Из-за каких-то там эпидемий,
войн, просто из-за того, что государств не стало... Ну, и когда люди
опомнились, оказалось, что никто своей национальности не знает. В лучшем
случае слышал, что прабабка была на четверть турчанка, или еще что-нибудь
подобное. (*11) И у людей появилась мода докапываться до своей
национальности. Тратилось на это много сил и средств, но получалось не у
всех. Генерал-сержант Кубатай тоже долго не знал, кто он. Пробовал
записаться в евреи, но его не приняли. Обманули, сказали, что лимит
исчерпан. Пошел было в русские, но те обиделись, что он сначала к евреям
ходил, да еще выяснилось, что он водку пить не любит. Все ему уже
сочувствовать начали, но он упорно рылся в архивах. И однажды на
медкомиссии, когда выяснилось, что у него отличное ночное зрение, понял
истину. Ведь, осетины, как известно, в темноте отлично видят, не зря же в
стихотворении сказано:
"Но злая пуля осетина
Его во мраке догнала."
С тех пор Кубатай стал официально признанным осетином. (*12)
- Здорово! - сказал Стас, который уважал упорство в достижении цели.
- А ты, Смолянин, кто?
Смолянин обиделся.
- Как и вы, ребята, русский. У меня есть письменное свидетельство, -
сухо добавил он.
- Какое? - спросил я. И Смолянин не удержался - наверное, любил эту
историю.
- Письмо я отыскал, - начал он свой рассказ. - От прапрадеда к
прадеду. Там написано, - Смолянин откашлялся и начал декламировать:
- "Дорогой сынок Ваня! Очень рад, что тебя приняли в Московский
Университет. Ты, как настоящий русский, должен учиться в России, а не на
Украине..."
Мы с братом кивнули - действительно, свидетельство стопроцентное. Но
Смолянин продолжал:
- "Мама, хоть и хает клятых москалей, тоже рада. А дедушка на
радостях купил тебе новую ермолку, очень красивую и недорогую. Только не
езжай в ней к тестю в Шымкент, одень пока старую. До свидания, твой папа
Кшиштоф."
Мы, пораженные, молчали. А Смолянин продолжал:
- Вообще-то наша, русская, национальность одна из самых популярных.
Говорят, у нас этническая аура клевая. Но в то же время все боятся, да я и
сам боюсь. Станешь слишком русским, на остров потянет. А на острове... -
тут он прикрыл рот ладонью, словно сказал что-то лишнее.
- Что на острове? - спросил Стас, - И Ережеп про остров что-то
говорил.
Смолянин отнял ладонь от губ:
- Нет, ребятишки, это не я должен рассказывать. Начальство спросите.
Но больше мы об этом таинственном острове так ничего и не слышали. А
Смолянин перевел разговор на прежнюю тему:
- Так что женитесь, малолетки. За вас любая девица с радостью пойдет
- как-никак, чистая национальность.
- Какая ж она чистая, у нас мама узбечка, - возразил Стас. Про то,
что папа - наполовину украинец, он даже и упоминать не стал.
- Ничего - это еще интереснее, - завопил Смолянин. - две чистые
национальности!
- Подумаем, - уклонился я от ответа. - А что сегодня будем делать?
Смолянин увял.
- Можно лечь в гипносон, - начал он. - Или в шашки поиграть...
Мы скривились.
- Давайте в парк выйдем и будем шампанское пить! - предложил
Смолянин.
Стас побледнел.
- Ну, на охоту смотаемся! - в отчаянии прошептал переводчик.
- На охоту? - у Стаса загорелись глаза, да и я обрадовался. Все
лучше, чем сидеть в четырех стенах.
А Смолянин начал развивать идею.
- Возьмем мумми-бластеры, - доставая из кармана маленький, словно
игрушечный пистолетик, сказал он. - Очень хорошая штука - стреляешь, и
зверь сразу готов к употреблению. И мясо храниться может вечно, не
портится.
