Но тут он подумал о
Спантамано, который отлучил себя от земных благ ради Священного Дела.
Алингар почувствовал, что совершает смертный грех, слушая гнусный,
прерывающийся шепот обезумевшей дочери сатрапа. Жрец приставил к горлу
Зары кинжал и мрачно сказал:
- Зарежу.
И дочь Оробы ушла в шатер, точно побитая собака. Она до рассвета
металась на ковре, а утром объявила, что удавится покрывалом, если муж не
явится к ней. Спантамано явился.
- Чего тебе?
- Отпусти меня домой?!
- Домой? - Он держался спокойно, однако его глаза, вспыхнувшие на
миг, сказали Заре, какая злоба живет в этом человеке. - Нет. Ты моя жена,
и ты обязана переносить страдания, которые переносит твой муж.
- Я не хочу быть твоей женой.
"Эгина так бы не сказала, - подумал Спантамано. - Ах, Эгина, Эгина!
Чем больше дней проходит со дня твоей гибели, тем ближе ты мне и
родней..."
- Ну и что же? - ответил потомок Сиавахша. - Хочешь ты или нет - все
равно ты моя супруга во веки веков.
Он еще раз гневно посмотрел на нее и вышел.
- Будь же ты проклят, - прошептала Зара.
Когда всю добычу погрузили на вьючных животных, Спантамано сказал
Дейоке:
- Ты со своим отрядом иди на запад и охраняй скот и караван. Я
двинусь к Драпсаке. Хочу посмотреть, каков из себя Мелеагр. Встретимся в
Банде. Случится беда - шли гонца через горы.
Дейока едва удержался от радостного восклицания. "Если Мелеагр
свернет тебе шею, - подумал он, - то вся добыча достанется мне".
Итак, Дейока отправился на запад. Массагеты, восставшие бактрийцы и
пенджикентцы Спантамано идут на юго-восток и осаждают Драпсаку. Замок
встречает их ядрами баллист и онагров. Кочевники с криком бросаются на
стены, откатываются обратно и начинают обход замка.
Мелеагр делает вылазку и убивает два или три десятка бактрийцев и
массагетов, увлеченные стычкой, греки не замечают, как Спантамано,
скрываясь в зарослях, готовит удар. Согдийцы внезапно налетают на греков,
гоняющихся за растерянными массагетами. Начинается короткий, но
кровопролитный бой под стенами Драпсаки. И Спантамано видит, наконец,
каков из себя Мелеагр.
Человек, который пять лет спустя после смерти Александра пытался
стать правителем великой державы, созданной сыном Филиппа, и погиб в
борьбе с Фердиккой, выглядит необычно. Это приземистый, похожий на
обезьяну волосатый силач с широченными плечами, кривыми ногами и длинными
цепкими руками. За всю беспокойную жизнь, проведенную в походах и боях,
Мелеагр не получил ни одной раны, ибо отличался изумительной ловкостью и
сокрушал во время битв все, что ни подвертывалось под его могучую десницу.
И это страшилище встречается лицом к лицу с потомком Сиавахша. Так
вот он, знаменитый Спитамен! В то мгновение, когда грек поднимает кривую
махайру, чтобы срубить голову согдийца, в его мозгу мелькает мысль:
"Александр... мешок золота даст за этого варвара".
И он тут же вскрикивает и роняет махайру. Кинжал Спантамано,
прыгнувшего вперед, глубоко вонзается ему под мышку поднятой руки. Согдиец
бьет Мелеагра ногой в живот, и тот валится на бок. Спантамано подхватывает
оброненную греком железную махайру и вскидывает ее над противником. Но
какой-то гоплит подставляет длинную пику, и махайра задерживается,
разрубив крушиновое древко пополам. Тут набегают другие греки, и
Спантамано оттесняют от несчастного Мелеагра. Эллины, потеряв около трети
своих людей, скрываются за стенами укрепления.
- Ты ранен! - восклицает Баро после того, как согдийцы и массагеты
отходят в сады под Драпсакой.
