: 342].
Иногда мотивация рассматривается как нечто внешнее по
отношению к субъекту, как самостоятельная сила, управляющая
поведением и приводящая к <тирании желаний>. Гегель писал,
что <мы скорее служим нашим чувствам, влечениям, страстям,
интересам и тем более привычкам, чем обладаем ими> [100,
с. 86]. Но становление личности предполагает овладение своими
собственными способностями и возможностями: памятью, вос-
приятием, движениями, вниманием, мышлением, а значит,
и своими потребностями и мотивами [см.: 18; 19; 21; 44; 46; 83-
85; 282; 285; 340 и др.].
Идея произвольности постепенно завоевала свои позиции в
психологии, хотя долгое время произвольность поведения,
наблюдаемая как житейский факт, объяснялась свободной во-
лей человека, которая сама не поддавалась детерминистическо-
му объяснению. Были выделены произвольные память, внима-
ние, восприятие, движение, но мотивация все еще рассматрива-
лась только в непроизвольной форме. Постепенно в советской
психологии формировалось представление о необходимости и
возможности произвольной мотивации [см.: 21; 44; 166]. Важные
указания на необходимость выделения произвольной формы
мотивации можно найти в работах К. Маркса, посвященных
анализу трудовой деятельности человека, направленной на
достижение социальных целей. Эти идеи были развиты в рабо-
тах советских исихологов, однако надо признать, что произволь-
117
ная форма побуждения к деятельности рассматривалась в ос-
новном в рамках исследований волевой регуляции действий, где
воля понималась как самостоятельное начало активности наря-
ду с потребностями и мотивами (см.: 304; 369].
При исследовании мотивации обычно исходят из наличия у
субъекта возникающей независимо от его намерений актуальной
потребности, которая должна через свои мотив, цели и действия
получить удовлетворяющий ее предмет. Но реально дело часто
обстоит скорее наоборот. Независимо от потребностей человека
общество включает его в решение социальных задач, и человек
на основе ориентировки в своих мотивах должен найти мотива-
ционное обоснование и побуждение своей деятельности по дости-
жению общественных целей или создать новый мотив, чтобы
вписать цели общества в свою мотивацию и соединить тем са-
мым потребности общества и личные потребности. И в этом
смысле прав С. Л. Рубинштейн, который указывал, что <мотивы
определяются задачами, в которые включается человек, во вся-
ком случае не в меньшей мере, чем эти задачи-мотивами...>
и что <в своих вершинных формах они основываются на созна-
нии человеком своих моральных обязанностей, задач, которые
ставит перед ним общественная жизнь...> [282, с. 564, 565].
Вопрос о формировании новых мотивов через осознание об-
щественной необходимости ставился в работах Л. И. Божович
[44], В. И. Ковалева [168] и других ученых, но не получил доста-
точной теоретической и экспериментальной проработки. Некото-
рые подходы наметились в работе Р. Р. Бибриха [39], где была
показана роль структуры учебных целей в превращении знаемых
мотивов в реально действующие.
Общественные задачи возникают из необходимости произ-
водства нужных человеку условий жизни, но, возникнув, они
развиваются по своим независимым от человека законам, <втя-
гивая> людей в процесс их решения и заставляя человека осмыс-
ливать собственную деятельность, т. е. находить и создавать
мотивы социальной деятельности. Поэтому можно выделить два
рода целей: цель как конкретное наполнение мотива, один из
этапов его достижения и цель, задаваемая другими людьми и
обществом в целом. Цели первого рода выводятся из готового
мотива, вторые требуют нахождения адекватного- мотива для
создания побуждения.
Развитие произвольности начинается с подчинения внешним
требованиям, исходящим от общества. Ф. Энгельс отмечал, что
<племя, род и их учреждения были священны и неприкосновен-
ны, были той данной от природы высшей властью, которой от-
дельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих
чувствах, мыслях и поступках> [1, т. 21, с. 99].
Как уже отмечалось ранее, возможность перехода к произ-
вольному поведению создавало развитие сознания и языка, само
общественное принуждение, так как внешние средства такого
принуждения осознавались и могли становиться собственными
внутренними средствами организации своего поведения.
