Он с
жутким воплем бросил себе под ноги какой-то кулечек, и по глазам резанула
яркая вспышка. Когда мы вновь прозрели, папы уже не было, а Неменхотеп
бродил по кругу, растирая слезящиеся глаза и ругаясь уж совершенно
неприлично. Я даже не ожидал, что древнеегипетский такой богатый.
Временами, делая просвет между непристойностями, фараон выкрикивал:
- Где ты, мерзкий Сет! Ну дай мне намотать твои кишки на твою голову!
Ну дай мне потоптать тебя ногами, осквернитель гробниц!
- Каких гробниц? - возмутился Стас.
Тут фараон услышал его, и кровожадно улыбнулся:
- Ладно, я пока изрежу на кусочки твоих прислужников!
Мы с братом со страху прижались друг к другу. Но папа отозвался - из
соседнего зала, австралийского.
- Я здесь, любимая, приходи, чтобы я поцеловал тебя!
Это было одно из немногих известных папе египетских предложений. Мама
научила. Но фараон воспринял папины слова уж совершенно ужасно. Он заорал
такое, что я вначале ничего не понял, а потом обрадовался, что не понимал.
Фараон высоко поднял меч и бросился в австралийский зал. Мы - следом.
- Последняя битва, - дрожащим голосом произнес Стас. Я не ответил. И
так было ясно, что сейчас все решится.
Папа стоял в самом конце зала. В руке у него был боевой бумеранг из
железного дерева. За резинкой трико - еще один.
Фараон бежал на папу, как носорог на аборигена. Папа отвел руку и
небрежно бросил бумеранг. Тот с жужжанием разрезал воздух и стукнул
фараона по лбу. Неменхотеп недоуменно крякнул, и сел на корточки.
- Браво! - закричал я.
- А почему бумеранг не вернулся? - поинтересовался Стас.
Папа повернулся к нам и гордо пояснил:
- Бумеранги возвращаются, только если промажешь. А боевые бумеранги
не возвращаются вообще.
Фараон неуверенно привстал. Папа, не целясь, метнул второй бумеранг.
- А почему боевые не возвращаются? - полюбопытствовал Стас.
- Видишь ли, это связано с аэродинамикой... - повернувшись к Стасу,
начал папа.
- Этот бумеранг был неправильный. Или не боевой. Он вернулся.
Тюкнутый в затылок бумерангом, папа тоже сел на корточки. Он слабо
мотал головой, но остальные члены у него не двигались.
Фараон доковылял до папы и высоко занес бронзовый меч.
- Сейчас убью тебя, потом - твоих прислужников, - сообщил он.
Я схватил стоящий в углу зала веник - ну хоть чем-то надо запустить
во врага. Но тут из-за спины послышался совершенно ледяной голос:
- Неменхотепшиша! [Неменхотепчик! (возм. др.-егип.)]
Удивленный фараон обернулся. Мы тоже. За нами стояла мама... С
мумми-бластером в руках!
- Получай, женишок, - сказала она по-русски, нажимая на спуск. Музей
озарился голубым сиянием, запахло озоном и жареным мясом. Фараон, не
выпуская меча, рухнул на пол.
- Ма-ма-ма-мама! - взвизгнул Стас. - Так, так, так ты... ты...
- Линка, - голосом мумифицированного фараона произнес я. - Мама.
Хайлине. Мама,
Членораздельные звуки давались нам с трудом. В отличии от папы. Он
тоже все понял - все-таки чтение фантастики даром не проходит.
- Ты в музей пошла, чтобы за нами следить, чтобы фараона убить, чтобы
с женихом расквитаться, чтобы нас с детьми спасти... - папа глотнул воздух
и с незнакомой интонацией продолжил: - Потому что ты была его невестой,
потому что в Древнем Египте родилась, потому что тебя наши дети спасли,
потому что они тебя в Ташкенте оставили, потому что ты всю жизнь узбечкой
притворялась, потому что знала все наперед, потому что специально пацанов
древнеегипетскому учила...