- Кажется, - равнодушно говорит Спантамано, приложив ладонь к левой
щеке, - Мелеагр все-таки задел меня, когда меч свой ронял. - Он скупо
усмехается. - Это у меня первая в жизни рана, если не считать сердечных
ран.
Он бы развеселился, если бы узнал, что и Мелеагр получил сегодня от
руки Спантамано свою первую рану.
Пока Спантамано решает, какой дорогой отправиться к Банду, со стороны
Бактры показывается всадник на серой от пыли, задыхающейся лошади. Это
бактриец. Рот его широко раскрыт. Видимо, он кричит изо всей мочи, но
ветер относит звук прочь.
- Беда! - слышит, наконец потомок Сиавахша.
- Ну?
- Юнаны узнали, что ты ушел к Драпсаке. Сто пятьдесят человек вышли
из крепости и погнались за караваном.
- И что? - грозно спрашивает вождь.
- Дейока, завидев греков, бросил добычу и бежал.
- Без единого выстрела?
- Да.
- А юнаны?
- Едут обратно к Бактре.
- Быстро едут?
- Нет, добыча мешает.
- Успеем выйти им навстречу?
- Поскачете во весь опор по этой тропе - отрежете им дорогу.
- Эй, все за мной! Клянусь Грядущим, ни одного зерна из добычи не
достанется юнанам.
Через три дня Спантамано с отбитой добычей вернулся в Банд. Шесть
гетайров и шестьдесят наемников, попавшихся в засаду, у самой Бактры, были
изрублены. Оставшиеся едва унесли ноги и кое-как добрались до укрепления.
Увидев вдали Спантамано, идущего с победой, Дейока выбрался из-за дюн
и поехал навстречу. Он бы давно убежал домой, да Койноса боялся. Со
сладкой улыбкой выступил сын Рехмира из толпы спешившихся сородичей и
низко поклонился потомку Сиавахша.
- Ты истинный Леопард, - просипел он голосом, сдавленным от страха. -
Твой меч разит врага, как молния...
Леопард медленно спустился с коня и, стиснув бич, мягким, пружинистым
шагом приблизился к умолкнувшему Дейоке. Если бы он закричал! Если бы
топнул ногой! Если б ударил бичом, наконец!.. Нет. Спантамано был спокоен,
хотя и бледен. Глаза его смотрели прямо и страшно. В них не было угрозы,
нет! В них светился тот самый пронизывающий луч, от которого Бесс некогда
обливался холодным потом. Ороба старался юркнуть в нору, словно мышь, а
Зара приходила в неистовство. Дейока оцепенел.
- Трус? - тихо сказал согдиец. - Или... предатель?
Он подался вперед и въелся ледяным взглядом в красные глаза Дейоки.
Массагету показалось, что Леопард сейчас бросится на него и схватит зубами
за горло. Но Спантамано неожиданно вздохнул, брезгливо сплюнул под ноги
Дейоки и отвернулся.
- Всего-навсего трус...
Вокруг окаменевшего Дейоки стало пусто. Даже воины его рода
отшатнулись от вождя, как от прокаженного. Только двадцать-тридцать самых
преданных людей остались за спиной Дейоки, да и те нерешительно топтались
на песке, стараясь незаметно для начальника отодвинуться подальше.
И лишь тогда Дейока догадался, какое унижение он испытал. Его зрачки
постепенно набрякли и слились с густой сеткой красных прожилок,
пронизавших белки глаз, и стало казаться, будто массагет глядит на
удаляющегося Спантамано пустыми багровыми глазницами.
Он что-то прохрипел, но никто не разобрал его слов. А он сказал...
впрочем, кто знает, что он сказал?
- Гонец из Кратера! - доложил Фердикка. Александр живо обернулся.
Свет из окна, возле которого он сидел, ударил ему в глаза, и они ярко
вспыхнули холодным огнем, будто под брови царю вставили зеленые стекла.
Фердикке стало не по себе.
