«Маэстро, бедный,
Вы устали, вы больны...»
Ангел усмехнулся:
– Простим старика Вертинского. Стишата, прямо скажем, не фонтан. И категорически не про вас. Надеюсь, вы человек не бедный, а судя по тому, сколько вы выпили на моих глазах, вашему здоровью может позавидовать любой крепкий мужик!
– Все, все! – прихлебывая горячий чай, расслабленно проговорил В.В. – Завтра с утра начинается светлая, радостная и абсолютно трезвая жизнь...
– Ну-ну, – одобрительно сказал Ангел и улегся на свое место.
Он вооружился очками и стал проглядывать «Московский комсомолец».
А В.В. пил чай, смотрел в ночную черноту за окном и думал: «...встретит меня внучка Катерина или нет?.. Наверное, встретит... Катька – существо умненькое, хитренькое и горячо любимое нами. Мы ее, конечно, немного придумали для себя, но... Кто не сочиняет для себя любимых, пусть первый бросит в меня камень!»
– А сколько лет вашей внучке, Владим Владимыч? – спросил Ангел.
– А откуда это вы знаете, что у меня есть внучка?
– Но вы же только что о ней думали, – пожал плечами Ангел.
– Восемнадцать, – напряженно ответил В.В.
– Чего это вы так вдруг насторожились, словно я пытаюсь посягнуть на честь вашей внучки Кати? – удивился Ангел.
– Ах, вам даже известно, что ее зовут Катя?
– Естественно.
– Боюсь, что разочарую вас – наша Катя давно и совершенно самостоятельно распоряжается своей «честью». Поэтому меня уже ничего напугать не может! И вообще, давайте сменим тему. Вот объясните мне, старому, ни во что не верующему сочинителю: почему это вы – Ангел – поездами ездите? Куда же девался старый, добрый ангельский способ передвижения? Так сказать, «по небу полуночи ангел летел...», а? И кстати, где ваши крылья, Ангел?
Ангел мягко улыбнулся, поднял очки на лоб, повернулся к В.В.:
– Ну прямо как в записных книжках Ильфа: «... Где же твои крылья? – У меня отобрали крылья...» Так вот, Владим Владимыч, крыльев я был лишен много лет тому назад. Как вы сами изволили выразиться, именно в «щенячье-ангельском возрасте».
В.В. откровенно зевнул. Спросил без малейшего интереса:
– За что крылышки-то отобрали? За неуспеваемость?
– Да нет. Там историйка была позабавнее. Если хотите – могу поведать. Вдруг вам пригодится? Как литератору...
– О, черт вас подери!.. – в отчаянии воскликнул В.В.
– Вот это уже совсем ни к чему, – строго сказал Ангел.
– Простите... Но если бы вы знали, Ангел, сколько раз в своей литераторской жизни я слышал эту фразу!.. Почему-то все свято убеждены, что их существование в этом мире – уникально и требует немедленного отражения в любой форме изящной словесности! И когда им случайно встречается какой-нибудь писатель, сценарист или журналист...
– О Боже!.. Ну, не хотите – не слушайте, – досадливо сказал Ангел.
– Я не о конкретном случае, я – вообще. Знаете, откуда это? Еще из советских времен, когда с экранов и театральных сцен мудрые седоусые рабочие учили уму-разуму главных инженеров, а деревенские дедушки в лапоточках балагурили философскими сентенциями... Вколотили в головы совбедолагам, что «искусство всегда в долгу перед народом». Бросили эту тухлую косточку двухсотмиллионной толпе своих граждан в компенсацию за все их унижение и бесправие, а эта несчастная толпа взялась всерьез эту косточку мусолить. Господи!.. Сколько же поколений должно прожить Свою Жизнь, чтобы окончательно избавиться от этой вонючей и лживой шелупони?!
– Минимум – три, – тихо сказал Ангел. – Одно уже выросло. Осталось два. Но я и не пытался всучивать вам сюжетец, Владимир Владимирович. Мне просто причудилось, что вам это может показаться любопытным.
– Простите меня, Ангел! Извините меня – старого и подозрительного дурака...