- Потому что я вас люблю, - просто сказала мама, пряча в карман
бластер. И тут мы с братом не выдержали, и бросились ее обнимать. А Стас
завопил:
- Я же говорил, что мы найдем тебя! Вот и нашли! Сегодня! Сегодня,
мама!
Я подумал, что он не совсем прав, и это мама нас нашла. Точнее даже,
родила. Но спорить не стал.
А папа сидел над свежемумифицированным фараоном и слабым голосом
продолжал:
- ...потому что я женился на невесте фараона, потому что наши дети
его сварили в кипящем масле, потому что я с Неменхотепом на бумерангах
дрался, потому что...
ЭПИЛОГ. МЫ УЗНАЕМ, ЧТО НАС НАЗВАЛИ В НАШУ ЧЕСТЬ, РЕСТАВРИРУЕМ
СФИНКСА, И РАЗМЫШЛЯЕМ, ЧТО ЖЕ ИЗ ВСЕГО ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ
Это Шидла дал маме мумми-бластер, прощаясь. Оставить вещь из будущего
в прошлом! Не зря он считал себя преступником. И все же благородство
победило. Когда мы немножко привели музей в порядок, уложили фараона в
саркофаг, а папу подняли с пола и привели домой, то сразу же уселись пить
чай и разговаривать. Тут нам мама все и поведала.
Скверные у нас оказались знания истории. Мы совсем забыли про
Ташкентское землетрясение 1966 года. И высадили Хайлине - свою будущую
маму, прямо накануне первого подземного толчка. Ох, и испугалась же она!
Но в итоге землетрясение сыграло ей на руку. После такой трагедии никто не
удивлялся маленькой девочке без документов, в странной одежде, и ни слова
не говорящей по-русски. А нашли ее как раз русские спасатели. Решили, что
она узбечка из дальнего кишлака, только накануне приехавшая в Ташкент и
оставшаяся без родителей. Маму определили в детский дом, некоторое время
поискали родных, но так никого и не нашли. Это и понятно, без машины
времени трудно было бы рассчитывать на успех. Настоящие узбеки в детском
доме, конечно же, удивлялись, на каком это языке говорит темноглазая
девочка Галина. Но особо не докапывались, не до того было. А через полгода
мама уже неплохо болтала и по-русски, и по-узбекски. У нее хорошие
способности к языкам оказались.
Потом мама выросла, поступила в институт археологии: все-таки к
своему времени поближе. Бластер всегда надежно прятала, помнила наказ
Шидлы, применять лишь в крайнем случае, а лучше - не применять. Потом с
папой познакомились, после института они поженились. Ну, в общем, и мы
скоро появились. Но мама тогда еще ничего не подозревала. А нас назвала в
память о своих спасителях - то есть о нас же. А потом, когда пару лет
назад мы пошли всей семьей фотографироваться, мама глянула на фотографию -
и обомлела.
Узнала нас. Что делать, пришлось ничего не говорить, но заставлять
учить древнеегипетский. Мама сказала, что с тех пор она нас еще больше
полюбила: и как детей, и как спасителей, и как настоящих старых друзей.
Все хотела папе рассказать правду, но боялась, что папа не поймет. К тому
же и парадоксы какие-нибудь из этого могли получиться.
Когда папа рассказал о "космическом корабле", мама заподозрила, что
это и есть машина времени. Перепугалась, достала мумми-бластер. Ночью
спала плохо, а когда, проснувшись увидела что нет ни папы, ни нас, все
поняла, и пробралась в музей следом. И очень кстати.
Разгром в музее, конечно же вызвал переполох. Но все списали на
какого-то пьяного хулигана. А папа с мамой добровольно вызвались
ликвидировать последствия разгрома, чем вызвали похвалу Ленинбаева. И
премию получили, только она вся ушла на покупку новой одежды для меня со
Стасом.
