Майк стоит на ступенях мэрии. Он плачет.
Джоанна Стенхоуп выходит из мэрии и кладет ему руку на плечо. С
бесконечной добротой она произносит:
-- Войди в дом, Майк.
Не обратив на нее внимания, он идет вниз по ступеням, пробивая путь в
рыхлом снегу. Для тех, кто не волшебник, это трудная работа, но он идет
вперед. Он идет по следам Линожа, и камера следит за ним, глядя как
отпечатки становятся все легче и легче, все меньше связаны с землей, где
обязаны жить смертные.
Мимо мемориального колокола, здесь еще один исчезающий отпечаток... и
ничего. Поля девственного снега. Майк в рыданиях валится у последнего следа.
Возносит руки к пустому небу, к сияющей луне.
-- Верни его, -- тихо произносит Майк. -- Прошу тебя. Я сделаю все, что
ты хочешь, если ты его вернешь. Все, что ты хочешь.
В дверях мэрии столпились островитяне и молча смотрят. Джоннии Санни,
Ферд и Люсьен, Тавия и Делла, Хэтч и Мелинда.
-- Верни его! -- слышен молящийголос Майка.
Лица островитян не меняются. В них, быть может, есть сочувствие, но нет
милосердия. Здесь, сейчас - нет. Что сделано, то сделано.
Майк на снежном поле. Он копошится в снегу возле купола, где висит
мемориальный колокол. Протягивает рукик луне изалитой светом воде в
последний раз, но без надежды.
-- Прошу тебя, верни его, -- шепчет он.
Камера начинает уходить в сторону и вверх. Понемногу. Майк становится
меньше и меньше, и вот он уже черная точка на белой снежной равнине. За ней
- материк, рухнувший маяк, волны пролива.
Затемнение.
И последний, еле слышный шепот мольбы:
-- Я люблю его! Смилуйся!
Конец акта шестого.

Акт седьмой

Небо ярко-голубое, и пролив тоже. Флегматично пыхтят рыбачьи лодки,
проносятся спортивные катера, оставляя кильватерный след и таща волных
лыжников. Парят и кричат в вышине чайки.
Прибрежный город утром. Титр: МАЧИАС, ЛЕТО 1989.
Небольшой дощатый дом на Мэйн-стрит. Табличка:
ЮРИДИЧЕСКИЕ УСЛУГИ.
Пониже еще одна:
ЕСЛИ РЕШЕНИЕ ЕСТЬ.
МЫ ВМЕСТЕ ЕГО НАЙДЕМ.
Камера наплывает на окно. В доме сидит женщина, глядя наружу. Глаза
красные, щеки мокры от слез. Волосы у нее седые, и сначала мы простоне
узнали Молли Андерсон. Она постарела на двадцать лет.
Сидит она на кресле-качалке, глядя на летний пейзаж, и беззвучно
плачет. Напротив нее адвокат - профессионального вида женщина в светлой
летней юбке и шелковой блузке. Хорошо причесана, хорошо накручена, и смотрит
на Молли с тем сочувствием, которое проявляют хорошие психологи - часто
помогает, но пугает своей отстраненностью.
Молчание длится. Адвокат ждет, пока заговорит Молли, но Молли только
сидит в качалке и глядит плачущими глазами на лето за окном.
-- Вы с Майком не спите вместе, -- говорит наконец адвокат, -- вот
уже... как давно?
-- Пять месяцев, -- отвечает Молли, все так же глядя в окно. --
Приблизительно. Если нужно, я могу сказать точно. Последний раз был в ночь
передбольшой бурей. Бурей столетия.
-- Когда выпотеряли сына. И в этой потере Майк обвиняет себя.
-- Я думаю, он собирается от меня уйти.
-- И ты этого очень боишься, не так ли?
-- Я думаю, он исчерпал все свои средства остаться. Ты понимаешь, что я
хочу сказать?
-- Расскажи мне еще раз, что случилось с Ральфи.
-- Зачем? Какая в этом польза? Господа Бога ради, кому от этого будет
лучше? Его больше нет!
Адвокат ничего наэто не отвечает. Молли вздыхает и сдается.
-- Это былона второй день. Мы все были в мэрии - там все собрались
укрыться от бури. Знаешь... очень она была сильная.