– Что вы, что вы, Владим Владимыч! – Ангел озабоченно посмотрел на свои модные и очень дорогие часы. – Батюшки, и вправду – поздно-то как! Спать, спать, спать! Недосып вреден в любом возрасте. А то завтра утром на перроне ваша внучка Катя может вас и не узнать.
– Ну уж дудки! Валяйте свою историю, Ангел. Только я прилягу, с вашего разрешения, – решительно возразил В.В.
– Конечно, конечно. Ложитесь и, мало того, выключите над собой свет и прикройте глаза. О’кей?
В.В. улегся, погасил ночник и рассмеялся:
– О’кей, о’кей, Ангел! – и прикрыл глаза.
* * *
Поначалу затихли перестуки колес...
...а потом стали исчезать и все остальные железнодорожные звуки, оставляя лишь убаюкивающее покачивание вагона...
– Так лучше? – откуда-то прозвучал голос Ангела.
– Да... – слабо откликнулся В.В. из полудремы.
* * *
Стенки купе стали потихоньку раздвигаться...
...потолок начал уходить вверх, в светящуюся небесную голубизну, подернутую белесой облачной дымкой...
... Дверь, окно и столик расплылись в светлом облачном тумане и потеряли свои реальные очертания...
Только дремлющий, полупьяный, усталый В.В. лежал на своем месте.
Но и его постель словно парила в воздухе, а мимо нее медленно проплывали клочковатые обрывки облаков...
И во всей этой неожиданной, фантасмагорической обстановке откуда-то сверху, из заоблачных высот, с легкой реверберацией, прозвучал тихий голос Ангела:
– Наверное, вам известно, что в христианстве существует девять строжайше иерархических «ангельских» чинов?.. Так называемые Три Триады. Первая – Серафимы, Херувимы и Престолы... Вторая – Господства, Силы и Власти... Третья – Начала, Архангелы и, наконец, Ангелы.
Сонный и нетрезвый В.В. плыл в негустых облаках, лежа на своем вагонном диванчике.
Он с трудом приоткрыл соловые глаза, иронически пробормотал:
– Понятия не имел. Но во всем этом есть что-то армейское...
– Пожалуй, – согласился голос Ангела. – Если помните описание загробно-райской системы у Твардовского в поэме «Теркин на том свете», то смею вас заверить, что Александр Трифонович очень верно воссоздал подлинную небесную обстановку и схему внутренних отношений...
В.В. с трудом превозмог сонно-алкогольный анабиоз, добавил:
– По тому времени, Ангел... Кстати, где вы?
– Я тут, неподалеку. Что вы хотели сказать?
– Я хотел сказать, что тогда «Теркин на том свете» был очень смелой и превосходной пародией на всю систему Советской власти, – слабым голосом сказал В.В.
– И одновременно – точным слепком с нашего запредельного мира! – где-то произнес Ангел. – Свидетельство тому – мои самые яркие детские воспоминания...
Не открывая глаз, В.В. даже попытался сострить:
– В каком же качестве вы там пребывали? Как «Сын святого полка»?
– Нет, – прозвучал спокойный голос Ангела. – Я был одним из лучших учеников Школы ангелов при третьей ступени Третьей Триады. Звучит несколько нелепо, но иначе и не скажешь.
– Забавненько... – В.В. даже попытался ухмыльнуться во сне.
Но именно в эту секунду стали происходить уж совсем невероятные вещи...
НЕБО. ШКОЛА АНГЕЛОВ. СОВСЕМ ИНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ...
Над нашими головами теплое солнечно-голубое небо...
Плотные прелестные белые облака, на которых, как на какой-то земной лужайке, расположена очаровательная игровая площадка для малышей...
Маленькие – лет четырех-пяти Амурчики и Купидончики, с небольшими трогательными крылышками, одеты в белоснежные с золотом хитончики.
В их пухлых ручках зажаты маленькие золотые луки и стрелы, и они весело стреляют по мишеням...
...фанерным фигурам Адама и Евы, с нарисованными на них большими красными сердцами, похожими на красные яблоки, которыми Ангел недавно угощал В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Вы устали, вы больны...»
