Известен первобытный коммунизм именно
жизни низших народов, при котором индивид чувствует себя лишь
орудием и слугой общей жизни или интересов своего племени;
в лице единства семьи, материнской и супружеской любви,
национальной жизни и т. п. мы имеем эту непосредственную
общность душевной жизни в самом субъективном ее переживании;
и утверждение, что человек <по природе эгоист> и что <борьба всех
против всех> есть единственное возможное <естественное> его со-
стояние - вне производного культурного и нравственного его пере-
воспитания - принадлежит к числу тех наивных выдумок, кото-
рые, к счастью, теперь уже потеряли свою репутацию <научных
истин>. Душевная жизнь человека, как мы уже знаем, отнюдь не
прикована к единичному чувственному материалу и к единичной
энтелехии ее чувственно-эмоционального бытия и не всецело пре-
допределена ими в лице своего сверхчувственного формирующего
единства она возвышается над этой своей единичностью и обособ-
ленностью и является проводником высших, общечеловеческих и
даже сверхчеловеческих начал и движущих сил. Эта внутренняя
общность душевной жизни достигает наиболее глубокого, полного
и осознанного своего осуществления в лице духовной жизни. Мы
уже видели, что элементарный факт общения между людьми,
выливающийся в сложное и многообразное единство социальной
жизни и общечеловеческой духовной культуры, есть выражение
этой первичной общности, надъединичности, как бы слитности ду-
ховной жизни вообще, в которой наша личная жизнь есть вместе
с тем изживание чужого, объективного для нас бытия, т. е. наша
жизнь преодолевает противоположность между единичным и об-
щим, субъективностью и объективностью. Нельзя с достаточной
остротой - вопреки господствующим предубеждениям, обуслов-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
ленным натуралистической картиной мира - подчеркнуть этот
общий, надындивидуальный характер нашего духовного бытия.
Если гносеологии пришлось - в борьбе с наивным психологи-
ческим индивидуализмом, для которого каждое сознание есть зам-
кнутая в себе, обособленная единичность - выработать понятие
<сознания вообще>, отметить общеродовое или абсолютное, свер-
хэмпирическое и сверхиндивидуальное единство сознания, пос-
кольку оно выражается в общечеловеческом единстве знания,
в едином для всех сознаний свете чистого разума, - то, быть мо-
жет, еще гораздо важнее выяснить единство чистой, сверх-
индивидуальной жизни. Как объективность и общеобязательность
предметного знания возможна лишь в силу укорененности инди-
видуальных сознаний в свете единого разума, так всякая общность
человеческой жизни, солидарность и взаимоприспособленность че-
ловеческого поведения, наличность взаимного жизненного
понимания, объективность духовной культуры - религии, искус-
ства, нравственной и правовой жизни - возможны лишь в силу
этого внутреннего единства и коренной общности духовной жизни.
В этом смысле - поскольку мы избавимся от натуралистической
ограниченности, для которой все сущее ограничивается лишь
единичными, пространственно и временно локализованными
реальностями - мы не только вправе, но и обязаны признать
бытие не одних лишь единичных <душ> или сознаний, но и обще-
родовой, национальной, общечеловеческой, вселенской <души>.
Такие начала как <душа народа> или <гений человечества> суть
не пустые абстракции, не чисто <словесные> единства, а подлинные
живые, конкретные единства, на каждом шагу обнаруживающие
свою силу и не утрачивающие объективного бытия от того, что
в составе единичных душевных реальностей они суть лишь абст-
рактно выделимые стороны, слитые с моментами индивиду-
ализирующего, обособляющего значения - подобно тому, как во-
обще все общие силы бытия существуют как подлинные
объективные единства, несмотря на то, что они связаны с
единичными реальностями и обнаруживаются лишь в них и через
них . Преобладающий в современном сознании индивиду-
алистический психологизм делает просто невозможным все обще-
ствоведение, а это значит, что он обнаруживает свою несостоя-
тельность перед фактами социальной жизни человека. Такие не-
оспоримые, практически важные и грозные реальности как,
например, государство, нация, закон, нравственность и т. п.
с точки зрения индивидуалистического психологизма превраща-
ются в фикцию, в обманчивые призраки. Но когда теория так резко
Об общей правомерности и смысле логического реализма см.: <Предмет
знания>, особенно гл. VII, XI и XII.
сталкивается с фактами, что должна их просто отрицать, это есть
свидетельство негодности самой теории.