Мы с сомнением посмотрели на пистолет, но спорить не стали.
- Поедем вчетвером, с Кубатаем, на его прыгоходе. У него хороший
прыгоход, две тысячи кочек в час делает.
- Чего?
- Кочек. Это наша мера скорости. Прыгоходы прыгают по бетонным
площадкам, которые называют кочками. Две тысячи кочек, это двести
километров в час.
- Подумаешь, скорость, - заворчал Стас. Но тихонько, для порядка.
- А на кого будем охотиться? - поинтересовался я. И подумал, что в
какого-нибудь зайца или птичку я еще могу выстрелить, а вот оленя будет
жалко...
- На тараколли, - жизнерадостно сказал Смолянин. И пояснил: -
Общество защиты животных запрещает охотиться на млекопитающих, птиц и
земноводных. Только на насекомых. Поэтому были выведены методом генной
инженерии гигантские тараканы - тараколли. Очень хитрые, быстрые, ловкие
звери. И вкусные.
- Мы... не будем... охотиться... - разделяя паузой каждое слово,
сказал Стас. - Мы... вспомнили. Мы... пацифисты.
Смолянин схватился за голову. И простонал:
- Что ж тогда делать? Как вас развлекать, а?
Мы угрюмо молчали. И тут в распахнувшуюся дверь вошел генерал-сержант
Кубатай. Он был по прежнему зелено-белый, только на поясе прибавился еще
один нож. Небольшой такой, нестрашный, вроде столового. Мы приветственно
поквакали, затем у Кубатая со Смолянином завязался долгий разговор. Под
конец переводчик просветлел лицом, уши у него слегка задергались.
- Клево, пацаны, - заорал он. - Кубатай предлагает нам отправиться на
семинар кулинаров-профессионалов! Это... Это... Пальчики оближите!
Мы со Стасом дружно кивнули. Вчерашний банкет успел оставить от себя
лишь приятные воспоминания, и поездка к настоящим кулинарам была
предложена вовремя.
Пока мы шли по коридорам Департамента к стоянке прыгоходов, Смолянин
шепотом рассказывал нам, что Кубатай когда-то был подающим надежды
кулинаром, но потом по неизвестным причинам ушел работать в Департамент
Защиты Реальности. Однако связи со старыми друзьями не теряет, ездит на
все дегустации, и, по слухам, ночами работает над изготовлением нового
сладкого блюда - из халвы, шербета и чурека.
В самом приподнятом настроении мы погрузились в прыгоход, стоящий
перед огромным, метров пятьсот в длину и этажей сорок в высоту, зданием
Департамента. Возле обнесенной забором стоянки прыгоходов виднелась
странная бетонная площадка высотой с двухэтажный дом, на которую вела
широкая лестница. К нашему удивлению, прыгоход стал медленно,
переваливаясь с бока на бок, карабкаться по лестнице. Кубатай и Смолянин,
сидящие перед пультом управления, покряхтывали, словно тащили прыгоход на
себе. Мы сидели во втором ряду, за ними. На третьем, за нашей спиной,
молча примостились два охранника в желтых комбинезонах.
Наконец-то прыгоход забрался на бетонную площадку и стал прямо, лишь
слегка переминаясь с ноги на ногу, как курица, готовящаяся снести яйцо.
Кубатай ткнул в какую-то кнопку на пульте, достал из кармана горсть
семечек и принялся их задумчиво грызть. Я с удивлением заметил, что
семечки лежат у него на ладони какими-то длинными цепочками. Словно были
приклеены друг к другу. Потом я понял - семечки синтетические, а в ленту
склеены, чтобы можно было щелкать быстрее. Но спросить я не успел, потому
что внезапно включился гипносон.
