– А ты как думал? Что ж меня, зря с третьего курса университета с философского факультета выперли?!
У ТРЕТЬЕГО ОТДЕЛЕНИЯ МИЛИЦИИ
... А спустя еще полчаса Славик и Костя шли к своему родному Третьему отделению...
–... Увидишь, – говорил Славик на ходу. – Очень скоро наступят времена, когда из ментовки нужно будет бежать куда глаза глядят!..
– А куда?! Куда? В охранные структуры?.. В частные телохранители? – в отчаянии спрашивал Костя.
– А хоть в бандиты! – отвечал ему Славик. – Если в стране бардак, а дети хотят кушать каждый день...
– Стой! – неожиданно сказал Костя и остановился, удерживая Славика за рукав куртки.
До Третьего отделения милиции оставалось метров пятьдесят..
Костя подозрительно оглянулся вокруг, никого не заметил и негромко спросил Славика:
– Как по-твоему, Николай Иванович просек или нет?
– Думаю, что он все просек еще раньше нас, – ответил Славик.
И они бодро направились к месту своей службы...
КВАРТИРА ПЕТРОВЫХ. ВЕЧЕР
После милицейско-кухонных посиделок Николай Иванович Петров убирал в кухне.
Прятал от глаз подальше пустые бутылки из-под «Столичной»...
...сваливал в раковину грязную посуду, потом мыл ее, протирал, убирал в настенный шкафчик...
Но когда раздался звук поворачиваемого во входной двери ключа, Николай Иванович насторожился...
Дверь открылась. Вошла усталая Лидочка со спортивной сумкой через плечо.
– Привет, па! Устала – с ног валюсь...
Бросила сумку в прихожей, сказала:
– Жрать хочу, как семеро волков!..
– Иди переодевайся, – сказал Николай Иванович. – Сейчас я тебе все приготовлю.
– А мама когда придет? – крикнула Лидочка уже из своей комнаты.
– Не скоро! Она с работы на Васильевский поедет – в больничку к Эсфири Анатольевне...
Поставил кастрюлю с супом на плиту, зажег газ.
Стал собирать на стол обед для Лидочки...
А когда она вошла в кухню, уже одетая в тренировочные брючки, майку и тапочки, тихо спросил открытым текстом:
– Где золотое кольцо?
– Какое кольцо? – От усталости Лидочка даже не в силах была сообразить, о чем спрашивает ее отец.
– Кольцо, которое вы с Толькой Самошниковым сняли с убитого вами Зайцева.
У Лидочки открылся рот, ноги подкосились самым настоящим образом, и она плюхнулась на кухонный угловой диванчик.
Наконец Лидочка покорно спросила:
– Откуда ты знаешь?..
– Откуда, откуда... От верблюда! Кольцо у тебя?
– Нет.
– У Тольки?
– Нет-нет, что ты!..
– Где кольцо, я тебя спрашиваю?
– У тебя.
– Не понял! – угрожающе произнес Николай Иванович, наливая Лидочке суп в тарелку.
– В твоей старой наплечной кобуре. На антресолях.
* * *
Потом со стола в кухне уже убирала плачущая Лидочка...
На угловом диванчике валялась старая наплечная кобура для пистолета.
– Скатерть тоже сними, – сказал Николай Иванович.
Он прикрутил небольшие тиски к кухонному столу...
...зажег самую сильную горелку на кухонной плите...
...мощными кусачками перекусил некрасивый толстый золотой перстень покойного Натана Моисеевича.
Зажал перстень в тиски и пассатижами развернул его концы в разные стороны.
– Там написано... – сквозь слезы сказала Лидочка.
– Вижу.
Николай Иванович развернул кольцо еще больше и прочитал на внутренней стороне: «Фронтовому другу Натану в день его 60-летия от друга Ивана».
Николай Иванович освободил разрезанный перстень из тисков, ухватил один его конец пассатижами и стал нагревать этот нелепый кусок золота на синем пламени газовой горелки.
