– У кого это «у нас», – посмотрев на Глэбба, спросил Славин. – Вы имеете в виду фирму или местность?
– Я имею в виду Испанию.
– У вас джин называют «хинеброй», я прав?
– Вит прекрасно разговаривает по-испански, – сказал Глэбб. – Как и все разведчики, он великолепно владеет иностранными языками.
– Джону это лучше знать. Иначе, видимо, трудно работать: попробуй в Гонконге прожить без китайского – сразу провалишься. Вы никогда не жили в Гонконге, Пилар?
– А вы? – спросил Глэбб, рассмеявшись слишком уж громко. – Вы, верно, жили всюду, Вит?
– Нет, меня не пустили, не дали визы. Я указал, что еду туда по делу некоего Шанца, он, по-моему, работал там в сфере бизнеса, но Пекин нажал на местные власти, меня завернули...
Пилар быстро глянула на Глэбба – лицо ее было по-прежнему улыбчивым, красивым, но в глазах появилась тревога; зрачки расширились, и поэтому казалось, что она плохо видит, вот-вот достанет из маленькой кожаной сумочки очки в тонкой золотой оправе.
– Как интересно, – сказал Глэбб. – Но вы, наверное, описали этот свой вояж в русской прессе?
– Тема – не журналистская. Ее нельзя пропустить через газету. Это скорее роман. Вы любите авантюрные романы, Пилар?
– Я люблю авантюрные романы, – медленно ответила женщина и снова посмотрела на Глэбба.
– Она любит фильмы. Про Бонда, – помог ей Глэбб. – Про русских шпионов, которые вот-вот победят, но в конце концов проигрывают, потому что мы сильнее.
– «Мы»? – снова усмехнулся Славин. – Я не знал, что ваша торговая фирма связана с английской разведкой. Знаете, если бы я был режиссером, я бы снял фильм. Не то чтобы снял, а скорее доснял. Я бы подснял к «Из России с любовью» только один кадр: после того как счастливый Бонд увез нашу шифровальщицу в Лондон, на экране появляется титр: «Операция внедрения прошла успешно, приступаю к работе, Катя Иванова».
– Сейчас придет Пол Дик, продайте ему этот сюжет, но не продешевите, Вит; меньше тысячи это не стоит.
Пилар отпила глоток тинто и, неотрывно глядя в глаза Славина, заметила:
– Ты временами бываешь плохим коммерсантом, Джон. Такой сюжет – поскольку я немножко знаю мир искусств – стоит не менее ста тысяч. Сразу же. На месте.
– Платите, – сказал Славин. – Я согласен.
– Может быть, в Штатах уплатят больше, – перестав смеяться, сказал Глэбб. – Я говорю серьезно, я готов снестись с Голливудом немедленно, у нас хорошая связь.
– Вы убеждены, что вашей рекомендации достаточно? – спросил Славин.
– Убежден.
– Что – писали сценарии?
Глэбб ударил себя по ляжкам, согнулся – выказал, как ему стало смешно, – а потом снова сделался обычным, открытым и веселым Джоном.
– Ну вас к черту, Вит! Не надо так потешаться над неискушенными в искусстве коммерсантами.
– Виталий – очень красивое имя, – сказала Пилар. – Как Витторе в итальянском.
– Похоже на немецкого Вильгельма, – заметил Славин. – Правда, разные смыслы заложены.
– Я, между прочим, встречал Шанца в Гонконге, Вит. Седой старик с синим носом, да?
– Нос у него посинел к старости. Когда ему было тридцать, нос у него был вполне пристойный, ему ж нельзя было пить, он работал в гестапо, там не держали пьяниц – серьезная контора...
Пол Дик пришел трезвый. Он хмуро поздоровался с мужчинами, дал поцеловать себя Пилар, от виски отказался:
– Не буду. Сегодня и завтра не буду.
– Что так? – спросил Славин.
– Готовлю хороший удар против вас, Вит.
– Стоит ли?
– Стоит. Играть надо чисто.
– Согласен, – сказал Славин. – С этим согласен абсолютно. Я, между прочим, накопил несколько интересных историй, связанных с нечистой игрой, могу продать.
– Я пропился. Куплю в долг.