Очнулся я, когда прыгоход начал по лесенке спускаться с бетонной
площадки - видимо, она и была той самой "кочкой", по которым они прыгали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
войн, просто из-за того, что государств не стало... Ну, и когда люди
опомнились, оказалось, что никто своей национальности не знает. В лучшем
случае слышал, что прабабка была на четверть турчанка, или еще что-нибудь
подобное. (*11) И у людей появилась мода докапываться до своей
национальности. Тратилось на это много сил и средств, но получалось не у
всех. Генерал-сержант Кубатай тоже долго не знал, кто он. Пробовал
записаться в евреи, но его не приняли. Обманули, сказали, что лимит
исчерпан. Пошел было в русские, но те обиделись, что он сначала к евреям
ходил, да еще выяснилось, что он водку пить не любит. Все ему уже
сочувствовать начали, но он упорно рылся в архивах. И однажды на
медкомиссии, когда выяснилось, что у него отличное ночное зрение, понял
истину. Ведь, осетины, как известно, в темноте отлично видят, не зря же в
стихотворении сказано:
"Но злая пуля осетина
Его во мраке догнала."
С тех пор Кубатай стал официально признанным осетином. (*12)
- Здорово! - сказал Стас, который уважал упорство в достижении цели.
- А ты, Смолянин, кто?
Смолянин обиделся.
- Как и вы, ребята, русский. У меня есть письменное свидетельство, -
сухо добавил он.
- Какое? - спросил я. И Смолянин не удержался - наверное, любил эту
историю.
- Письмо я отыскал, - начал он свой рассказ. - От прапрадеда к
прадеду. Там написано, - Смолянин откашлялся и начал декламировать:
- "Дорогой сынок Ваня! Очень рад, что тебя приняли в Московский
Университет. Ты, как настоящий русский, должен учиться в России, а не на
Украине..."
Мы с братом кивнули - действительно, свидетельство стопроцентное. Но
Смолянин продолжал:
- "Мама, хоть и хает клятых москалей, тоже рада. А дедушка на
радостях купил тебе новую ермолку, очень красивую и недорогую. Только не
езжай в ней к тестю в Шымкент, одень пока старую. До свидания, твой папа
Кшиштоф."
Мы, пораженные, молчали. А Смолянин продолжал:
- Вообще-то наша, русская, национальность одна из самых популярных.
Говорят, у нас этническая аура клевая. Но в то же время все боятся, да я и
сам боюсь. Станешь слишком русским, на остров потянет. А на острове... -
тут он прикрыл рот ладонью, словно сказал что-то лишнее.
- Что на острове? - спросил Стас, - И Ережеп про остров что-то
говорил.
Смолянин отнял ладонь от губ:
- Нет, ребятишки, это не я должен рассказывать. Начальство спросите.
Но больше мы об этом таинственном острове так ничего и не слышали. А
Смолянин перевел разговор на прежнюю тему:
- Так что женитесь, малолетки. За вас любая девица с радостью пойдет
- как-никак, чистая национальность.
- Какая ж она чистая, у нас мама узбечка, - возразил Стас. Про то,
что папа - наполовину украинец, он даже и упоминать не стал.
- Ничего - это еще интереснее, - завопил Смолянин. - две чистые
национальности!
- Подумаем, - уклонился я от ответа. - А что сегодня будем делать?
Смолянин увял.
- Можно лечь в гипносон, - начал он. - Или в шашки поиграть...
Мы скривились.
- Давайте в парк выйдем и будем шампанское пить! - предложил
Смолянин.
Стас побледнел.
- Ну, на охоту смотаемся! - в отчаянии прошептал переводчик.
- На охоту? - у Стаса загорелись глаза, да и я обрадовался. Все
лучше, чем сидеть в четырех стенах.
А Смолянин начал развивать идею.
- Возьмем мумми-бластеры, - доставая из кармана маленький, словно
игрушечный пистолетик, сказал он. - Очень хорошая штука - стреляешь, и
зверь сразу готов к употреблению. И мясо храниться может вечно, не
портится.
