Это наш сын.
– Сын? – Рильке удивился. Он слышал, что у Родена есть сын, но не ожидал его здесь увидеть.
– Они никогда не ладили. Огюст хотел, чтобы сын помогал ему в мастерской, но мальчик не такой, как вы. Вы понимаете и искусство и мэтра.
– Разве у него нет никакого таланта? Не унаследовал от отца?
– Талант есть. Он хороший гравер. Но ведь вы знаете, что такое скульптура, сколько она требует труда, а у него не хватает сил – неважное здоровье, и отец всегда так строг к нему. – Она поспешила добавить: – Да и ко мне тоже.
Но Рильке заметил, что, хотя в иные дни мэтр бывал поглощен работой и не замечал присутствия мадам Розы, однако когда она как-то поранила ногу, стараясь защитить свой «зверинец» – собак, уток и кур – от нападения ястреба-мародера, мэтр проявил к ней неожиданную нежность. Подхватил на руки, словно ребенка, и, невзирая на возраст – ему было уже шестьдесят пять, – бережно отнес в дом. У него были назначены встречи, но он оставался возле нее, пока не пришел врач и не заверил, что ранение пустячное и причин для беспокойства нет.
3
Огюсту потребовалось много сил и душевной стойкости, чтобы пережить утрату друга. Он работал над гипсовым слепком «Мыслителя», который должны были временно установить перед Пантеном, пока не будет сделан окончательный вариант в бронзе. Но когда умер Каррьер, работать стало невмоготу.
Последние недели он каждую свободную минуту проводил у постели больного. Каррьер все время бормотал: «Надо трудиться», и Огюст страдал от бессилия, видя, как друг тает у него на глазах.
У могилы Каррьера он говорил о доброте покойного, о его таланте и думал при этом, что бывали времена, когда художник терпел горькие обиды. Он заплатил за похороны и вручил вдове крупную сумму денег, а потом нужно было, как говорил Каррьер, снова «трудиться».
Известный торговец картинами, который раньше заявлял, что произведения Каррьера невозможно продать, дал вдове семь тысяч франков за одну картину. Теперь, когда художник умер, заявил он, его произведения вздорожают. Огюста насторожила неожиданная щедрость торговца, он пришел к нему и потребовал:
– Мы хотим узнать продажную стоимость картины. Я душеприказчик Каррьера.
Торговец выразил удивление:
– Я дал за нее семь тысяч франков.
– И получили семьдесят тысяч, – объявил Огюст. Уж он-то изучил все уловки торговцев, с тех пор как его произведения поднялись в цене.
Торговец покраснел и растерялся. Огюст в бешенстве сказал:
– Так я и думал. Вы пытались обмануть вдову. Если вы не отдадите семье разницу, я устрою публичный скандал.
– Откуда вы узнали, мосье Роден, что я продал ее за семьдесят тысяч? – пробормотал торговец.
Огюст сказал это наобум. Без лишних слов он принял деньги, написал расписку и передал деньги мадам Каррьер.
Вскоре временный гипсовый слепок «Мыслителя» был установлен перед зданием Пантеона. Огюст одобрил место и подумал, что в бронзе «Мыслитель» будет выглядеть даже лучше, естественнее. На следующую ночь его старые враги, студенты из Школы изящных искусств, разбили «Мыслителя» вдребезги. Варвары были опознаны; полиция арестовала нескольких. Утешало одно: первоначальный слепок сохранился. Уничтожить «Мыслителя» не удалось.
Глава XLV
1
Огюст был не в настроении брать новые заказы, когда Рильке принес письмо от миссис Шарлотты Шоу. Она обращалась к мэтру с просьбой сделать бюст ее мужа, Бернарда Шоу, писателя. Огюст наотрез отказался. Он не слышал о Бернарде Шоу, да у него и без того достаточно неприятностей с бюстами писателей. Он велел Рильке ответить отказом. Хватит с него, ворчал он, и бюстов миллионеров – те по крайней мере хоть хорошо платят.