Ангел усмехнулся:
– Простим старика Вертинского. Стишата, прямо скажем, не фонтан. И категорически не про вас. Надеюсь, вы человек не бедный, а судя по тому, сколько вы выпили на моих глазах, вашему здоровью может позавидовать любой крепкий мужик!
– Все, все! – прихлебывая горячий чай, расслабленно проговорил В.В. – Завтра с утра начинается светлая, радостная и абсолютно трезвая жизнь...
– Ну-ну, – одобрительно сказал Ангел и улегся на свое место.
Он вооружился очками и стал проглядывать «Московский комсомолец».
А В.В. пил чай, смотрел в ночную черноту за окном и думал: «...встретит меня внучка Катерина или нет?.. Наверное, встретит... Катька – существо умненькое, хитренькое и горячо любимое нами. Мы ее, конечно, немного придумали для себя, но... Кто не сочиняет для себя любимых, пусть первый бросит в меня камень!»
– А сколько лет вашей внучке, Владим Владимыч? – спросил Ангел.
– А откуда это вы знаете, что у меня есть внучка?
– Но вы же только что о ней думали, – пожал плечами Ангел.
– Восемнадцать, – напряженно ответил В.В.
– Чего это вы так вдруг насторожились, словно я пытаюсь посягнуть на честь вашей внучки Кати? – удивился Ангел.
– Ах, вам даже известно, что ее зовут Катя?
– Естественно.
– Боюсь, что разочарую вас – наша Катя давно и совершенно самостоятельно распоряжается своей «честью». Поэтому меня уже ничего напугать не может! И вообще, давайте сменим тему. Вот объясните мне, старому, ни во что не верующему сочинителю: почему это вы – Ангел – поездами ездите? Куда же девался старый, добрый ангельский способ передвижения? Так сказать, «по небу полуночи ангел летел...», а? И кстати, где ваши крылья, Ангел?
Ангел мягко улыбнулся, поднял очки на лоб, повернулся к В.В.:
– Ну прямо как в записных книжках Ильфа: «... Где же твои крылья? – У меня отобрали крылья...» Так вот, Владим Владимыч, крыльев я был лишен много лет тому назад. Как вы сами изволили выразиться, именно в «щенячье-ангельском возрасте».
В.В. откровенно зевнул. Спросил без малейшего интереса:
– За что крылышки-то отобрали? За неуспеваемость?
– Да нет. Там историйка была позабавнее. Если хотите – могу поведать. Вдруг вам пригодится? Как литератору...
– О, черт вас подери!.. – в отчаянии воскликнул В.В.
– Вот это уже совсем ни к чему, – строго сказал Ангел.
– Простите... Но если бы вы знали, Ангел, сколько раз в своей литераторской жизни я слышал эту фразу!.. Почему-то все свято убеждены, что их существование в этом мире – уникально и требует немедленного отражения в любой форме изящной словесности! И когда им случайно встречается какой-нибудь писатель, сценарист или журналист...
– О Боже!.. Ну, не хотите – не слушайте, – досадливо сказал Ангел.
– Я не о конкретном случае, я – вообще. Знаете, откуда это? Еще из советских времен, когда с экранов и театральных сцен мудрые седоусые рабочие учили уму-разуму главных инженеров, а деревенские дедушки в лапоточках балагурили философскими сентенциями... Вколотили в головы совбедолагам, что «искусство всегда в долгу перед народом». Бросили эту тухлую косточку двухсотмиллионной толпе своих граждан в компенсацию за все их унижение и бесправие, а эта несчастная толпа взялась всерьез эту косточку мусолить. Господи!.. Сколько же поколений должно прожить Свою Жизнь, чтобы окончательно избавиться от этой вонючей и лживой шелупони?!
– Минимум – три, – тихо сказал Ангел. – Одно уже выросло. Осталось два. Но я и не пытался всучивать вам сюжетец, Владимир Владимирович. Мне просто причудилось, что вам это может показаться любопытным.
– Простите меня, Ангел! Извините меня – старого и подозрительного дурака...