– Ладно. Подожду. Так вот, я начал рассказывать о Гонконге, про тамошнюю мафию...
– Нет, нет, – сказал Глэбб, – лучше вы продайте Полу сюжет про Бонда! Ты не представляешь себе, Пол, как это остроумно и зло! Я восхищаюсь Витом. Представляешь, фильм кончается тем, что девочка, которую увез Бонд, ну помнишь, эта чекистка, шлет в центр шифровку из Лондона: «Операция внедрения прошла успешно, легализовалась, приступаю к исполнению служебных обязанностей». Здорово, а?!
– Про служебные обязанности у нас говорят, – заметил Славин, – когда человек погиб, выполняя долг...
Дик хмуро посмотрел на Славина:
– Зловещий, между прочим, сюжет. Напоминает правду.
– Не мы придумали Бонда, который гробит наших людей, Пол, не мы сделали из него героя – человека, который лихо щелкает русских.
– Ладно, рассказывайте ваш сюжет.
– Нет, сколько уплатите за этот, про Бонда? Джон предложил сто тысяч.
– Это я предложила сто тысяч, Вит, вы ошиблись.
– Покажите мне таких продюсеров, – впервые за весь разговор хмыкнул Пол Дик, – я заработаю десяток миллионов в неделю, семьдесят процентов – вам, о'кэй? Ну, рассказывайте. Было бы прекрасно, окажись ваш сюжет не столь гонконгским, сколько луисбургским, – судьба Зотова занимает меня почти так же, как вас. Сначала один русский сыграл в ящик, потом другой, не слишком ли много за неделю, а?
– Не было бы третьего? – вопрошающе глянув на Глэбба, сказал Славин. – Так вот. Помните, в Нюрнберге проходил по делам СС некто Вильгельм Шанц?
– Не помню.
– Мы, американцы, нация без памяти, – заметил Глэбб. – Тяжелая память мешает жизни, она подобно болячкам на ранах – гноится...
– Если бы мы потеряли двадцать миллионов, память была такой же, – заметил Пол. – Я не помню Шанца, наверное, это из палачей низкого ранга?
– Да. Экзекутор. Мы доказали его участие в сорока семи ликвидациях...
– Что такое «ликвидация»? – спросила Пилар. – Если про жестокость, то не надо, Вит, и так слишком много горького в мире...
– «Ликвидация» у них означала поголовное уничтожение жителей деревни или городка, начиная с младенцев и кончая больными.
– Это во время борьбы против партизан? – спросил Глэбб.
– А что – это служит оправданием? – Славин подвинул свой стакан Пилар, и она сразу же налила ему джина.
– Можно, я положу лед рукой? – спросила она.
– Конечно, – ответил Славин, продолжая смотреть в глаза Глэббу. – Так что же, Джон, борьба с партизанами может служить оправданием такого рода ликвидаций?
– Ну, конечно, нет, Вит. Я уточнял – всего лишь. Зверства наци отвратительны.
– Так вот, мы изобличили этого самого Шанца; он жил в Канаде, но его нам не выдали, и он исчез. А потом проклюнулся в Гонконге, с американским уже паспортом...
– Да нет же, – поморщился Глэбб. – По-моему, он там подвизался с каким-то никарагуанским или гаитянским картоном. Я убежден, что он не стал гражданином Штатов.
– Да? Ну что ж... Это хорошо... Так вот, когда в Гонконге, лет десять назад, случился скандал – на аэродроме захватили группу китайских мафиози с героином, – этот самый Шанц организовал бегство из города какой-то португалки или испанки, кажется Кармен, такой же красивой, как наша очаровательная Пилар, и угрохал того человека, который взял на себя вину. Он и мистер Лао, нет, Джон?
– Почему вы меня спрашиваете об этом?
– Ты же работал в Гонконге, – пожал плечами Пол. – Поэтому он и спрашивает.
– Я там работал наездом, несколько недель, чисто коммивояжерский бизнес.
– Тогда понятно, – сказал Славин. – И конечно, вы не знали тамошнего представителя ЦРУ, он же был замешан в скандале, его как-то погасили, этот скандал, но угли тлеют, Джон, угли тлеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77