Рильке поразился. Это уж слишком! Он слышал о произведениях Шоу, считал его восходящей звездой и очень хотел с ним познакомиться. Рильке написал миссис Шоу, что мэтр берет восемьсот фунтов за бронзовый бюст и тысячу за мраморный, и, если она переведет деньги в парижский банк на имя мэтра и не отступится, скульптор, возможно, согласится.
Через несколько дней Огюст получил письмо от Шарлотты Шоу, которое поколебало его решение. Она писала, что перевела тысячу фунтов за портрет ее мужа в бронзе или в мраморе, как мэтр сочтет нужным.
На Огюста это произвело впечатление. Ему нравилась такая решительность.
Далее миссис Шоу сообщала, что ее муж, известный писатель, поклоняется искусству ваяния. Он не позволит никому, кроме Огюста Родена, лепить Свой бюст, его сочтут просто идиотом, говорит он, если, живя в одно время с Роденом, он не добьется, чтобы его портрет сделал величайший скульптор мира.
Огюст повернулся к Рильке, переводившему письмо, и спросил:
– Этот Шоу действительно такой хороший писатель?
– Да, – сказал Рильке, полагая, что не уклонился от истины: по всей очевидности, писатель сам от имени миссис Шоу сочинил столь убедительное послание. – У него необычное лицо.
– Вот как? – Огюст вдруг заметил, что Рильке чем-то опечален. – В чем дело?
– Мой отец умер месяц назад.
– Почему же вы мне не сказали?
– Я хотел, но в это время умирал Каррьер, и вам было не до того.
– Вы любили отца?
Рильке удивил такой прямой вопрос. После минутного колебания он постарался ответить искренне:
– Нельзя сказать, чтобы мое чувство к нему было очень глубоким. Отец никогда не понимал меня так, как вы, но нас связывали узы родства.
– Прежде чем умираем мы сами, умирают наши корни, – сказал Огюст.
Огюст было направился к выходу, когда Рильке напомнил:
– А как быть с Шоу?
– Напишите, чтобы приехал в Париж, тогда посмотрим.
Огюст ожидал, что на этом все кончится, но в скором времени Шоу вместе с женой приехал в Париж и попросил о встрече.
Огюст не мог понять, нравится ли ему Шоу, но лицо этого человека пленило его. Он обнаружил в чертах Шоу нечто необыкновенное; и миссис Шоу сразу понравилась ему. Так трогательно хлопочет о муже, все время опекает его.
Он предложил:
– Нам будет удобнее работать в Медоне, в пригороде Парижа.
– Сколько это займет времени? – спросил Шоу.
– По меньшей мере месяц. – Огюст ожидал, что это их испугает, хотя теперь, увидев писателя, уже горел желанием лепить это интересное лицо.
– Вы не торопитесь, – одобрил Шоу. – Когда мы должны прийти?
Огюст задумался. Обычно он не разрешал никому, кроме модели, находиться в мастерской во время работы, но Шарлотта Шоу могла служить переводчицей, и, кроме того, она была ему симпатична. Он сказал:
– В десять утра.
– Мы приедем, – ответил Шоу.
Они прибыли точно в назначенное время, и Огюст сразу принялся за работу. Рильке был разочарован – его не пригласили в мастерскую. Он думал быть связующим звеном между писателем и мэтром, но мэтр даже не познакомил их, а просто сказал: «Мосье Рильке, мой секретарь». Они даже не знают, что он широко известный и любимый в Германии поэт, подумал Рильке. Шоу гордился знакомством с Рихардом Вагнером. Видимо, Шоу не поклонник поэзии, несмотря на свою любовь к музыке.
Это мало утешало Рильке, тем более что отношение к нему мэтра все ухудшалось. Рильке очень хотел ближе познакомиться с Шоу. Он и секретарем-то стал затем, чтобы расширить круг знакомств с известными писателями и художниками. Секретарские обязанности, напротив, лишали его этой возможности. Мэтр лепил Шоу каждый день с утра до вечера, и секретарской работы у Рильке значительно прибавилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Сын? – Рильке удивился. Он слышал, что у Родена есть сын, но не ожидал его здесь увидеть.