И действительно, индивидуалистический психологизм ложен
в самой своей основе. Человеческая душа, как уже было указано,
не есть замкнутая со всех сторон келья одиночного заключения
как в ней есть сторона, благодаря которой обособленность инди-
видуальных сознаний не препятствует единству и надындивиду-
альности объективного предметного знания - как бы окно из
кельи, через которое мы видим единый для всех необъятный
Божий мир, - так и в ее внутренней жизни, в ней, наряду
с стороной обособляющей и отъединяющей, есть сторона объеди-
няющая - глубокие подземные ходы, через которые отдельные
кельи изнутри соединены и сливаются как бы в великое, про-
сторное единство общей жизни. Или - пользуясь давнишним,
постоянно повторяемым сравнением, которое имеет значение не
одной лишь внешней аналогии - можно сказать, что челове-
ческая душа подобна листу дерева, который, будучи относительно
самостоятельным существом, обособленным от других листьев,
вместе с тем питается единой жизнью ствола и корня дерева
и через эту внутреннюю свою сторону образует живое единство
со всеми другими листьями.
Но здесь, в лице духовной жизни, мы наталкиваемся и на
третью сторону душевной жизни - на ее индивидуальность; ибо
духовная жизнь, как мы видели, будучи, с одной стороны,
объективным знанием, есть вместе с тем выражение глубочайшего
качественного своеобразия души как особой, единственной и не-
повторимой <точки зрения>, как абсолютной внутренней ориги-
нальности индивидуального бытия и его центральной форми-
рующей силы. Индивидуальность, конечно, есть не то же самое,
что простая единичность, хотя конкретно каждая единичная душа
вместе с тем хотя бы в минимальной степени есть и неповторимая
индивидуальность. Единичность, как таковая, есть лишь раздель-
ность и обособленность; индивидуальность есть внутреннее ка-
чественное своеобразие. Казалось бы, что в лице индивидуаль-
ности мы имеем начало, уже коренным образом противоположное
общности душевной жизни. В действительности это, однако, не
так. Прежде всего сошлемся на факты. Гений - существо с
наиболее ярко выраженной и сильной индивидуальностью в смыс-
ле неповторимой оригинальности личности - есть вместе с тем
существо наиболее многообъемлющее, творчество которого имеет
объективное значение и потому встречает наиболее широкое
Это сравнение встретилось нам у Плотина, Вл. Соловьева и Эд, Карпентера
(<Искусство творения>, в нем. переводе Рейепа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
жизни низших народов, при котором индивид чувствует себя лишь
орудием и слугой общей жизни или интересов своего племени;
в лице единства семьи, материнской и супружеской любви,
национальной жизни и т. п. мы имеем эту непосредственную
общность душевной жизни в самом субъективном ее переживании;
и утверждение, что человек <по природе эгоист> и что <борьба всех
против всех> есть единственное возможное <естественное> его со-
стояние - вне производного культурного и нравственного его пере-
воспитания - принадлежит к числу тех наивных выдумок, кото-
рые, к счастью, теперь уже потеряли свою репутацию <научных
истин>. Душевная жизнь человека, как мы уже знаем, отнюдь не
прикована к единичному чувственному материалу и к единичной
энтелехии ее чувственно-эмоционального бытия и не всецело пре-
допределена ими в лице своего сверхчувственного формирующего
единства она возвышается над этой своей единичностью и обособ-
ленностью и является проводником высших, общечеловеческих и
даже сверхчеловеческих начал и движущих сил. Эта внутренняя
общность душевной жизни достигает наиболее глубокого, полного
и осознанного своего осуществления в лице духовной жизни. Мы
уже видели, что элементарный факт общения между людьми,
выливающийся в сложное и многообразное единство социальной
жизни и общечеловеческой духовной культуры, есть выражение
этой первичной общности, надъединичности, как бы слитности ду-
ховной жизни вообще, в которой наша личная жизнь есть вместе
с тем изживание чужого, объективного для нас бытия, т. е. наша
жизнь преодолевает противоположность между единичным и об-
щим, субъективностью и объективностью. Нельзя с достаточной
остротой - вопреки господствующим предубеждениям, обуслов-
ДУША ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ
ленным натуралистической картиной мира - подчеркнуть этот
общий, надындивидуальный характер нашего духовного бытия.
