- Так, говорите, не давит на плечи канцелярская лям­ка? - недоверчиво ухмыльнулся в ответ на Сашины рассказы Адриан Трофимович. - Ну, ну, всем бы чиновникам такое везение!
Учитель хотел было еще что-то сказать, но сдержался. К чему рушить молодые надежды? Ведь и сам Адриан Трофи­мович был некогда полон радужных ожиданий. А кончает тем, что ради верного куска хлеба, которого не могла обес­печить ему музыка, он, одинокий, больной, впрягся на старо­сти лет в постылую чиновничью лямку.
Где они, прежние горделивые мечты о карьере артиста, о сочинении музыки? Должно быть, глубоко схоронены они в ящиках служебного стола. Хоть бы для преподавания му­зыки выкраивать время, но и для этого уже не хватает сил. Вот и с Александром Дар­гомыжским, самым даровитым из воспитанников, пришел час расставания.
Сегодня Адриан Трофимо­вич дает свой последний урок. В сердце старого учителя ше­вельнулось ревнивое чувство: в чьи-то руки попадет его уче­ник, в которого вложено столь­ко труда, упорства и... любви. Да, именно любви, хотя сам учитель, со свойственным ему упрямством, наверняка стал бы ее отрицать.
Саша играет одну пьесу за другой. Но все на свете кончается. Вот-вот кончится и по­следний урок. Наступило долгое молчание.
- Ну, я пойду, - глухо промолвил Адриан Трофимович.
- Спасибо за все, что вы сделали для меня, - сказал Саша, - я многим вам обязан и, - тихо закончил он преры­вающимся от волнения голосом, - я никогда вас не забуду...
- Благодарствую, ежели так... Да не во мне дело. А ко­ли музыка вас избрала - служите ей с честью на радость людям. Ради искусства все должны претерпеть и ни каким соблазнам не поддаваться. Много у музыки званых, да мало избранных. А вам среди них быть!..
- Никогда еще не был так многоречив старый наставник. Саша проводил его до прихожей. Двери за Адрианом Трофи­мовичем закрылись.
- О новом музыкальном учителе для сына вновь позаботил­ся Сергей Николаевич. Он навел справки у многих сведущих людей и однажды сказал Саше:
- А что, если мы обратимся к господину Шоберлехнеру?
- Как? К самому Шоберлехнеру?!
Саша не раз слышал этого выдающегося пианиста и ком­позитора, известного почти во всех странах Европы. На его концерты в Петербурге и в Москве билеты раскупают нарас­хват. Об этих концертах пишут в газетах.
Но учиться у самого Франца Шоберлехнера - такое в го­лову Саше никогда бы не пришло!
- Однако же, - продолжал Сергей Николаевич, - пред­ставь: этот знатный артист, оказывается, находит время для уроков. Разумеется, если ученик достоин такого учителя.
Сергей Николаевич умолчал о том, что прославленный виртуоз ценит свои уроки на вес золота. Но, как ни трудно, Сергей Николаевич найдет необходимые средства для такого важного дела. Устроил он чиновничью карьеру сына. Теперь для музыки ничего не пожалеет. На ближайшие дни была назначена встреча с новым учителем.
Знаменитый маэстро рассеянно взглянул на смущенного юнца и, не тратя лишнего времени, широким жестом пригла­сил его к роялю. Саша играл, не смея поднять глаз на стро­гого судью.
- У кого вы учились? - спросил Франц Шоберлехнер, проявляя наконец некоторый интерес.
- У Адриана Трофимовича Данилевского, - гордо отве­тил Саша.
Но имя это ничего не сказало приезжему музыканту. По­следовал только новый энергичный жест, приглашавший юно­шу к продолжению игры.
А потом, когда Саша с замиранием сердца ждал решения своей судьбы, маэстро сам подошел к роялю. И свершилось чудо, которое повторялось на каждом концерте этого про­славленного артиста. В самых стремительных пассажах у него не пропадала ни единая нотка. Казалось, вдохновенный музыкант рассыпает перед слушателями жемчуг и каждая жемчужина полнится и светится несказанной красотой.