Первой общественной необходимостью, с которой столкнулся
человек, была необходимость в трудовой деятельности. Отдель-
ные трудовые действия, как правило, не имеют за собой акту-
альной потребности, поэтому такое действие должно приобрести
для человека какой-то смысл, чтобы иметь субъективное оправ-
дание своего осуществления. Понятно, что осознание связи дей-
ствия с удовлетворением потребности в будущем не обладает
побудительной силой. Вряд ли обладает побудительной силой
и сама потребность предвидимого будущего, так как она скорее
знаемая, чем актуально переживаемая, хотя и несомненно, что
именно эта потребность каким-то образом обязательно участ-
вует в побуждении к действию <здесь и теперь>. Чтобы объеди-
нить будущее и настоящее, необходимо иметь особое образова-
ние, включающее в себя элементы будущего и настоящего и
выступающее в качестве эквивалента мотива в ситуации предви-
димого будущего. Мы разделяем мнение В. К. Вилюнаса, что
роль такого эквивалента может выполнить смысл действия, по-
рождаемый потребностями будущего и пониманием связи дей-
ствия данного момента с предвидимой ситуацией [см.: 73]. Про-
исходит как бы <смысловое отождествление цели с мотивом>,
и функция побудительности отдаленного мотива переходит вре-
менно к цели, получившей свой смысл [см.: 29], а в смыслах дей-
ствий объединяются знания и потребности, которые участвуют в
формировании побуждений к действиям, направленным в буду-
щее.
Такое предположение требует принять и другую гипотезу,
что и в условиях актуально переживаемой потребности побуж-
дающая сила исходит не от нее самой, а от создаваемого ею че-
рез мотив биологического или личностного смысла предмета и
действия по отношению к этому предмету Но это означает, что
между мотивом как основанием действия и побуждением к ак-
тивности находится смысл действия и побудительная функция
йотива реализуется только через смысл. Если согласиться с
этим, то механизмом произвольного изменения побудительности
могло бы быть изменение смысла действия через переосмысле-
ние ситуации, создание воображаемой ситуации, актуализирую-
щей новые мотивы, и т. д.
Произвольное формирование побуждения развертывается в
плане сознания, во <внутреннем интеллектуальном плане> [см.:
44]. Смысл действий задается мотивами человека, но не опреде-
ляется ими автоматически, а образуется в результате самостоя-
тельного процесса его построения [см.: 72; 73; 197; 198]. И по-
Побудительность есть явление часто субъективное. Потребность как
жизненная задача не может иметь свойства побудительности. Например, по-
требность растений в нужных веществах не создает активного поведения.
Нет такого свойства и в предметах внешней среды.
119
скольку личностный смысл является составляющей структуры
сознания, он не может формироваться вне познавательных про-
цессов, в частности вне понимания ситуации, отношения дейст-
вия и цели к мотиву, вне предвидения последствий действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Иногда мотивация рассматривается как нечто внешнее по
отношению к субъекту, как самостоятельная сила, управляющая
поведением и приводящая к <тирании желаний>. Гегель писал,
что <мы скорее служим нашим чувствам, влечениям, страстям,
интересам и тем более привычкам, чем обладаем ими> [100,
с. 86]. Но становление личности предполагает овладение своими
собственными способностями и возможностями: памятью, вос-
приятием, движениями, вниманием, мышлением, а значит,
и своими потребностями и мотивами [см.: 18; 19; 21; 44; 46; 83-
85; 282; 285; 340 и др.].
Идея произвольности постепенно завоевала свои позиции в
психологии, хотя долгое время произвольность поведения,
наблюдаемая как житейский факт, объяснялась свободной во-
лей человека, которая сама не поддавалась детерминистическо-
му объяснению. Были выделены произвольные память, внима-
ние, восприятие, движение, но мотивация все еще рассматрива-
лась только в непроизвольной форме. Постепенно в советской
психологии формировалось представление о необходимости и
возможности произвольной мотивации [см.: 21; 44; 166]. Важные
указания на необходимость выделения произвольной формы
мотивации можно найти в работах К. Маркса, посвященных
анализу трудовой деятельности человека, направленной на
достижение социальных целей. Эти идеи были развиты в рабо-
тах советских исихологов, однако надо признать, что произволь-
117
ная форма побуждения к деятельности рассматривалась в ос-
новном в рамках исследований волевой регуляции действий, где
воля понималась как самостоятельное начало активности наря-
ду с потребностями и мотивами (см.: 304; 369].
При исследовании мотивации обычно исходят из наличия у
субъекта возникающей независимо от его намерений актуальной
потребности, которая должна через свои мотив, цели и действия
получить удовлетворяющий ее предмет. Но реально дело часто
обстоит скорее наоборот. Независимо от потребностей человека
общество включает его в решение социальных задач, и человек
на основе ориентировки в своих мотивах должен найти мотива-
ционное обоснование и побуждение своей деятельности по дости-
жению общественных целей или создать новый мотив, чтобы
вписать цели общества в свою мотивацию и соединить тем са-
мым потребности общества и личные потребности. И в этом
смысле прав С. Л. Рубинштейн, который указывал, что <мотивы
определяются задачами, в которые включается человек, во вся-
ком случае не в меньшей мере, чем эти задачи-мотивами...>
и что <в своих вершинных формах они основываются на созна-
нии человеком своих моральных обязанностей, задач, которые
ставит перед ним общественная жизнь...> [282, с. 564, 565].
