гл. II, стр. 496 и ел.). В совсем иной связи (гл. V,
стр. 549 и ел.) мы затем наметили другой момент абсолютнос-
ти - момент абсолютной значимости, ценности или авторитет-
ности - который обнаруживается в высших, трансцендентных
душевной жизни в собственном смысле, направляющих и фор-
мирующих силах нашего бытия, в лице которых наше субъ-
ективно-индивидуальное <я> становится непосредственным про-
водником начал духовного порядка - нравственной, религиоз-
ной, познавательной, эстетической жизни. Как ни различны эти
два чувства или сознания абсолютности - их различие можно
было бы конкретно иллюстрировать на примере различия между
слепым, эгоистическим ужасом смерти и светлым, спокойным
настроением добровольного самопожертвования ради высшей це-
ли, - между ними есть и нечто общее: оба они суть разные
формы самоутверждения, переживания абсолютного корня на-
шего единичного <я>. И можно наметить конкретные явления
душевного бытия, в которых очевидная разнородность между
низшей и высшей формой абсолютности нашего <я> как бы
совершенно погашается, сменяясь каким-то трудно выразимым
единством их обеих или промежуточной между ними формой
абсолютности. Мы говорили, при анализе природы высшей форми-
рующей инстанции нашей душевной жизни, о сознании приз-
вания, абсолютного назначения или смысла нашей жизни. Есть
личности, для которых это сознание, по крайней мере в неко-
торые моменты жизни, принимает форму отчетливого, точного
знания той высшей, трансцендентной силы, орудием которой они
в таких случаях себя сознают. Но было бы рационалистическим
извращением природы душевной жизни усматривать в таком
<точном знании> само существо соответствующего переживания.
Самое неопределенное, безотчетное, совершенно смутное чувство
какой-то высшей, абсолютной, сверхиндивидуальной ценности
нашей жизни имеет здесь, по существу, то же значение. Но
такое чувство мы имеем всегда, когда нами владеет какая-либо
глубокая, сильная страсть или душевная сила, которую мы соз-
наем слитой с глубочайшей основой нашего бытия и как бы
тождественной ей. В жизни каждого человека бывают минуты,
1ко1да все остальные, служебные, производные цели, ценности и
1 стремления его жизни сознаются именно во всей своей
1 относительности и производности и заслоняются сознанием
1рсновного существа или стремления его <я>, которое тогда соз-
1вается именно как нечто абсолютное. Самым обычным примером
1гакого переживания может служить глубокая, охватывающая
1само существо человека, любовная страсть: тогда мы непосред-
1ственно сознаем, что вне соединения с любимым существом или
1вообще того или иного осуществления нашей страсти наша жизнь
1теряет свой смысл, мы сознаем, иначе говоря, что в лице этой
1страсти мы имеем дело не с той или иной субъективной пот-
1ребностыо, а с самим существом нашего <я>; и это <я> само есть
1для нас не частная, относительная реальность, а инстанция
1 абсолютного порядка, требования, которой священны и которой
1мы, как чисто эмпирические существа, должны служить. Все
1 трагедии на свете, когда-либо пережитые или описанные, суть
подлинные трагедии лишь постольку, поскольку они сводятся
рк борьбе, опасностям, надеждам и неудачам этого абсолютного
р-существа нашего <я>, все же удачи и неудачи, страхи и радости,
.касающиеся отдельных, эмпирических потребностей и влечений
Человека, как бы сильны и глубоки ни были эти влечения,
1лишены того момента абсолютного смысла, вне которого нет
трагедии, и суть лишь материал для комедии человеческой жизни.
цсюду, где, <средь лицемерных наших дел и всякой пошлости
1Я прозы>, нас вдруг пронизывает луч абсолютного смысла нашей
кизни, - а это бывает, когда этот смысл вступает в конфликт
лс внешними условиями жизни и находится под угрозой умаления
1Ц1ли неосуществления - возникает та объективность, та глубо-
Цчайшая, неотвратимая серьезность страдания, которая есть су-
цщество трагедии; мы чувствуем тогда, что гибнет или находится
цВ опасности что-то бесконечно-драгоценное, какое-то сокровище,
ркоторое мы должны оберегать, которое мы не можем, не вправе
утерять; и объективность этой ценности внешним образом
1 засвидетельствована тем, что - в самой жизни или в искусстве
1- такая трагедия может быть понята, т. е. сочувственно
пережита и с общеобязательностью познания всяким челове-
ческим существом. И - что самое знамечательное - трагедия
1 Как борьба за смысл жизни есть всегда вместе с тем борьба за
1- аму жизнь, за сохранение личности, - даже там, где утверж-
Дение смысла жизни требует физической смерти личности; ибо
1 смысл жизни и сознается как существо самой жизни, и его
утверждение есть всегда самоутверждение, хотя бы и через
1 посредство самопожертвования. И, с другой стороны, даже в с-
1мом низменном, эгоистическом инстинкте самосохранения, в жи-
1 вотном страхе физического уничтожения, кроме чисто эгоистиче-
ского момента привязанности к земным благам звучит та же
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
глубокая метафизическая нота страха за смысл жизни, боязни
утраты чего-то абсолютного, но только абсолютной ценностью
здесь кажется голый факт бесформенного и бессодержательного
бытия вообще. Это есть страх оторваться от бытия вообще, от
абсолютной почвы жизни - низшая форма, в которой, хотя лишь
в грубом и, по существу, извращенном виде, обнаруживается
все та же глубочайшая метафизическая инстанция нашего ду-
шевного бытия. <Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее,
а кто потеряет душу свою, тот обретет ее> - в этих словах
выражена одновременно и внутренняя несостоятельность
<инстинкта самосохранения>, поскольку подлинное самосохра-
нение возможно именно лишь через самопреодоление, через
пожертвование эмпирической инстанцией нашего <я> ради его
абсолютной метафизической инстанции, и законность его конеч-
ной цели, которая состоит все же в спасении своей души, в аб-
солютном самоутверждении.
