рулем – преступник.
– Тогда можешь загадать желание, – усмехнулся Николай Иванович. – Сидишь как раз между двумя преступниками...
КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ -САМОШНИКОВЫХ
В большой комнате вся семья, кроме Лешки, была в сборе.
– Ты, шлемазл! – сказал дедушка внуку. – Ты хоть понимаешь, что еще один такой взбрык и – «...тюрьма Таганская, все ночи, полные огня, тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?..».
– Натанчик, солнышко... – плачущим голосом простонала бабушка.
– Ты кому? Мне или дедушке? – попытался уточнить внук.
– Тебе, сукин кот!!! – яростно рявкнула бабушка.
– Мама! – строго прикрикнула Фирочка.
– Сынок, ты чего это взялся нас огорчать? – грустно спросил Серега. – Хочешь, чтобы мы все с ума сошли от горя, да?
– Нет, – опустил голову Толик-Натанчик.
– Так что же ты?.. Неужели самому не понятно, сыночек?
Не найдя больше слов, Серега притянул Толика-Натанчика к себе, обнял его, прижал к груди и поцеловал в макушку.
Толик замер... Потом неловко потерся об отцовское плечо, мягко отстранился и, с трудом сдерживая слезы, с фальшивой бодростью хрипловато сказал:
– Ну все, ребята, все... Притих – вот кто буду!.. Бабуль! Деда... Мамусь!.. И ты, па... Ну чего вы? Сказал же, что все! Завязал, чесслово... Ну, кончайте, в натуре!..
И, уже не в силах сдержаться, уставился в окно глазами, полными слез...
конец второй серии
Третья серия
КООПЕРАТИВНЫЙ ГАРАЖ. СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
Проезд между двумя рядами гаражей был почти пуст.
Из полусотни ворот открыты только трое. У одних какой-то старик при помощи ведра и тряпки умывал древний «Москвич», у других кто-то лежал под новенькими «Жигулями»...
В третьем открытом гараже стоял ухоженный «Запорожец» Лифшицев -Самошниковых без номеров.
Только что подновленные белой и черной краской номера «Запорожца» лежали на верстаке, сушились на солнышке у самого входа в гараж.
Тут же на верстаке стояли баночки с красками и кисточками.
А над верстаком с большими тисками, на деревянном щите, в специальных сотах висели разные инструменты – пассатижи, дрели, рожковые и накидные ключи, отвертки...
В полутемной глубине, между задней стенкой гаража и капотом «Запорожца», Лидочка Петрова учила Толика-Натанчика целоваться «по-настоящему» – взасос.
– И языком, языком!.. Сколько раз говорить?! – тяжело дыша, говорила Лидочка.
– На хрена?! – так же тяжело дыша, удивлялся Толик.
– Надо!!! И не отклячивай от меня задницу!.. Прижмись крепче.
– Так неудобно же... – стыдливо опускал голову Толик.
– Чего тебе неудобно?! То, что я там, внизу, тебя чувствую? Да?
– Да.
– Так это же прекрасно! Значит, ты меня любишь...
– А чего же ты мне тогда не даешь?! – разозлился Толик.
– «Хороший вопрос», как говорит мой папа. Не время. Пробуем еще раз. Не забывай про язык! Обними меня...
– У меня руки грязные. В краске.
– Не боись, это моя забота, – усмехнулась Лидочка. – Давай, давай! И не закрывай глаза. Смотри только на меня...
Но в этот момент снаружи от ворот раздался голос:
– Самоха! Самоха, ты здесь?..
– Погоди, – насторожился Толик-Натанчик, освободился от Лидочкиных объятий и шепнул ей: – Не выходи. Я один потолкую...
– Самоха!!! Толян!
– Иду, иду! Чего блажишь?
Толик вышел из-за «Запорожца» к воротам. У гаража стоял длинный, на полголовы выше Толика-Натанчика, приблатненный пэтэушник Зайцев.
Тот самый Заяц, которого Толик победил в финальной схватке на матчевой встрече по вольной и классической борьбе.
Метрах в трех от Зайца стояли четверо из его зайцевской кодлы.
– Здорово, Самоха! – широко улыбнулся Заяц.
– Привет, Заяц, – напряженно ответил Толик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80