- Зови!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Спантамано, который отлучил себя от земных благ ради Священного Дела.
Алингар почувствовал, что совершает смертный грех, слушая гнусный,
прерывающийся шепот обезумевшей дочери сатрапа. Жрец приставил к горлу
Зары кинжал и мрачно сказал:
- Зарежу.
И дочь Оробы ушла в шатер, точно побитая собака. Она до рассвета
металась на ковре, а утром объявила, что удавится покрывалом, если муж не
явится к ней. Спантамано явился.
- Чего тебе?
- Отпусти меня домой?!
- Домой? - Он держался спокойно, однако его глаза, вспыхнувшие на
миг, сказали Заре, какая злоба живет в этом человеке. - Нет. Ты моя жена,
и ты обязана переносить страдания, которые переносит твой муж.
- Я не хочу быть твоей женой.
"Эгина так бы не сказала, - подумал Спантамано. - Ах, Эгина, Эгина!
Чем больше дней проходит со дня твоей гибели, тем ближе ты мне и
родней..."
- Ну и что же? - ответил потомок Сиавахша. - Хочешь ты или нет - все
равно ты моя супруга во веки веков.
Он еще раз гневно посмотрел на нее и вышел.
- Будь же ты проклят, - прошептала Зара.
Когда всю добычу погрузили на вьючных животных, Спантамано сказал
Дейоке:
- Ты со своим отрядом иди на запад и охраняй скот и караван. Я
двинусь к Драпсаке. Хочу посмотреть, каков из себя Мелеагр. Встретимся в
Банде. Случится беда - шли гонца через горы.
Дейока едва удержался от радостного восклицания. "Если Мелеагр
свернет тебе шею, - подумал он, - то вся добыча достанется мне".
Итак, Дейока отправился на запад. Массагеты, восставшие бактрийцы и
пенджикентцы Спантамано идут на юго-восток и осаждают Драпсаку. Замок
встречает их ядрами баллист и онагров. Кочевники с криком бросаются на
стены, откатываются обратно и начинают обход замка.
Мелеагр делает вылазку и убивает два или три десятка бактрийцев и
массагетов, увлеченные стычкой, греки не замечают, как Спантамано,
скрываясь в зарослях, готовит удар. Согдийцы внезапно налетают на греков,
гоняющихся за растерянными массагетами. Начинается короткий, но
кровопролитный бой под стенами Драпсаки. И Спантамано видит, наконец,
каков из себя Мелеагр.
Человек, который пять лет спустя после смерти Александра пытался
стать правителем великой державы, созданной сыном Филиппа, и погиб в
борьбе с Фердиккой, выглядит необычно. Это приземистый, похожий на
обезьяну волосатый силач с широченными плечами, кривыми ногами и длинными
цепкими руками. За всю беспокойную жизнь, проведенную в походах и боях,
Мелеагр не получил ни одной раны, ибо отличался изумительной ловкостью и
сокрушал во время битв все, что ни подвертывалось под его могучую десницу.
И это страшилище встречается лицом к лицу с потомком Сиавахша. Так
вот он, знаменитый Спитамен! В то мгновение, когда грек поднимает кривую
махайру, чтобы срубить голову согдийца, в его мозгу мелькает мысль:
"Александр... мешок золота даст за этого варвара".
И он тут же вскрикивает и роняет махайру. Кинжал Спантамано,
прыгнувшего вперед, глубоко вонзается ему под мышку поднятой руки. Согдиец
бьет Мелеагра ногой в живот, и тот валится на бок. Спантамано подхватывает
оброненную греком железную махайру и вскидывает ее над противником. Но
какой-то гоплит подставляет длинную пику, и махайра задерживается,
разрубив крушиновое древко пополам. Тут набегают другие греки, и
Спантамано оттесняют от несчастного Мелеагра. Эллины, потеряв около трети
своих людей, скрываются за стенами укрепления.
- Ты ранен! - восклицает Баро после того, как согдийцы и массагеты
отходят в сады под Драпсакой.