Если гносеологии пришлось - в борьбе с наивным психологи-
ческим индивидуализмом, для которого каждое сознание есть зам-
кнутая в себе, обособленная единичность - выработать понятие
<сознания вообще>, отметить общеродовое или абсолютное, свер-
хэмпирическое и сверхиндивидуальное единство сознания, пос-
кольку оно выражается в общечеловеческом единстве знания,
в едином для всех сознаний свете чистого разума, - то, быть мо-
жет, еще гораздо важнее выяснить единство чистой, сверх-
индивидуальной жизни. Как объективность и общеобязательность
предметного знания возможна лишь в силу укорененности инди-
видуальных сознаний в свете единого разума, так всякая общность
человеческой жизни, солидарность и взаимоприспособленность че-
ловеческого поведения, наличность взаимного жизненного
понимания, объективность духовной культуры - религии, искус-
ства, нравственной и правовой жизни - возможны лишь в силу
этого внутреннего единства и коренной общности духовной жизни.
В этом смысле - поскольку мы избавимся от натуралистической
ограниченности, для которой все сущее ограничивается лишь
единичными, пространственно и временно локализованными
реальностями - мы не только вправе, но и обязаны признать
бытие не одних лишь единичных <душ> или сознаний, но и обще-
родовой, национальной, общечеловеческой, вселенской <души>.
Такие начала как <душа народа> или <гений человечества> суть
не пустые абстракции, не чисто <словесные> единства, а подлинные
живые, конкретные единства, на каждом шагу обнаруживающие
свою силу и не утрачивающие объективного бытия от того, что
в составе единичных душевных реальностей они суть лишь абст-
рактно выделимые стороны, слитые с моментами индивиду-
ализирующего, обособляющего значения - подобно тому, как во-
обще все общие силы бытия существуют как подлинные
объективные единства, несмотря на то, что они связаны с
единичными реальностями и обнаруживаются лишь в них и через
них . Преобладающий в современном сознании индивиду-
алистический психологизм делает просто невозможным все обще-
ствоведение, а это значит, что он обнаруживает свою несостоя-
тельность перед фактами социальной жизни человека. Такие не-
оспоримые, практически важные и грозные реальности как,
например, государство, нация, закон, нравственность и т. п.
с точки зрения индивидуалистического психологизма превраща-
ются в фикцию, в обманчивые призраки. Но когда теория так резко
Об общей правомерности и смысле логического реализма см.: <Предмет
знания>, особенно гл. VII, XI и XII.
сталкивается с фактами, что должна их просто отрицать, это есть
свидетельство негодности самой теории.
И действительно, индивидуалистический психологизм ложен
в самой своей основе. Человеческая душа, как уже было указано,
не есть замкнутая со всех сторон келья одиночного заключения
как в ней есть сторона, благодаря которой обособленность инди-
видуальных сознаний не препятствует единству и надындивиду-
альности объективного предметного знания - как бы окно из
кельи, через которое мы видим единый для всех необъятный
Божий мир, - так и в ее внутренней жизни, в ней, наряду
с стороной обособляющей и отъединяющей, есть сторона объеди-
няющая - глубокие подземные ходы, через которые отдельные
кельи изнутри соединены и сливаются как бы в великое, про-
сторное единство общей жизни. Или - пользуясь давнишним,
постоянно повторяемым сравнением, которое имеет значение не
одной лишь внешней аналогии - можно сказать, что челове-
ческая душа подобна листу дерева, который, будучи относительно
самостоятельным существом, обособленным от других листьев,
вместе с тем питается единой жизнью ствола и корня дерева
и через эту внутреннюю свою сторону образует живое единство
со всеми другими листьями.
Но здесь, в лице духовной жизни, мы наталкиваемся и на
третью сторону душевной жизни - на ее индивидуальность; ибо
духовная жизнь, как мы видели, будучи, с одной стороны,
объективным знанием, есть вместе с тем выражение глубочайшего
качественного своеобразия души как особой, единственной и не-
повторимой <точки зрения>, как абсолютной внутренней ориги-
нальности индивидуального бытия и его центральной форми-
рующей силы. Индивидуальность, конечно, есть не то же самое,
что простая единичность, хотя конкретно каждая единичная душа
вместе с тем хотя бы в минимальной степени есть и неповторимая
индивидуальность. Единичность, как таковая, есть лишь раздель-
ность и обособленность; индивидуальность есть внутреннее ка-
чественное своеобразие. Казалось бы, что в лице индивидуаль-
ности мы имеем начало, уже коренным образом противоположное
общности душевной жизни. В действительности это, однако, не
так. Прежде всего сошлемся на факты. Гений - существо с
наиболее ярко выраженной и сильной индивидуальностью в смыс-
ле неповторимой оригинальности личности - есть вместе с тем
существо наиболее многообъемлющее, творчество которого имеет
объективное значение и потому встречает наиболее широкое
Это сравнение встретилось нам у Плотина, Вл. Соловьева и Эд, Карпентера
(<Искусство творения>, в нем. переводе Рейепа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78