Так - каждая личность, во всех могучих первичных своих
побуждениях - от низших до высших - непосредственно, хотя
бы лишь в смутной форме, сознает абсолютную метафизическую
основу своего бытия. Но тогда как животный страх смерти
заключает в себе то противоречие, что содержит сомнение в аб-
солютной прочности абсолютной первоосновы бытия, т. е.
одновременно и сознает эту абсолютную первооснову, и не верит
в нее, смешивая ее с преходящим эмпирическим существованием,
- самоутверждение высшего порядка основано на действительном
сознании абсолютности, сверхиндивидуальной значимости и силы
первоосновы личного бытия и тем самым заключает в себе не-
посредственную очевидность ее вечности. Вера в личное бес-
смертие есть в конечном счете всегда сознание, что первооснова
личности есть именно обнаруживающийся в ней ее абсолютный
смысл, который по самому понятию своему неразрушим. В этом
смысле Гете глубокомысленно замечает, что лишь тот заслужит
бессмертие в иной жизни, кто верит в него и тем самым обладает
им уже в этой; и эти слова суть лишь почерпнутое из непос-
редственного опыта гения подтверждение общепризнанной
религиозной истины, что бессмертие даруется душе за ее веру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
стр. 549 и ел.) мы затем наметили другой момент абсолютнос-
ти - момент абсолютной значимости, ценности или авторитет-
ности - который обнаруживается в высших, трансцендентных
душевной жизни в собственном смысле, направляющих и фор-
мирующих силах нашего бытия, в лице которых наше субъ-
ективно-индивидуальное <я> становится непосредственным про-
водником начал духовного порядка - нравственной, религиоз-
ной, познавательной, эстетической жизни. Как ни различны эти
два чувства или сознания абсолютности - их различие можно
было бы конкретно иллюстрировать на примере различия между
слепым, эгоистическим ужасом смерти и светлым, спокойным
настроением добровольного самопожертвования ради высшей це-
ли, - между ними есть и нечто общее: оба они суть разные
формы самоутверждения, переживания абсолютного корня на-
шего единичного <я>. И можно наметить конкретные явления
душевного бытия, в которых очевидная разнородность между
низшей и высшей формой абсолютности нашего <я> как бы
совершенно погашается, сменяясь каким-то трудно выразимым
единством их обеих или промежуточной между ними формой
абсолютности. Мы говорили, при анализе природы высшей форми-
рующей инстанции нашей душевной жизни, о сознании приз-
вания, абсолютного назначения или смысла нашей жизни. Есть
личности, для которых это сознание, по крайней мере в неко-
торые моменты жизни, принимает форму отчетливого, точного
знания той высшей, трансцендентной силы, орудием которой они
в таких случаях себя сознают. Но было бы рационалистическим
извращением природы душевной жизни усматривать в таком
<точном знании> само существо соответствующего переживания.