Зато за прекрасную реставрацию мумии фараона маму послали на конгресс
археологов в Египте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
жутким воплем бросил себе под ноги какой-то кулечек, и по глазам резанула
яркая вспышка. Когда мы вновь прозрели, папы уже не было, а Неменхотеп
бродил по кругу, растирая слезящиеся глаза и ругаясь уж совершенно
неприлично. Я даже не ожидал, что древнеегипетский такой богатый.
Временами, делая просвет между непристойностями, фараон выкрикивал:
- Где ты, мерзкий Сет! Ну дай мне намотать твои кишки на твою голову!
Ну дай мне потоптать тебя ногами, осквернитель гробниц!
- Каких гробниц? - возмутился Стас.
Тут фараон услышал его, и кровожадно улыбнулся:
- Ладно, я пока изрежу на кусочки твоих прислужников!
Мы с братом со страху прижались друг к другу. Но папа отозвался - из
соседнего зала, австралийского.
- Я здесь, любимая, приходи, чтобы я поцеловал тебя!
Это было одно из немногих известных папе египетских предложений. Мама
научила. Но фараон воспринял папины слова уж совершенно ужасно. Он заорал
такое, что я вначале ничего не понял, а потом обрадовался, что не понимал.
Фараон высоко поднял меч и бросился в австралийский зал. Мы - следом.
- Последняя битва, - дрожащим голосом произнес Стас. Я не ответил. И
так было ясно, что сейчас все решится.
Папа стоял в самом конце зала. В руке у него был боевой бумеранг из
железного дерева. За резинкой трико - еще один.
Фараон бежал на папу, как носорог на аборигена. Папа отвел руку и
небрежно бросил бумеранг. Тот с жужжанием разрезал воздух и стукнул
фараона по лбу. Неменхотеп недоуменно крякнул, и сел на корточки.
- Браво! - закричал я.
- А почему бумеранг не вернулся? - поинтересовался Стас.
Папа повернулся к нам и гордо пояснил:
- Бумеранги возвращаются, только если промажешь. А боевые бумеранги
не возвращаются вообще.
Фараон неуверенно привстал. Папа, не целясь, метнул второй бумеранг.
- А почему боевые не возвращаются? - полюбопытствовал Стас.
- Видишь ли, это связано с аэродинамикой... - повернувшись к Стасу,
начал папа.
- Этот бумеранг был неправильный. Или не боевой. Он вернулся.
Тюкнутый в затылок бумерангом, папа тоже сел на корточки. Он слабо
мотал головой, но остальные члены у него не двигались.
Фараон доковылял до папы и высоко занес бронзовый меч.
- Сейчас убью тебя, потом - твоих прислужников, - сообщил он.
Я схватил стоящий в углу зала веник - ну хоть чем-то надо запустить
во врага. Но тут из-за спины послышался совершенно ледяной голос:
- Неменхотепшиша! [Неменхотепчик! (возм. др.-егип.)]
Удивленный фараон обернулся. Мы тоже. За нами стояла мама... С
мумми-бластером в руках!
- Получай, женишок, - сказала она по-русски, нажимая на спуск. Музей
озарился голубым сиянием, запахло озоном и жареным мясом. Фараон, не
выпуская меча, рухнул на пол.
- Ма-ма-ма-мама! - взвизгнул Стас. - Так, так, так ты... ты...
- Линка, - голосом мумифицированного фараона произнес я. - Мама.
Хайлине. Мама,
Членораздельные звуки давались нам с трудом. В отличии от папы. Он
тоже все понял - все-таки чтение фантастики даром не проходит.
- Ты в музей пошла, чтобы за нами следить, чтобы фараона убить, чтобы
с женихом расквитаться, чтобы нас с детьми спасти... - папа глотнул воздух
и с незнакомой интонацией продолжил: - Потому что ты была его невестой,
потому что в Древнем Египте родилась, потому что тебя наши дети спасли,
потому что они тебя в Ташкенте оставили, потому что ты всю жизнь узбечкой
притворялась, потому что знала все наперед, потому что специально пацанов
древнеегипетскому учила...