– Что вы, что вы, Владим Владимыч! – Ангел озабоченно посмотрел на свои модные и очень дорогие часы. – Батюшки, и вправду – поздно-то как! Спать, спать, спать! Недосып вреден в любом возрасте. А то завтра утром на перроне ваша внучка Катя может вас и не узнать.
– Ну уж дудки! Валяйте свою историю, Ангел. Только я прилягу, с вашего разрешения, – решительно возразил В.В.
– Конечно, конечно. Ложитесь и, мало того, выключите над собой свет и прикройте глаза. О’кей?
В.В. улегся, погасил ночник и рассмеялся:
– О’кей, о’кей, Ангел! – и прикрыл глаза.
* * *
Поначалу затихли перестуки колес...
...а потом стали исчезать и все остальные железнодорожные звуки, оставляя лишь убаюкивающее покачивание вагона...
– Так лучше? – откуда-то прозвучал голос Ангела.
– Да... – слабо откликнулся В.В. из полудремы.
* * *
Стенки купе стали потихоньку раздвигаться...
...потолок начал уходить вверх, в светящуюся небесную голубизну, подернутую белесой облачной дымкой...
... Дверь, окно и столик расплылись в светлом облачном тумане и потеряли свои реальные очертания...
Только дремлющий, полупьяный, усталый В.В. лежал на своем месте.
Но и его постель словно парила в воздухе, а мимо нее медленно проплывали клочковатые обрывки облаков...
И во всей этой неожиданной, фантасмагорической обстановке откуда-то сверху, из заоблачных высот, с легкой реверберацией, прозвучал тихий голос Ангела:
– Наверное, вам известно, что в христианстве существует девять строжайше иерархических «ангельских» чинов?.. Так называемые Три Триады. Первая – Серафимы, Херувимы и Престолы... Вторая – Господства, Силы и Власти... Третья – Начала, Архангелы и, наконец, Ангелы.
Сонный и нетрезвый В.В. плыл в негустых облаках, лежа на своем вагонном диванчике.
Он с трудом приоткрыл соловые глаза, иронически пробормотал:
– Понятия не имел. Но во всем этом есть что-то армейское...
– Пожалуй, – согласился голос Ангела. – Если помните описание загробно-райской системы у Твардовского в поэме «Теркин на том свете», то смею вас заверить, что Александр Трифонович очень верно воссоздал подлинную небесную обстановку и схему внутренних отношений...
В.В. с трудом превозмог сонно-алкогольный анабиоз, добавил:
– По тому времени, Ангел... Кстати, где вы?
– Я тут, неподалеку. Что вы хотели сказать?
– Я хотел сказать, что тогда «Теркин на том свете» был очень смелой и превосходной пародией на всю систему Советской власти, – слабым голосом сказал В.В.
– И одновременно – точным слепком с нашего запредельного мира! – где-то произнес Ангел. – Свидетельство тому – мои самые яркие детские воспоминания...
Не открывая глаз, В.В. даже попытался сострить:
– В каком же качестве вы там пребывали? Как «Сын святого полка»?
– Нет, – прозвучал спокойный голос Ангела. – Я был одним из лучших учеников Школы ангелов при третьей ступени Третьей Триады. Звучит несколько нелепо, но иначе и не скажешь.
– Забавненько... – В.В. даже попытался ухмыльнуться во сне.
Но именно в эту секунду стали происходить уж совсем невероятные вещи...
НЕБО. ШКОЛА АНГЕЛОВ. СОВСЕМ ИНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ...
Над нашими головами теплое солнечно-голубое небо...
Плотные прелестные белые облака, на которых, как на какой-то земной лужайке, расположена очаровательная игровая площадка для малышей...
Маленькие – лет четырех-пяти Амурчики и Купидончики, с небольшими трогательными крылышками, одеты в белоснежные с золотом хитончики.
В их пухлых ручках зажаты маленькие золотые луки и стрелы, и они весело стреляют по мишеням...
...фанерным фигурам Адама и Евы, с нарисованными на них большими красными сердцами, похожими на красные яблоки, которыми Ангел недавно угощал В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80