Вопрос о формировании новых мотивов через осознание об-
щественной необходимости ставился в работах Л. И. Божович
[44], В. И. Ковалева [168] и других ученых, но не получил доста-
точной теоретической и экспериментальной проработки. Некото-
рые подходы наметились в работе Р. Р. Бибриха [39], где была
показана роль структуры учебных целей в превращении знаемых
мотивов в реально действующие.
Общественные задачи возникают из необходимости произ-
водства нужных человеку условий жизни, но, возникнув, они
развиваются по своим независимым от человека законам, <втя-
гивая> людей в процесс их решения и заставляя человека осмыс-
ливать собственную деятельность, т. е. находить и создавать
мотивы социальной деятельности. Поэтому можно выделить два
рода целей: цель как конкретное наполнение мотива, один из
этапов его достижения и цель, задаваемая другими людьми и
обществом в целом. Цели первого рода выводятся из готового
мотива, вторые требуют нахождения адекватного- мотива для
создания побуждения.
Развитие произвольности начинается с подчинения внешним
требованиям, исходящим от общества. Ф. Энгельс отмечал, что
<племя, род и их учреждения были священны и неприкосновен-
ны, были той данной от природы высшей властью, которой от-
дельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих
чувствах, мыслях и поступках> [1, т. 21, с. 99].
Как уже отмечалось ранее, возможность перехода к произ-
вольному поведению создавало развитие сознания и языка, само
общественное принуждение, так как внешние средства такого
принуждения осознавались и могли становиться собственными
внутренними средствами организации своего поведения.
Первой общественной необходимостью, с которой столкнулся
человек, была необходимость в трудовой деятельности. Отдель-
ные трудовые действия, как правило, не имеют за собой акту-
альной потребности, поэтому такое действие должно приобрести
для человека какой-то смысл, чтобы иметь субъективное оправ-
дание своего осуществления. Понятно, что осознание связи дей-
ствия с удовлетворением потребности в будущем не обладает
побудительной силой. Вряд ли обладает побудительной силой
и сама потребность предвидимого будущего, так как она скорее
знаемая, чем актуально переживаемая, хотя и несомненно, что
именно эта потребность каким-то образом обязательно участ-
вует в побуждении к действию <здесь и теперь>. Чтобы объеди-
нить будущее и настоящее, необходимо иметь особое образова-
ние, включающее в себя элементы будущего и настоящего и
выступающее в качестве эквивалента мотива в ситуации предви-
димого будущего. Мы разделяем мнение В. К. Вилюнаса, что
роль такого эквивалента может выполнить смысл действия, по-
рождаемый потребностями будущего и пониманием связи дей-
ствия данного момента с предвидимой ситуацией [см.: 73]. Про-
исходит как бы <смысловое отождествление цели с мотивом>,
и функция побудительности отдаленного мотива переходит вре-
менно к цели, получившей свой смысл [см.: 29], а в смыслах дей-
ствий объединяются знания и потребности, которые участвуют в
формировании побуждений к действиям, направленным в буду-
щее.
Такое предположение требует принять и другую гипотезу,
что и в условиях актуально переживаемой потребности побуж-
дающая сила исходит не от нее самой, а от создаваемого ею че-
рез мотив биологического или личностного смысла предмета и
действия по отношению к этому предмету Но это означает, что
между мотивом как основанием действия и побуждением к ак-
тивности находится смысл действия и побудительная функция
йотива реализуется только через смысл. Если согласиться с
этим, то механизмом произвольного изменения побудительности
могло бы быть изменение смысла действия через переосмысле-
ние ситуации, создание воображаемой ситуации, актуализирую-
щей новые мотивы, и т. д.
Произвольное формирование побуждения развертывается в
плане сознания, во <внутреннем интеллектуальном плане> [см.:
44]. Смысл действий задается мотивами человека, но не опреде-
ляется ими автоматически, а образуется в результате самостоя-
тельного процесса его построения [см.: 72; 73; 197; 198]. И по-
Побудительность есть явление часто субъективное. Потребность как
жизненная задача не может иметь свойства побудительности. Например, по-
требность растений в нужных веществах не создает активного поведения.
Нет такого свойства и в предметах внешней среды.
119
скольку личностный смысл является составляющей структуры
сознания, он не может формироваться вне познавательных про-
цессов, в частности вне понимания ситуации, отношения дейст-
вия и цели к мотиву, вне предвидения последствий действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47