– Толик сказал, что мы потом из этого кольца сделаем для себя два тоненьких обручальных колечка... – шмыгая носом, тихо произнесла Лидочка.
– Это если они вам вообще понадобятся, – заметил Николай Иванович. – Сядь, не мельтеши.
Николай Иванович раскалил на горелке бывший перстень докрасна и молотком, на наковаленке тисков, стал плющить его и выковывать из него обычную золотую пластинку.
Звонкий стук молотка несся по всей квартире...
А Николай Иванович будто про себя приговаривал:
– Это в тридцатых за золото к стенке ставили... А сегодня оно даже по восемьдесят восьмой статье не проходит... Такой кусочек запросто может быть в любой советской семье!.. Мало ли от кого он им достался?.. У меня, например, дед был купцом первой гильдии! За что его и шлепнули...
И все с большим ожесточением расплющивал Николай Иванович этот кусочек трагического золота, превращая его в аккуратную пластинку...
– Важно, чтобы этот кусочек металла никогда не был похож ни на кольцо, ни на перстень, ни на что, кроме того, что я из него сделаю!.. – бормотал Николай Иванович. – А то нас всех пересажают, и передачи нам носить будет некому.
Бьет молоток по небольшой наковальне в кухне...
– Матери – ни слова! С ее давлением шутки плохи, поняла?
* * *
... По всему дому разносился звонкий стук молотка из квартиры Петровых.
* * *
А потом этот ритмичный стук по наковальне участился и перешел в непрерывный грохот вагонных колес на рельсовых стыках...
В квартирном кухонном окне неожиданно появились несущиеся назад перелески, луга, покрытые утренним туманом, деревеньки, какие-то придорожные строения...
...и кухонное окно квартиры Петровых, за которым проносился железнодорожный пейзаж, постепенно превратилось в окно...
... КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
Ангел неторопливо доставал из портфеля несессер, готовясь к утреннему туалету...
В.В. сидел с пустым стаканом в руке, слушал Ангела.
–...ночами я незримо ухаживал за Фирочкой Самошниковой в этой клинике нервных болезней на Васильевском и изо всех сил старался помочь ей прийти в себя. Делал я это точно так же, как когда-то пытался помочь ее старшему сыну Леше в немецком «кранкенхаузе»... К счастью, та выездная сессия ангельской «тройки», которая лишила меня крыльев и ангельского чина за Неверие во Всемогущество Всевышнего и нежелание возвращаться на Небо, в последний момент судилища по запарке оставила мне и возможность невидимости, и еще несколько потусторонних приемчиков... – Тут Ангел увидел пустой стакан в руке В.В. и продолжил: –...одним из которых, вы, Владим Владимыч, бессовестно пользуетесь! На вас джина не напасешься!
– Нашли чем упрекнуть, – презрительно процедил В.В. – Как у вас язык повернулся? Из-за трех капель выпивки развести такую склоку...
– Из-за трех капель?! – возмутился Ангел. – Вы всю ночь...
– Ангел! Не отвлекайтесь на пустяки и не разрушайте стройность рассказа всплесками мелкой сквалыжности. Лучше добавьте немного джина...
– Ну, знаете!..
Тут у Ангела просто не хватило слов от возмущения!
Но стакан В.В. слегка наполнился...
– Я хотел бы понять, как вы легализовались?.. При нашей системе прописок, учетов, запретов? – спросил В.В., прихлебывая джин.
– Я не уверен, что сумею вам толково объяснить техническую сторону моего ленинградского внедрения... Могу сказать одно – была создана абсолютно непроверяемая легенда, с которой я и предстал перед всеми, кого вы уже знаете... А предстал я в качестве отпрыска очень дальних, уже покойных родственников ближайшего друга семьи Лифшицев -Самошниковых: Ивана Лепехина.
– Что значит – непроверяемая легенда? – усомнился В.В. – Вы, предположим, утверждаете, что прибыли из Егупеца, и туда сразу же идет милицейский запрос – существовал ли в вашем замечательном городе такой-то мальчик вот таких-то родителей? А оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80