..
...где грохотала мусороуборочная машина, опрокидывающая в себя гниющее и вонючее содержимое мусорных баков...
* * *
Грохот этой машины, металлическое лязганье поднимаемых и переворачиваемых мусорных баков, шум тяжелого автомобильного двигателя – вся эта какофония...
...стала переходить в грохот несущегося по рельсам поезда...
...а изображение ленинградского проезда между хрущевскими пятиэтажками начало преобразовываться в...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
– Все... Все!.. Все!!! – задыхаясь, прокричал В.В. – Не хочу... Не хочу больше ничего видеть!.. Не могу, Ангел! Я этого просто не выдержу...
– Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... – испугался Ангел. – Ну, пожалуйста, успокойтесь. То, что вы видели, произошло больше десяти лет тому назад. Сейчас уже все хорошо...
– Выпить... – пробормотал В.В. – Ангел... Послушайте!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда... Просто стакан водки! Умоляю...
– Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю... Но вы подумайте – вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас – перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?
– Ничего, ничего, Ангел!.. – быстро сказал В.В. – Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!
– Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...
– Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..
– Ну, умереть-то я вам не позволю, – жестко проговорил Ангел.
– Ах вот как?! – злобно закричал В.В. – Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Серегу и Любовь Абрамовну?!
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА МОСКВА -ПЕТЕРБУРГ. РАССВЕТ
В слабеньком сером рассвете, сквозь клочковатый предутренний туман стелющийся перед электровозом, «Красная стрела» продолжала свой ночной бег из Москвы в Петербург...
Мимо пролетали еще темные, но уже различимые силуэты редких придорожных строений...
Уже не так ярко высвечивались пристанционные фонари...
...а в вагонах состава «Стрелы» стали появляться слабо освещенные окна купе...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
В.В. пребывал в состоянии нервном и раздерганном – он метался по купе, садился, вставал...
Зачем-то выскакивал в коридор, возвращался, захлопывал за собой дверь купе – не мог найти себе места...
Маленькое жизненное пространство вагона и купе его раздражало, и от этого он нервничал еще больше...
– Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... – испуганно увещевал его Ангел. – То, что вы видели, произошло тринадцать лет назад. Сейчас уже все хорошо...
– Послушайте, Ангел!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда. Просто стакан водки! Умоляю...
– Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю. Но вы подумайте – вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас – перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?
– Ничего, ничего, Ангел!.. – быстро сказал В.В. – Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!
– Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...
– Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..
– Ну, умереть-то я вам не позволю, – жестко проговорил Ангел.
– Ах вот как?! – злобно закричал В.В. – Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Сережу Самошникова и Любовь Абрамовну?!
И вот тут Ангел так посмотрел на В.В.!..
...что тот сразу обмяк, перестал метаться по купе и плюхнулся на свой диван...
Три секунды длилось напряженное молчание, а потом Ангел спросил холодно и неприязненно, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Вы не забыли, что я тогда – обескрыленный и лишенный ангельского чина подросток – находился в Западной Германии и ждал документы для человеческой легализации? А, Владимир Владимирович?
В.В. помолчал, тихо и виновато сказал:
– Простите... Я не хотел обидеть вас, Ангел. Но Господь-то куда смотрел? Ему что – Лешки Самошникова было мало?!
– Это уже все риторика, Владим Владимыч. Интеллигентские всхлипывания, сотрясающие воздух, – не более. Вы еще вспомните одиннадцать тысяч убитых в Афгане, нескончаемую Чечню... Девочек-самоубийц, взрывающихся в толпе невинных людей...
– Простите меня, Ангел. Я не имел права разговаривать с вами в таком тоне... Знаете, чем всегда был хорош советский человек? Он умел признавать свои ошибки и каяться. Сейчас такого днем с огнем не найдешь. А я вот сохранил в себе эту счастливую особенность времен стагнации...
– Ладно... Будет вам, – улыбнулся Ангел.
– Скажите, Ангел, а куда же в действительности делись эти проклятые деньги, из-за которых погибли Любовь Абрамовна и Сергей Алексеевич?
– Знаете, Владим Владимыч, а ведь подполковник Петров – отец Лидочки был абсолютно прав!.. На эти два миллиона тут же наложило лапу западногерманское финансовое управление, а потом они тихо исчезли в бездонном кошельке городского бюджета. А треть суммы обросла какими-то параграфами и разбрелась по карманам нескольких отцов города.
– Симпатичная подробность, – пробормотал В.В. и спросил нарочито грубовато: – Где водка?
– Обещайте, что будете закусывать.
– Обещаю, обещаю. Где водка?
