Отец был
мебельщиком в Манчестере. Кажется, оставил сыну массу денег, да и сам
Стрэйкер кое-что добавил. Стрэйкер и Барлоу взяли визу на продолжительное
пребывание в США восемнадцать месяцев назад. Это все, что у нас есть.
- Так я и думал, - вздохнул Перкинс.
- Если хотите, запросим Скотленд-Ярд.
- Нет, хватит, спасибо.
- Кстати, никаких связей между Мерсом и теми двумя. Если, конечно,
они не скрывались.
- О'кей. Спасибо.
- Для того мы и служим. Понадобится помощь - дайте знать.
- Я так и сделаю. Благодарю.
Он положил трубку и задумался.
- Кто это, Перк? - Нолли опять включил радио на полную громкость.
- Замечательное Кафе. У них нет ветчины. Только сыр и салат с яйцами.

Свалка все еще дымилась.
Дад Роджерс прогуливался по краю пепелища, вдыхая запах сгоревших
отбросов. Где-то там, посредине, угли то вспыхивали, то затухали по
прихоти ветра - как мигающие глаза... глаза гиганта. Время от времени
раздавался микровзрыв - аэрозольного баллончика или электрической
лампочки. Когда он поджег мусор утром, разбежалось огромное количество
крыс - больше, чем ему приходилось видеть когда-нибудь раньше. Он
застрелил полных три дюжины, так что пистолет раскалился. Да и огромные
были, сволочи, некоторые до двух футов длиной. Странно, как меняется их
количество, - погода влияет, что ли? Если дальше так пойдет - придется
травить, а он этого не делал с 1964-го.
Вот еще одна - крадется под желтыми козлами, огораживающими костер.
Дад вытащил пистолет. Пуля взбила пыль перед крысиной мордой. Но,
вместо того чтобы удрать, она встала на задние лапы и взглянула на него, а
бусинки глаз отсвечивали красным в свете догоравших углей. Иисус, ну и
храбрые же попадаются!
- Пока, мистер Крыса! - Дад тщательно прицелился, и крыса, корчась,
покатилась по земле. Он подошел и пнул ее ногой. Крыса слабо куснула
ботинок.
- Ублюдок! - сказала Дад и раздавил ее.
Он обнаружил вдруг, что думает о Рути Кроккет, о том, что
вырисовывается под ее тонким свитером. Он поднял крысу за хвост и покачал,
как маятник. "Как бы тебе понравился старина Крыса в твоей коробке для
карандашей, Рути?" Эта мысль развеселила его, он пискливо захихикал,
вздергивая уродливую головку.
Зашвыривая крысу в глубину свалки, он краем глаза уловил появление
чьей-то фигуры: высокий, предельно тонкий силуэт шагах в пятидесяти
справа. Дад вытер руки о штаны, подтянул их и зашагал в ту сторону.
- Свалка закрыта, мистер.
Человек повернулся к нему. Задумчивое лицо с выдающимися скулами.
Седые волосы со странными вкраплениями металлически-серых прядей. Он
отбросил их со лба, как пианист на концерте. Глаза человека сделались
кровавыми в красном отсвете углей.
- Закрыта? - вежливо переспросил с едва уловимым акцентом незнакомец.
- Я пришел сюда смотреть на огонь. Это красиво.
- Да, - согласился Дад. - Вы здешний?
- Я недавний житель вашего чудесного города. Вы застрелили много
крыс?
- Да, несколько попалось. Их сейчас миллионы. Слушайте, это не вы
купили Марстен Хауз?
- Хищники, - произнес человек, заложив руки за спину. Дад с
изумлением осознал, что парень разнаряжен в костюм-тройку. - Я люблю
хищников ночи. Крысы... совы... волки. Есть волки в здешней округе?
- Н-нет, - Дад подумал и добавил: - Один парень в Дархеме пару лет
назад видел койота. А уж дикие собаки шляются стаями.
- Собаки, - незнакомец сделал презрительный жест, - низкие животные,
которые корчатся и воют при звуке чужих шагов. Истребить их всех, говорю
я! Истребить всех!
- Ну, я об этом не задумывался, - Дад отступил на шаг назад. -
Только, знаете, по воскресеньям свалка закрывается в шесть, а уже девять.