– Они никогда не ладили. Огюст хотел, чтобы сын помогал ему в мастерской, но мальчик не такой, как вы. Вы понимаете и искусство и мэтра.
– Разве у него нет никакого таланта? Не унаследовал от отца?
– Талант есть. Он хороший гравер. Но ведь вы знаете, что такое скульптура, сколько она требует труда, а у него не хватает сил – неважное здоровье, и отец всегда так строг к нему. – Она поспешила добавить: – Да и ко мне тоже.
Но Рильке заметил, что, хотя в иные дни мэтр бывал поглощен работой и не замечал присутствия мадам Розы, однако когда она как-то поранила ногу, стараясь защитить свой «зверинец» – собак, уток и кур – от нападения ястреба-мародера, мэтр проявил к ней неожиданную нежность. Подхватил на руки, словно ребенка, и, невзирая на возраст – ему было уже шестьдесят пять, – бережно отнес в дом. У него были назначены встречи, но он оставался возле нее, пока не пришел врач и не заверил, что ранение пустячное и причин для беспокойства нет.
3
Огюсту потребовалось много сил и душевной стойкости, чтобы пережить утрату друга. Он работал над гипсовым слепком «Мыслителя», который должны были временно установить перед Пантеном, пока не будет сделан окончательный вариант в бронзе. Но когда умер Каррьер, работать стало невмоготу.
Последние недели он каждую свободную минуту проводил у постели больного. Каррьер все время бормотал: «Надо трудиться», и Огюст страдал от бессилия, видя, как друг тает у него на глазах.
У могилы Каррьера он говорил о доброте покойного, о его таланте и думал при этом, что бывали времена, когда художник терпел горькие обиды. Он заплатил за похороны и вручил вдове крупную сумму денег, а потом нужно было, как говорил Каррьер, снова «трудиться».
Известный торговец картинами, который раньше заявлял, что произведения Каррьера невозможно продать, дал вдове семь тысяч франков за одну картину. Теперь, когда художник умер, заявил он, его произведения вздорожают. Огюста насторожила неожиданная щедрость торговца, он пришел к нему и потребовал:
– Мы хотим узнать продажную стоимость картины. Я душеприказчик Каррьера.
Торговец выразил удивление:
– Я дал за нее семь тысяч франков.
– И получили семьдесят тысяч, – объявил Огюст. Уж он-то изучил все уловки торговцев, с тех пор как его произведения поднялись в цене.
Торговец покраснел и растерялся. Огюст в бешенстве сказал:
– Так я и думал. Вы пытались обмануть вдову. Если вы не отдадите семье разницу, я устрою публичный скандал.
– Откуда вы узнали, мосье Роден, что я продал ее за семьдесят тысяч? – пробормотал торговец.
Огюст сказал это наобум. Без лишних слов он принял деньги, написал расписку и передал деньги мадам Каррьер.
Вскоре временный гипсовый слепок «Мыслителя» был установлен перед зданием Пантеона. Огюст одобрил место и подумал, что в бронзе «Мыслитель» будет выглядеть даже лучше, естественнее. На следующую ночь его старые враги, студенты из Школы изящных искусств, разбили «Мыслителя» вдребезги. Варвары были опознаны; полиция арестовала нескольких. Утешало одно: первоначальный слепок сохранился. Уничтожить «Мыслителя» не удалось.
Глава XLV
1
Огюст был не в настроении брать новые заказы, когда Рильке принес письмо от миссис Шарлотты Шоу. Она обращалась к мэтру с просьбой сделать бюст ее мужа, Бернарда Шоу, писателя. Огюст наотрез отказался. Он не слышал о Бернарде Шоу, да у него и без того достаточно неприятностей с бюстами писателей. Он велел Рильке ответить отказом. Хватит с него, ворчал он, и бюстов миллионеров – те по крайней мере хоть хорошо платят.
