Толик надел костюм. На куртке сзади и спереди были нашиты большие белые фетровые буквы – «Российская Федерация».
Сунул ноги в стоптанные старые тапочки и сказал:
– Останься здесь и не возникай. Тебе сейчас это абсолютно ни к чему.
И пошел к плетню.
Подошел, вежливо поздоровался, спросил:
– Чего через калитку в дом не зайдете?
– Нам это не обязательно, – сказал один. – А вот мы сигнал получили, что вы, гражданин Самохин...
– Самошников, – поправил его Толик.
– Это нам один хрен! – сказал второй – бывший секретарь парткома.
– А чего-то там захоранивать – мы вам не велим! – сказал третий.
– Мой дом, мой участок, – сказал Толик, еле сдерживаясь. – И никого спрашивать ни о чем не буду.
– А мы на вас – в санэпидстанцию района!.. Завтра же соберем общее собрание и решим! Прошу присутствовать! В качестве ответчика... Священнослужителя тоже попрошу... Отец Гурий, это вас касается! – веско проговорил бывший председатель сельсовета.
– Ты слушай, слушай, чего тебе обчественность говорит! – злорадно закричал участковый. – И не простая, а ответственная! Это, к примеру, бывший председатель сельсовета, ныне глава нашей администрации, это бывший секретарь парткома... А это сам главный бухгалтер нашего хозяйства... Бывшего. Понял?
– Понял, – сказал Толик и улыбнулся. – Понял, Семен Васильевич, что все они бывшие, а только мы с вами – настоящие, да?
– Па-а-прасил бы не умничать! – тоненько прокричал бывший председатель. – Понаехали тут, понимаешь!..
И тут впервые отец Гурий открыл рот. Сказал тихо, сочувственно:
– Может, на нашем сельском кладбище захороните? У нас при храме очень хорошее кладбище. На пригорочке, песок один, сосенки, сухо...
– Моментик! – вдруг заговорил бывший главный бухгалтер. – Я тут про наших новых жильцов многое со стороны узнал... так что – моментик! Отец Гурий, кладбище у вас православное?
– Спаси Христос и помилуй, – испуганно перекрестился священник. – А то какое же? Свят, свят... Чего это вы, Иван Никанорович?..
– А вот я лично выяснил, что они, к примеру, не все... так сказать... как бы это выразиться... имеют отношение к православию!.. И в ихних урнах не больно-то христианский пепел... – трусливо заявил бывший бухгалтер. – А это две большие разницы!..
– О Господи!.. – вздохнул священник в кирзовых сапогах из-под замызганного одеяния. – Об чем это вы? Это же пепел покойных и убиенных – какую ж вы еще разницу там хотите увидеть?..
– Спасибо, батюшка, – смиренно сказал ему Толик и спросил у бывшего председателя сельсовета: – А в котором часу завтра собрание?
– Штоб к двенадцати был в правлении!
– Обязательно буду, – сказал Толик и, не прощаясь, пошел к дому...
ДЕРЕВНЯ. ЖАРА
... На следующий день, ровно в двенадцать, по единственной и главной деревенской улице, вздымая тучи пыли, промчался белоснежный микроавтобус «РАФ» с бортовыми надписями:
ОЛИМПИЙСКАЯ НАДЕЖДА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА...
...и пятью разноцветными сплетенными кольцами под надписями...
Остановился он точно напротив бывшего сельсовета, где сейчас помещалась администрация.
Открылись дверцы, и из микроавтобуса, во главе с Толиком Самошниковым, вышли человек двенадцать очень крепеньких пареньков в разнообразных спортивных костюмах и с надписями «Российская Федерация» и с бывшими – «СССР»...
Несколько пареньков очень смахивали на небольшие трехстворчатые шкафы.
Собраны были представители всех борцовских весовых категорий...
Они все разом вошли в правление, увидели за столом «президиума» все тех же – главу администрации, бывшего секретаря бывшего парткома, бывшего главного бухгалтера бывшего совхоза...