Мы с сомнением посмотрели на пистолет, но спорить не стали.
- Поедем вчетвером, с Кубатаем, на его прыгоходе. У него хороший
прыгоход, две тысячи кочек в час делает.
- Чего?
- Кочек. Это наша мера скорости. Прыгоходы прыгают по бетонным
площадкам, которые называют кочками. Две тысячи кочек, это двести
километров в час.
- Подумаешь, скорость, - заворчал Стас. Но тихонько, для порядка.
- А на кого будем охотиться? - поинтересовался я. И подумал, что в
какого-нибудь зайца или птичку я еще могу выстрелить, а вот оленя будет
жалко...
- На тараколли, - жизнерадостно сказал Смолянин. И пояснил: -
Общество защиты животных запрещает охотиться на млекопитающих, птиц и
земноводных. Только на насекомых. Поэтому были выведены методом генной
инженерии гигантские тараканы - тараколли. Очень хитрые, быстрые, ловкие
звери. И вкусные.
- Мы... не будем... охотиться... - разделяя паузой каждое слово,
сказал Стас. - Мы... вспомнили. Мы... пацифисты.
Смолянин схватился за голову. И простонал:
- Что ж тогда делать? Как вас развлекать, а?
Мы угрюмо молчали. И тут в распахнувшуюся дверь вошел генерал-сержант
Кубатай. Он был по прежнему зелено-белый, только на поясе прибавился еще
один нож. Небольшой такой, нестрашный, вроде столового. Мы приветственно
поквакали, затем у Кубатая со Смолянином завязался долгий разговор. Под
конец переводчик просветлел лицом, уши у него слегка задергались.
- Клево, пацаны, - заорал он. - Кубатай предлагает нам отправиться на
семинар кулинаров-профессионалов! Это... Это... Пальчики оближите!
Мы со Стасом дружно кивнули. Вчерашний банкет успел оставить от себя
лишь приятные воспоминания, и поездка к настоящим кулинарам была
предложена вовремя.
Пока мы шли по коридорам Департамента к стоянке прыгоходов, Смолянин
шепотом рассказывал нам, что Кубатай когда-то был подающим надежды
кулинаром, но потом по неизвестным причинам ушел работать в Департамент
Защиты Реальности. Однако связи со старыми друзьями не теряет, ездит на
все дегустации, и, по слухам, ночами работает над изготовлением нового
сладкого блюда - из халвы, шербета и чурека.
В самом приподнятом настроении мы погрузились в прыгоход, стоящий
перед огромным, метров пятьсот в длину и этажей сорок в высоту, зданием
Департамента. Возле обнесенной забором стоянки прыгоходов виднелась
странная бетонная площадка высотой с двухэтажный дом, на которую вела
широкая лестница. К нашему удивлению, прыгоход стал медленно,
переваливаясь с бока на бок, карабкаться по лестнице. Кубатай и Смолянин,
сидящие перед пультом управления, покряхтывали, словно тащили прыгоход на
себе. Мы сидели во втором ряду, за ними. На третьем, за нашей спиной,
молча примостились два охранника в желтых комбинезонах.
Наконец-то прыгоход забрался на бетонную площадку и стал прямо, лишь
слегка переминаясь с ноги на ногу, как курица, готовящаяся снести яйцо.
Кубатай ткнул в какую-то кнопку на пульте, достал из кармана горсть
семечек и принялся их задумчиво грызть. Я с удивлением заметил, что
семечки лежат у него на ладони какими-то длинными цепочками. Словно были
приклеены друг к другу. Потом я понял - семечки синтетические, а в ленту
склеены, чтобы можно было щелкать быстрее. Но спросить я не успел, потому
что внезапно включился гипносон.
Очнулся я, когда прыгоход начал по лесенке спускаться с бетонной
площадки - видимо, она и была той самой "кочкой", по которым они прыгали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43