Самое неопределенное, безотчетное, совершенно смутное чувство
какой-то высшей, абсолютной, сверхиндивидуальной ценности
нашей жизни имеет здесь, по существу, то же значение. Но
такое чувство мы имеем всегда, когда нами владеет какая-либо
глубокая, сильная страсть или душевная сила, которую мы соз-
наем слитой с глубочайшей основой нашего бытия и как бы
тождественной ей. В жизни каждого человека бывают минуты,
1ко1да все остальные, служебные, производные цели, ценности и
1 стремления его жизни сознаются именно во всей своей
1 относительности и производности и заслоняются сознанием
1рсновного существа или стремления его <я>, которое тогда соз-
1вается именно как нечто абсолютное. Самым обычным примером
1гакого переживания может служить глубокая, охватывающая
1само существо человека, любовная страсть: тогда мы непосред-
1ственно сознаем, что вне соединения с любимым существом или
1вообще того или иного осуществления нашей страсти наша жизнь
1теряет свой смысл, мы сознаем, иначе говоря, что в лице этой
1страсти мы имеем дело не с той или иной субъективной пот-
1ребностыо, а с самим существом нашего <я>; и это <я> само есть
1для нас не частная, относительная реальность, а инстанция
1 абсолютного порядка, требования, которой священны и которой
1мы, как чисто эмпирические существа, должны служить. Все
1 трагедии на свете, когда-либо пережитые или описанные, суть
подлинные трагедии лишь постольку, поскольку они сводятся
рк борьбе, опасностям, надеждам и неудачам этого абсолютного
р-существа нашего <я>, все же удачи и неудачи, страхи и радости,
.касающиеся отдельных, эмпирических потребностей и влечений
Человека, как бы сильны и глубоки ни были эти влечения,
1лишены того момента абсолютного смысла, вне которого нет
трагедии, и суть лишь материал для комедии человеческой жизни.
цсюду, где, <средь лицемерных наших дел и всякой пошлости
1Я прозы>, нас вдруг пронизывает луч абсолютного смысла нашей
кизни, - а это бывает, когда этот смысл вступает в конфликт
лс внешними условиями жизни и находится под угрозой умаления
1Ц1ли неосуществления - возникает та объективность, та глубо-
Цчайшая, неотвратимая серьезность страдания, которая есть су-
цщество трагедии; мы чувствуем тогда, что гибнет или находится
цВ опасности что-то бесконечно-драгоценное, какое-то сокровище,
ркоторое мы должны оберегать, которое мы не можем, не вправе
утерять; и объективность этой ценности внешним образом
1 засвидетельствована тем, что - в самой жизни или в искусстве
1- такая трагедия может быть понята, т. е. сочувственно
пережита и с общеобязательностью познания всяким челове-
ческим существом. И - что самое знамечательное - трагедия
1 Как борьба за смысл жизни есть всегда вместе с тем борьба за
1- аму жизнь, за сохранение личности, - даже там, где утверж-
Дение смысла жизни требует физической смерти личности; ибо
1 смысл жизни и сознается как существо самой жизни, и его
утверждение есть всегда самоутверждение, хотя бы и через
1 посредство самопожертвования. И, с другой стороны, даже в с-
1мом низменном, эгоистическом инстинкте самосохранения, в жи-
1 вотном страхе физического уничтожения, кроме чисто эгоистиче-
ского момента привязанности к земным благам звучит та же
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
глубокая метафизическая нота страха за смысл жизни, боязни
утраты чего-то абсолютного, но только абсолютной ценностью
здесь кажется голый факт бесформенного и бессодержательного
бытия вообще. Это есть страх оторваться от бытия вообще, от
абсолютной почвы жизни - низшая форма, в которой, хотя лишь
в грубом и, по существу, извращенном виде, обнаруживается
все та же глубочайшая метафизическая инстанция нашего ду-
шевного бытия. <Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее,
а кто потеряет душу свою, тот обретет ее> - в этих словах
выражена одновременно и внутренняя несостоятельность
<инстинкта самосохранения>, поскольку подлинное самосохра-
нение возможно именно лишь через самопреодоление, через
пожертвование эмпирической инстанцией нашего <я> ради его
абсолютной метафизической инстанции, и законность его конеч-
ной цели, которая состоит все же в спасении своей души, в аб-
солютном самоутверждении.
Так - каждая личность, во всех могучих первичных своих
побуждениях - от низших до высших - непосредственно, хотя
бы лишь в смутной форме, сознает абсолютную метафизическую
основу своего бытия. Но тогда как животный страх смерти
заключает в себе то противоречие, что содержит сомнение в аб-
солютной прочности абсолютной первоосновы бытия, т. е.
одновременно и сознает эту абсолютную первооснову, и не верит
в нее, смешивая ее с преходящим эмпирическим существованием,
- самоутверждение высшего порядка основано на действительном
сознании абсолютности, сверхиндивидуальной значимости и силы
первоосновы личного бытия и тем самым заключает в себе не-
посредственную очевидность ее вечности. Вера в личное бес-
смертие есть в конечном счете всегда сознание, что первооснова
личности есть именно обнаруживающийся в ней ее абсолютный
смысл, который по самому понятию своему неразрушим. В этом
смысле Гете глубокомысленно замечает, что лишь тот заслужит
бессмертие в иной жизни, кто верит в него и тем самым обладает
им уже в этой; и эти слова суть лишь почерпнутое из непос-
редственного опыта гения подтверждение общепризнанной
религиозной истины, что бессмертие даруется душе за ее веру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78