- Кажется, - равнодушно говорит Спантамано, приложив ладонь к левой
щеке, - Мелеагр все-таки задел меня, когда меч свой ронял. - Он скупо
усмехается. - Это у меня первая в жизни рана, если не считать сердечных
ран.
Он бы развеселился, если бы узнал, что и Мелеагр получил сегодня от
руки Спантамано свою первую рану.
Пока Спантамано решает, какой дорогой отправиться к Банду, со стороны
Бактры показывается всадник на серой от пыли, задыхающейся лошади. Это
бактриец. Рот его широко раскрыт. Видимо, он кричит изо всей мочи, но
ветер относит звук прочь.
- Беда! - слышит, наконец потомок Сиавахша.
- Ну?
- Юнаны узнали, что ты ушел к Драпсаке. Сто пятьдесят человек вышли
из крепости и погнались за караваном.
- И что? - грозно спрашивает вождь.
- Дейока, завидев греков, бросил добычу и бежал.
- Без единого выстрела?
- Да.
- А юнаны?
- Едут обратно к Бактре.
- Быстро едут?
- Нет, добыча мешает.
- Успеем выйти им навстречу?
- Поскачете во весь опор по этой тропе - отрежете им дорогу.
- Эй, все за мной! Клянусь Грядущим, ни одного зерна из добычи не
достанется юнанам.
Через три дня Спантамано с отбитой добычей вернулся в Банд. Шесть
гетайров и шестьдесят наемников, попавшихся в засаду, у самой Бактры, были
изрублены. Оставшиеся едва унесли ноги и кое-как добрались до укрепления.
Увидев вдали Спантамано, идущего с победой, Дейока выбрался из-за дюн
и поехал навстречу. Он бы давно убежал домой, да Койноса боялся. Со
сладкой улыбкой выступил сын Рехмира из толпы спешившихся сородичей и
низко поклонился потомку Сиавахша.
- Ты истинный Леопард, - просипел он голосом, сдавленным от страха. -
Твой меч разит врага, как молния...
Леопард медленно спустился с коня и, стиснув бич, мягким, пружинистым
шагом приблизился к умолкнувшему Дейоке. Если бы он закричал! Если бы
топнул ногой! Если б ударил бичом, наконец!.. Нет. Спантамано был спокоен,
хотя и бледен. Глаза его смотрели прямо и страшно. В них не было угрозы,
нет! В них светился тот самый пронизывающий луч, от которого Бесс некогда
обливался холодным потом. Ороба старался юркнуть в нору, словно мышь, а
Зара приходила в неистовство. Дейока оцепенел.
- Трус? - тихо сказал согдиец. - Или... предатель?
Он подался вперед и въелся ледяным взглядом в красные глаза Дейоки.
Массагету показалось, что Леопард сейчас бросится на него и схватит зубами
за горло. Но Спантамано неожиданно вздохнул, брезгливо сплюнул под ноги
Дейоки и отвернулся.
- Всего-навсего трус...
Вокруг окаменевшего Дейоки стало пусто. Даже воины его рода
отшатнулись от вождя, как от прокаженного. Только двадцать-тридцать самых
преданных людей остались за спиной Дейоки, да и те нерешительно топтались
на песке, стараясь незаметно для начальника отодвинуться подальше.
И лишь тогда Дейока догадался, какое унижение он испытал. Его зрачки
постепенно набрякли и слились с густой сеткой красных прожилок,
пронизавших белки глаз, и стало казаться, будто массагет глядит на
удаляющегося Спантамано пустыми багровыми глазницами.
Он что-то прохрипел, но никто не разобрал его слов. А он сказал...
впрочем, кто знает, что он сказал?
- Гонец из Кратера! - доложил Фердикка. Александр живо обернулся.
Свет из окна, возле которого он сидел, ударил ему в глаза, и они ярко
вспыхнули холодным огнем, будто под брови царю вставили зеленые стекла.
Фердикке стало не по себе.
- Зови!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69