-- Я была здесь, -- отвечает адвокат. -- Я ее пережила.
-- Да, Лиза, ты была - здесь. На материке. На острове это дело другое.
-- Она замолкает на миг. -- На острове все по-другому. -- Еще одна пауза. --
В общем, ДжонниГарриман влетел во время завтрака и сказал, что маяк падает.
Все, конечно, захотели посмотреть, и Майк...
Дом Андерсонов летним утром. Перед домом стоит небольшая белая машинас
открытым багажником. В ней два или три чемодана. Открывается дверь дома, и
выходит Майк, неся еще два. Он закрывает дверь, спускается с террасы и
идетпо дорожке. По всем движениям и жестам, по каждому взгляду перед нами
человек, который уезжает навсегда.
-- Майк сказал нам, что сейчас белая мгла, -- слышится за кадром голос
Молли, -- и чтобы мы держались поближе к дому. Ральфи хотел посмотреть...
Пиппа и все дети тоже... и мы их с собой взяли. Прости нас Боже, мы взяли их
с собой.
Майк останавливается возле таблички детского сада "МАЛЕНЬКИЙ НАРОД".
Она все еще висит на нижней ветви растущего во двореклена, но какой-то вид у
нее сейчас пыльный. Забытый. Никому до нее нетдела. Майк срывает ее,
смотрит, поворачивается и бросает ее натеррасу в приступе ярости.
-- Никому из нас не следовало выходить, -- говорит голос Молли, --
особенно детям. Мы недооценили бурю. Несколько человек заблудились и
пропали. Один из них былРальфи. Энджи Карвер нашла дорогу домой. Остальные
все погибли.
Майк провожает взглядом упавшую натеррасу табличку, поворачивается
иидет к машине. Когда он обходит ее, чтобы сесть за руль, вытаскивая из
кармана ключи, раздается голос:
-- Майк?
Это Хэтч.
Майк оборачивается. Хэтч, имеющий довольно странный вид в футболке и
шортах, идет туда, где он стоит. И видно, что ему очень хотелось бы
оказаться в другом месте. Майк смотрит на него холодным взглядом.
-- Если у тебя есть, что сказать, скажи. Паром уходит в 11: 10, и я не
собираюсь на него опаздывать.
-- Куда ты едешь? -- спрашивает Хэтч.
Молчание.
-- Не надо, Майк. Не уезжай.
Молчание.
-- Тебе легче будет, если я скажу, что с февраляни одной ночи толком не
спал?
Нет ответа.
-- Тебе легче будет, если я скажу, что... что мы, наверное, поступили
неправильно?
-- Хэтч, мне пора ехать.
-- Робби велел тебе сказать, что пост констебля за тобой, стоит тебе
только захотеть. Ты только скажи.
-- Скажи ему, куда он может засунуть этот пост. Мне здесь делать
нечего. Я пытался, сколько мог, и больше не могу.
Он идет кдверце водителя, но не успевает ее распахнуть, как Хэтч
касается его руки. Майк оборачивается с горящими глазами, как будто
собирается двинуть ему в глаз, но Хэтч стоит, не шевельнувшись. Может быть,
он считает, что этого заслужил.
-- Ты нуженМолли. Ты видел, что с ней творится? Ты хотя бы смотрел?
-- Посмотри ты за меня. О'кей?
Хэтч опускает глаза.
-- С Мелиндой тоже плохо. Она столько принимает транквилизаторов...
боюсь, как бы она к ним не привыкла.
-- Плохо, -- отвечает Майк. -- Но... по крайнеймере у вас есть дочь.
Может, вы не так хорошоспите, но можете зайти в ее комнату и посмотреть, как
спит она. Верно?
-- Ты все такой же уверенный в своей правоте. Смотришь на все только со
своей точки зрения.
Майк садится за руль и смотрит на Хэтча ничего не выражающим взглядом.
-- Я никакой. Я пустой. Выскобленный, как ноябрьская тыква.
-- Если бы ты хоть попытался понять...
-- Я понимаю, что паром уходит в 11: 10, и если я сейчас не поеду, то
опоздаю. Счастливо оставаться, Хэтч. Надеюсь, тыснова обретешь сон.
Он хлопает дверцей, заводит мотор и выезжает на Мэйн-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62