– Перед вами.
На глазах у В.В. возникли тарелочка с севрюжьими бутербродами и полный стакан.
В.В. принюхался, сказал удивленно:
– Это же «Гордон-джин»!
– Правильно, – подтвердил Ангел.
– А что, водки не было? – тупо спросил В.В.
– Почему же? Была. Но я подумал – а стоит ли смешивать?
– Тоже верно... – В.В. поднял стакан. – Еще раз простите меня, Ангел, и... в память о хороших людях. Как жалко-то... Так и хочется привычно сказать: «Господи...», а теперь и язык не поворачивается...
– Напрасно, – сказал Ангел. – Важно то, что вы лично вкладываете в это слово – «Господи»...
В.В. залпом выпил половину стакана и потянулся за сигаретой.
– Вы обещали поесть немножко, – мягко остановил его Ангел.
– Да-да... Конечно.
В.В. откусил от бутерброда, прожевал и все-таки закурил сигарету.
Ангел посмотрел в окно, тихо сказал:
– Светать начинает...
В.В. поднял стакан с остатками джина, отхлебнул и попросил Ангела:
– Пожалуйста, расскажите мне, что было дальше. Самому вторгаться сейчас в То Время у меня просто нету сил...
– Хорошо, Владим Владимыч, – согласился Ангел. – Но если из моего рассказа вам что-то покажется неясным или вы захотите увидеть какой-то эпизод собственными глазами – останавливайте меня, не стесняйтесь...
– Спасибо, Ангел.
– Ну, слушайте... На этот раз – криками, матом, взятками и лестью Лидочкиного отца, подполковника милиции Петрова, – заключенный... виноват... «воспитанник» колонии для несовершеннолетних преступников Самошников Анатолий Сергеевич, в сопровождении двух вооруженных «воспитателей», был отпущен из колонии на похороны своего отца и бабушки, убитых при невыясненных обстоятельствах...
– О Боже... Конвой-то вооруженный зачем? – вздохнул В.В.
– Руководство колонии предположило, что в месте похорон могут появиться кое-кто из бывших друзей заключенного или его соратники по юношеской спортивной школе... Мало ли что таким пацанам может прийти в голову? Правда, если бы они заранее знали, сколько их там будет, – они просто не выпустили бы Толика за колючую проволоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
...где грохотала мусороуборочная машина, опрокидывающая в себя гниющее и вонючее содержимое мусорных баков...
* * *
Грохот этой машины, металлическое лязганье поднимаемых и переворачиваемых мусорных баков, шум тяжелого автомобильного двигателя – вся эта какофония...
...стала переходить в грохот несущегося по рельсам поезда...
...а изображение ленинградского проезда между хрущевскими пятиэтажками начало преобразовываться в...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
– Все... Все!.. Все!!! – задыхаясь, прокричал В.В. – Не хочу... Не хочу больше ничего видеть!.. Не могу, Ангел! Я этого просто не выдержу...
– Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... – испугался Ангел. – Ну, пожалуйста, успокойтесь. То, что вы видели, произошло больше десяти лет тому назад. Сейчас уже все хорошо...
– Выпить... – пробормотал В.В. – Ангел... Послушайте!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда... Просто стакан водки! Умоляю...
– Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю... Но вы подумайте – вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас – перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?
– Ничего, ничего, Ангел!.. – быстро сказал В.В. – Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!
– Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...
– Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..
– Ну, умереть-то я вам не позволю, – жестко проговорил Ангел.
– Ах вот как?! – злобно закричал В.В. – Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Серегу и Любовь Абрамовну?!
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА МОСКВА -ПЕТЕРБУРГ. РАССВЕТ
В слабеньком сером рассвете, сквозь клочковатый предутренний туман стелющийся перед электровозом, «Красная стрела» продолжала свой ночной бег из Москвы в Петербург...
Мимо пролетали еще темные, но уже различимые силуэты редких придорожных строений...
Уже не так ярко высвечивались пристанционные фонари...
...а в вагонах состава «Стрелы» стали появляться слабо освещенные окна купе...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
В.В. пребывал в состоянии нервном и раздерганном – он метался по купе, садился, вставал...
Зачем-то выскакивал в коридор, возвращался, захлопывал за собой дверь купе – не мог найти себе места...
Маленькое жизненное пространство вагона и купе его раздражало, и от этого он нервничал еще больше...
– Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... – испуганно увещевал его Ангел. – То, что вы видели, произошло тринадцать лет назад. Сейчас уже все хорошо...
– Послушайте, Ангел!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда. Просто стакан водки! Умоляю...
– Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю. Но вы подумайте – вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас – перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?
– Ничего, ничего, Ангел!.. – быстро сказал В.В. – Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!
– Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...
– Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..
– Ну, умереть-то я вам не позволю, – жестко проговорил Ангел.
– Ах вот как?! – злобно закричал В.В. – Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Сережу Самошникова и Любовь Абрамовну?!
И вот тут Ангел так посмотрел на В.В.!..
...что тот сразу обмяк, перестал метаться по купе и плюхнулся на свой диван...
Три секунды длилось напряженное молчание, а потом Ангел спросил холодно и неприязненно, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Вы не забыли, что я тогда – обескрыленный и лишенный ангельского чина подросток – находился в Западной Германии и ждал документы для человеческой легализации? А, Владимир Владимирович?
В.В. помолчал, тихо и виновато сказал:
– Простите... Я не хотел обидеть вас, Ангел. Но Господь-то куда смотрел? Ему что – Лешки Самошникова было мало?!
– Это уже все риторика, Владим Владимыч. Интеллигентские всхлипывания, сотрясающие воздух, – не более. Вы еще вспомните одиннадцать тысяч убитых в Афгане, нескончаемую Чечню... Девочек-самоубийц, взрывающихся в толпе невинных людей...
– Простите меня, Ангел. Я не имел права разговаривать с вами в таком тоне... Знаете, чем всегда был хорош советский человек? Он умел признавать свои ошибки и каяться. Сейчас такого днем с огнем не найдешь. А я вот сохранил в себе эту счастливую особенность времен стагнации...
– Ладно... Будет вам, – улыбнулся Ангел.
– Скажите, Ангел, а куда же в действительности делись эти проклятые деньги, из-за которых погибли Любовь Абрамовна и Сергей Алексеевич?
– Знаете, Владим Владимыч, а ведь подполковник Петров – отец Лидочки был абсолютно прав!.. На эти два миллиона тут же наложило лапу западногерманское финансовое управление, а потом они тихо исчезли в бездонном кошельке городского бюджета. А треть суммы обросла какими-то параграфами и разбрелась по карманам нескольких отцов города.
– Симпатичная подробность, – пробормотал В.В. и спросил нарочито грубовато: – Где водка?
– Обещайте, что будете закусывать.
– Обещаю, обещаю. Где водка?
– Перед вами.
На глазах у В.В. возникли тарелочка с севрюжьими бутербродами и полный стакан.
В.В. принюхался, сказал удивленно:
– Это же «Гордон-джин»!
– Правильно, – подтвердил Ангел.
– А что, водки не было? – тупо спросил В.В.
– Почему же? Была. Но я подумал – а стоит ли смешивать?
– Тоже верно... – В.В. поднял стакан. – Еще раз простите меня, Ангел, и... в память о хороших людях. Как жалко-то... Так и хочется привычно сказать: «Господи...», а теперь и язык не поворачивается...
– Напрасно, – сказал Ангел. – Важно то, что вы лично вкладываете в это слово – «Господи»...
В.В. залпом выпил половину стакана и потянулся за сигаретой.
– Вы обещали поесть немножко, – мягко остановил его Ангел.
– Да-да... Конечно.
В.В. откусил от бутерброда, прожевал и все-таки закурил сигарету.
Ангел посмотрел в окно, тихо сказал:
– Светать начинает...
В.В. поднял стакан с остатками джина, отхлебнул и попросил Ангела:
– Пожалуйста, расскажите мне, что было дальше. Самому вторгаться сейчас в То Время у меня просто нету сил...
– Хорошо, Владим Владимыч, – согласился Ангел. – Но если из моего рассказа вам что-то покажется неясным или вы захотите увидеть какой-то эпизод собственными глазами – останавливайте меня, не стесняйтесь...
– Спасибо, Ангел.
– Ну, слушайте... На этот раз – криками, матом, взятками и лестью Лидочкиного отца, подполковника милиции Петрова, – заключенный... виноват... «воспитанник» колонии для несовершеннолетних преступников Самошников Анатолий Сергеевич, в сопровождении двух вооруженных «воспитателей», был отпущен из колонии на похороны своего отца и бабушки, убитых при невыясненных обстоятельствах...
– О Боже... Конвой-то вооруженный зачем? – вздохнул В.В.
– Руководство колонии предположило, что в месте похорон могут появиться кое-кто из бывших друзей заключенного или его соратники по юношеской спортивной школе... Мало ли что таким пацанам может прийти в голову? Правда, если бы они заранее знали, сколько их там будет, – они просто не выпустили бы Толика за колючую проволоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80