- Потому что я вас люблю, - просто сказала мама, пряча в карман
бластер. И тут мы с братом не выдержали, и бросились ее обнимать. А Стас
завопил:
- Я же говорил, что мы найдем тебя! Вот и нашли! Сегодня! Сегодня,
мама!
Я подумал, что он не совсем прав, и это мама нас нашла. Точнее даже,
родила. Но спорить не стал.
А папа сидел над свежемумифицированным фараоном и слабым голосом
продолжал:
- ...потому что я женился на невесте фараона, потому что наши дети
его сварили в кипящем масле, потому что я с Неменхотепом на бумерангах
дрался, потому что...
ЭПИЛОГ. МЫ УЗНАЕМ, ЧТО НАС НАЗВАЛИ В НАШУ ЧЕСТЬ, РЕСТАВРИРУЕМ
СФИНКСА, И РАЗМЫШЛЯЕМ, ЧТО ЖЕ ИЗ ВСЕГО ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ
Это Шидла дал маме мумми-бластер, прощаясь. Оставить вещь из будущего
в прошлом! Не зря он считал себя преступником. И все же благородство
победило. Когда мы немножко привели музей в порядок, уложили фараона в
саркофаг, а папу подняли с пола и привели домой, то сразу же уселись пить
чай и разговаривать. Тут нам мама все и поведала.
Скверные у нас оказались знания истории. Мы совсем забыли про
Ташкентское землетрясение 1966 года. И высадили Хайлине - свою будущую
маму, прямо накануне первого подземного толчка. Ох, и испугалась же она!
Но в итоге землетрясение сыграло ей на руку. После такой трагедии никто не
удивлялся маленькой девочке без документов, в странной одежде, и ни слова
не говорящей по-русски. А нашли ее как раз русские спасатели. Решили, что
она узбечка из дальнего кишлака, только накануне приехавшая в Ташкент и
оставшаяся без родителей. Маму определили в детский дом, некоторое время
поискали родных, но так никого и не нашли. Это и понятно, без машины
времени трудно было бы рассчитывать на успех. Настоящие узбеки в детском
доме, конечно же, удивлялись, на каком это языке говорит темноглазая
девочка Галина. Но особо не докапывались, не до того было. А через полгода
мама уже неплохо болтала и по-русски, и по-узбекски. У нее хорошие
способности к языкам оказались.
Потом мама выросла, поступила в институт археологии: все-таки к
своему времени поближе. Бластер всегда надежно прятала, помнила наказ
Шидлы, применять лишь в крайнем случае, а лучше - не применять. Потом с
папой познакомились, после института они поженились. Ну, в общем, и мы
скоро появились. Но мама тогда еще ничего не подозревала. А нас назвала в
память о своих спасителях - то есть о нас же. А потом, когда пару лет
назад мы пошли всей семьей фотографироваться, мама глянула на фотографию -
и обомлела.
Узнала нас. Что делать, пришлось ничего не говорить, но заставлять
учить древнеегипетский. Мама сказала, что с тех пор она нас еще больше
полюбила: и как детей, и как спасителей, и как настоящих старых друзей.
Все хотела папе рассказать правду, но боялась, что папа не поймет. К тому
же и парадоксы какие-нибудь из этого могли получиться.
Когда папа рассказал о "космическом корабле", мама заподозрила, что
это и есть машина времени. Перепугалась, достала мумми-бластер. Ночью
спала плохо, а когда, проснувшись увидела что нет ни папы, ни нас, все
поняла, и пробралась в музей следом. И очень кстати.
Разгром в музее, конечно же вызвал переполох. Но все списали на
какого-то пьяного хулигана. А папа с мамой добровольно вызвались
ликвидировать последствия разгрома, чем вызвали похвалу Ленинбаева. И
премию получили, только она вся ушла на покупку новой одежды для меня со
Стасом.
Зато за прекрасную реставрацию мумии фараона маму послали на конгресс
археологов в Египте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43