Рильке поразился. Это уж слишком! Он слышал о произведениях Шоу, считал его восходящей звездой и очень хотел с ним познакомиться. Рильке написал миссис Шоу, что мэтр берет восемьсот фунтов за бронзовый бюст и тысячу за мраморный, и, если она переведет деньги в парижский банк на имя мэтра и не отступится, скульптор, возможно, согласится.
Через несколько дней Огюст получил письмо от Шарлотты Шоу, которое поколебало его решение. Она писала, что перевела тысячу фунтов за портрет ее мужа в бронзе или в мраморе, как мэтр сочтет нужным.
На Огюста это произвело впечатление. Ему нравилась такая решительность.
Далее миссис Шоу сообщала, что ее муж, известный писатель, поклоняется искусству ваяния. Он не позволит никому, кроме Огюста Родена, лепить Свой бюст, его сочтут просто идиотом, говорит он, если, живя в одно время с Роденом, он не добьется, чтобы его портрет сделал величайший скульптор мира.
Огюст повернулся к Рильке, переводившему письмо, и спросил:
– Этот Шоу действительно такой хороший писатель?
– Да, – сказал Рильке, полагая, что не уклонился от истины: по всей очевидности, писатель сам от имени миссис Шоу сочинил столь убедительное послание. – У него необычное лицо.
– Вот как? – Огюст вдруг заметил, что Рильке чем-то опечален. – В чем дело?
– Мой отец умер месяц назад.
– Почему же вы мне не сказали?
– Я хотел, но в это время умирал Каррьер, и вам было не до того.
– Вы любили отца?
Рильке удивил такой прямой вопрос. После минутного колебания он постарался ответить искренне:
– Нельзя сказать, чтобы мое чувство к нему было очень глубоким. Отец никогда не понимал меня так, как вы, но нас связывали узы родства.
– Прежде чем умираем мы сами, умирают наши корни, – сказал Огюст.
Огюст было направился к выходу, когда Рильке напомнил:
– А как быть с Шоу?
– Напишите, чтобы приехал в Париж, тогда посмотрим.
Огюст ожидал, что на этом все кончится, но в скором времени Шоу вместе с женой приехал в Париж и попросил о встрече.
Огюст не мог понять, нравится ли ему Шоу, но лицо этого человека пленило его. Он обнаружил в чертах Шоу нечто необыкновенное; и миссис Шоу сразу понравилась ему. Так трогательно хлопочет о муже, все время опекает его.
Он предложил:
– Нам будет удобнее работать в Медоне, в пригороде Парижа.
– Сколько это займет времени? – спросил Шоу.
– По меньшей мере месяц. – Огюст ожидал, что это их испугает, хотя теперь, увидев писателя, уже горел желанием лепить это интересное лицо.
– Вы не торопитесь, – одобрил Шоу. – Когда мы должны прийти?
Огюст задумался. Обычно он не разрешал никому, кроме модели, находиться в мастерской во время работы, но Шарлотта Шоу могла служить переводчицей, и, кроме того, она была ему симпатична. Он сказал:
– В десять утра.
– Мы приедем, – ответил Шоу.
Они прибыли точно в назначенное время, и Огюст сразу принялся за работу. Рильке был разочарован – его не пригласили в мастерскую. Он думал быть связующим звеном между писателем и мэтром, но мэтр даже не познакомил их, а просто сказал: «Мосье Рильке, мой секретарь». Они даже не знают, что он широко известный и любимый в Германии поэт, подумал Рильке. Шоу гордился знакомством с Рихардом Вагнером. Видимо, Шоу не поклонник поэзии, несмотря на свою любовь к музыке.
Это мало утешало Рильке, тем более что отношение к нему мэтра все ухудшалось. Рильке очень хотел ближе познакомиться с Шоу. Он и секретарем-то стал затем, чтобы расширить круг знакомств с известными писателями и художниками. Секретарские обязанности, напротив, лишали его этой возможности. Мэтр лепил Шоу каждый день с утра до вечера, и секретарской работы у Рильке значительно прибавилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158