Маэстро, оставив рояль, что-то говорил. Саша не слышал. Он едва сообразил, что Франц Шоберлехнер назначает ему время для урока. Итак, он станет его учеником!
В следующие дни он все еще переживал совершившееся событие. И с благодарностью вспоминал Адриана Трофимо­вича. Кто же, как не он, подготовил Сашу так, что тот вы­держал строгий экзамен у европейского светила?
Даже Эраст встречал теперь младшего брата торжествен­но-шуточным поклоном и произносил поздравительные речи. Это были очень смешные речи, вроде тех, что произносят на юбилейных празднествах в честь именитых особ.
Но все меньше становилось сил у Эраста. Все чаще во­зят его к медикам родители. А потом подолгу разговарива­ют наедине...
Уроки Саши с Шоберлехнером продолжаются. Учитель давно не удивляется тому, что этот ученик может сыграть с листа любое произведение. Он чутко внемлет каждому замечанию маэстро. Кажется, он и сам скоро будет завораживать слушателей своей блестящей игрой. А ученик знает, что Франц Шоберлехнер совсем не так недоступен, как казалось поначалу. Правда, он очень занят. У него на счету каждая минута. Но почему-то получается так, что на уроках с Алек­сандром Даргомыжским он забывает о времени. Ученик почтительно его расспрашивает:
- Вы учились у господина Гуммеля, маэстро?
Кто же из музыкантов не знает имени этого славного вир­туоза и композитора?
- Да, я имел эту высокую честь, - подтверждает Шо­берлехнер.
- А господин Гуммель, - продолжает Даргомыжский, - был учеником самого Вольфганга Моцарта! Иоганн Гуммель, наверное, много рассказывал вам о своем великом учителе?
- Разумеется. - Франц Шоберлехнер с удовольствием вспоминает вслух некоторые любопытные подробности из жизни Моцарта. - Но, - говорит учитель, - никакие расска­зы о Моцарте не способны передать все величие и глубину его творений. Вот, кстати, послушайте-ка, к примеру... - И маэстро садится за рояль. А ученик весь превращается в слух.
Часто Шоберлехнер говорит с Даргомыжским о Бетхове­не, интересуется, какие произведения гениального композито­ра тот знает. И быстро обнаруживает пробелы в дознаниях ученика. А это значит, что Александр получает новые зада­ния, одно за другим.
Однако не пора ли показать господину Шоберлехнеру собственные композиции?
Александр Даргомыжский выбрал благоприятную минуту и протянул учителю тщательно переписанные ноты.
- Прошу вас, взгляните на мои опыты сочинения, разу­меется, очень несовершенные. Я первый это признаю.
Маэстро ничем не выдал своего удивления. Кто в молодо­сти не пытался сочинять?
- Дерзайте, дерзайте, - снисходительно говорил учитель, мельком пробегая ноты.
Этот ученик предназначен для блистательной карьеры пианиста. Тут его успехи поразительны. Может быть, Алек­сандр Даргомыжский прославит на концертной эстраде шко­лу самого Франца Шоберлехнера?
Маэстро просмотрел еще несколько нотных листов: пьесы для фортепиано, романсы и снова романсы. Вон как храбро распоряжается этот юнец в заповедном царстве звуков.
- Позвольте задать вам, господин Даргомыжский, один вопрос. - Учитель прячет улыбку. - Что вы знаете о музыкальной науке, ну, скажем, о контрапункте или гармонии? Александр знает об этих премудростях только пона­слышке.
- И потому, - продолжает Шоберлехнер, уже не сдер­живая улыбки, - вы попадаете в капканы, которые подстере­гают вас повсюду. - Он берет сочинения Александра и отме­чает красным карандашом ошибки, неточности то здесь, то там... - Но я не хочу препятствовать вашему увлечению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35