...увидели участкового милиционера с маленьким ребенком на руках...
...отца Гурия, скромненько и стыдливо сидевшего в зальчике вместе с десятком своих унылых прихожан...
И тогда самый большой паренек, килограммов на сто тридцать, зычно спросил у «президиума»:
– Все присутствуют?
Перетрусивший глава тут же встал, вытянулся и сказал хриплым от волнения голосом:
– Никак нет. Многие отказались. Проявили несознательность, так сказать... Можно начинать?
– Ни в коем случае! – сказал самый большой «шкаф».
Он что-то шепнул своим, и несколько пареньков сорвались с места и выбежали из правления.
... Уже спустя три минуты они втащили в зальчик правления еще с десяток стариков и старух и бодро отрапортовали «шкафу»:
– Теперь – все! Хаты – пустые...
– Замечательно! – сказал «шкаф» и взобрался на небольшое возвышение, где стоял стол «президиума».
Импровизированная сцена угрожающе затрещала. Все с испугом ждали развития событий.
Толик и вся остальная «Олимпийская надежда» расселись в зальчике. Кто-то уже сунул шоколадку малышу участкового...
– Здравствуйте, дорогие соотечественники и соседи нашего лучшего друга – студента второго курса Санкт-Петербургского техникума физической культуры и спорта, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе Анатолия Сергеевича Самошникова, чемпиона Российской Федерации в среднем весе! Я не буду долго рассказывать вам, какое счастье вы должны испытывать, обретя такого соседа и товарища. Скоро вы это сами почувствуете – это я вам обещаю! А теперь у меня есть всего лишь парочка вопросов к вашему высокоуважаемому батюшке – отцу Гурию...
Все обернулись к сельскому священнику, стали разглядывать его, будто увидели впервые.
– Дорогой Гурий Самсонович!.. Так, кажется? – переспросил «шкаф».
Отец Гурий согласно закивал головой.
– Почтеннейший отец Гурий! Не откажите в любезности, скажите нам, пожалуйста, все ли равны после смерти перед Богом?
Отец Гурий попытался встать, но «шкаф» предупредительно тут же проговорил:
– Что вы, что вы?! Сидите, сидите, батюшка! Повторяю вопрос: после смерти все равны перед Господом?
– Все, – тихо, но твердо проговорил отец Гурий.
И посмотрел на Толика. Тот благодарно улыбнулся ему.
– А при жизни? – спросил «шкаф» и сделал шаг вперед.
Настил под ним снова затрещал, «президиум» перепугался еще больше.
Отец Гурий несмело промолчал. Только пожал плечами...
– Понял! Очень хорошо понял вас, многоуважаемый батюшка! – весело сказал стотридцатикилограммовый паренек. – Значит, национальный вопрос и вопрос социального равенства мы с вами решили. Теперь вопрос ко всем!
Поговорим о стихийных бедствиях. Лето жаркое и засушливое, в натуре. Возможны пожары. Дом Анатолия Сергеевича Самошникова и его матушки Эсфири Анатольевны стоит на отшибе и заслонен сосняком. Ваши же дома все страшно близко стоят друг от дружки и открыты всем ветрам. Загорится один дом – сгорят все остальные. Вам это надо?
– Нет!!! – закричали все в один голос.
– Делайте выводы, – сказал юный «шкаф».
Он широко улыбнулся участковому милиционеру Семену Васильевичу и попросил его, как свой – своего:
– Ты проследи, браток, чтоб нашего корешка тут не напрягали.
Вот когда Семен Васильевич проявил необходимую дальновидность:
– Об чем базар, братва?! Все будет в лучшем виде!
– На этом, я считаю, торжественную часть нашей встречи можно считать законченной, – сказал тяжеловес. – И давайте, друзья, перейдем к части художественной!
Тут же двое пареньков «Олимпийской надежды» выставили на стол «президиума» ящик водки, выложили несколько палок сырокопченой колбасы и много кульков с разной снедью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80