- Разумеется.
Но уходить незнакомец не собирался. Дад радовался: кажется, он
обскакал весь город. Никому еще не удавалось повидать партнера Стрэйкера,
кроме разве что Ларри Кроккета. В следующий раз, когда Дад пойдет покупать
патроны у этого постнорожего Джорджа Миддлера, надо сказать как бы между
прочим: "Как-то вечерком видел этого новичка. Кого? Ну, вы знаете. Парень,
который снял Марстен Хауз. Говорит, как слегка чокнутый".
- Есть там в доме призраки? - спросил он, видя, что гость не думает
сматываться.
- Призраки! - старик улыбнулся, и было в этой улыбке что-то очень
настораживающее. Так могла бы улыбаться барракуда. - Нет, никаких
призраков. - Он сделал небольшое ударение на последнем слове, как будто
намекая, что там есть нечто худшее.
- Ну... знаете, уже поздно... вам действительно надо уходить,
мистер...
- Но с вами так приятно беседовать, - в первый раз гость повернулся
лицом к Даду и взглянул ему в глаза. Его собственные глаза оказались
огромными, и в них отражался огонь. Они завораживали. - Вы не возражаете,
если мы поговорим еще немного?
- Нет, пожалуй, - проговорил Дад, и его голос прозвучал будто издали.
Эти глаза росли, ширились, пока не превратились в черные ямы, куда можно
свалиться и утонуть.
- Спасибо. Скажите мне... ваш горб не создает вам неудобств в работе?
- Нет, - Дад вяло подумал: "Провалиться на месте, если этот тип меня
не гипнотизирует. Как звали того парня на Топшемской ярмарке... мистер
Мефисто? Он заставил Рэджи Сойера лаять, как собака. Боже мой, как мы
смеялись!.."
- Может быть, доставляет другие неудобства?
- Нет... ну... - он не отрываясь глядел в эти глаза, словно
околдованный.
- Говорите, говорите, - голос звучал мягко, успокаивающе. - Мы ведь
друзья, правда? Говорите, скажите мне...
- Ну... девчонки... вы знаете девчонок...
- Конечно, - сказал старик ласково. - Смеются над вами, да? Они не
знают вашего мужества. Вашей силы.
- Верно, - прошептал Дад. - Они смеются. Она смеется.
- Кто она?
- Рути Кроккет. Она... она... - мысль улетела прочь. Пусть. Неважно.
Все неважно, кроме этого покоя. Холодного и полного покоя.
- Она отпускает шуточки? Ухмыляется, прикрыв рот рукой? Подмигивает
при виде вас приятелям?
- Да...
- Но вы желаете ее, - настаивал голос. - Ведь это так?
- О да...
- Она будет ваша. Я уверен.
В этом было что-то... приятное. Ему послышались вдалеке милые голоса,
поющие непристойные песни. Серебряные колокольчики... белые лица... лицо
Рути Кроккет...
Дад тонул. Тонул в красных глазах незнакомца.
Когда старик подошел к нему, он понял все - и приветствовал это, а
когда пришла боль, она была блестящей, как серебро, и зеленой, как воды
глубокого омута.

Нетвердая рука, вместо того чтобы взять бутылку, сбросила ее на
ковер.
- Дрянь! - сказал отец Дональд Кэллахен и потянулся за бутылкой, пока
не все пролилось, хотя и проливаться было уже в общем-то нечему.
Он устроил остаток на столе (подальше от края) и поплелся в кухню
искать тряпку. Напрасно говорить миссис Керлс, чтобы оставляла тряпку у
него под столом. Ее добрый жалеющий взгляд и без того трудно выносить
долгими серыми утрами, когда... немного падает настроение.
С похмелья, то есть.
Да, именно так. Немного правды. Кто знает правду, тот свободен.
Кэллахену исполнилось пятьдесят три. Его серебристые седины,
ярко-голубые с красными прожилками ирландские глаза, твердо очерченный рот
- все это иногда заставляло его по утрам перед зеркалом мечтать сложить с
себя сан, когда стукнет шесть десятков, и попытать счастья в Голливуде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82