Выкрикивал десятки имен
честных советских граждан, готовых якобы за него поручиться. Кричал,
что согласен на любую работу, на любое место жительства - только бы в
Грузин!
И в то же самое время, как потом выяснилось, Шамилашвили деловито
торговался с сохнутовцами о выгодных для него условиях, на которых
согласен вернуться в Израиль. И не просто вернуться, а стать верным
сохнутовским надсмотрщиком над "мутящими воду" бывшими гражданами
Советской Грузии. Торг длился долго. И в конце концов Шамилашвили
добился от сохнутовцев того, что посчитал для себя главным:
сионистские агенты обязались купить для него автомобиль-такси.
Сейчас Шамилашвили в Израиле усердно отрабатывает сионистскую
подачку. Он не только доносит на своих бывших земляков, но
расправляется с наиболее строптивыми при помощи элементарного
рукоприкладства - как видите, в Израиле закалка тяжелоатлета нашла
весьма своеобразное применение! Мне назвали имена десятков людей,
избитых дважды предателем за антисионистские высказывания, за попытку
бежать из сионистского государства.
Мне встречались беженцы из Израиля, с наивной подлинкой
полагавшие, что высказываниями антисемитского толка и злыми
ухмылочками над людьми своей национальности они смогут хоть на
крохотную толику искупить свой постыдный отъезд из социалистических
стран в Израиль.
И хотя эти люди действительно не выдержали образа жизни в Израиле
и ни за что туда не вернутся, не хочу я воспроизводить их рассказы,
рассчитанные на дешевую сенсацию и наполненные клеветой на всех
жителей этого государства.
Я говорю в своей книге только о том, что подтверждается либо
документами, либо вынужденными признаниями израильской прессы, а чаще
всего рассказами многих, порознь беседовавших со мной беженцев. Делаю
это с чистой совестью: каждый, кто делился со мной на чужбине своими
горестями и надеждами, знал, что беседует с писателем, который
выступит на страницах "Огонька". И я точно пересказываю читателям
увиденное и услышанное.
Трудно, конечно, быть бесстрастным рассказчиком, когда на тебя
скорбно глядят потухшие глаза двенадцатилетней Дали и
семнадцатилетнего Яши Шамелашвили. Дети покинули Израиль без матери, с
которой приехали туда из Сухуми. Медико Шамелашвили осиротила своих
детей 9 апреля 1973 года: она вскрыла себе вены и повесилась.
Большеглазая Дали не подозревает, что именно ее безудержные слезы
стали последней каплей, переполнившей чашу терпения матери. Рыдающая
девочка прибежала с уроков и сказала ей, что в школу ни за что никогда
больше не пойдет. Дали не могла больше сносить изощренных
издевательств учительницы, с фарисейской грустью твердившей, что, к ее
большому сожалению, евреи из Грузии оказались неполноценными людьми.
Учительнице послушно подпевали и самые "прилежные и благонравные"
соученики Дали из семей сабров - привилегированных старожилов.
Так же встретили в израильском городе Ашкелоне и
пятнадцатилетнего Юру Ковригара. На Украине Юре предсказывали большую
будущность математика, собирались направить мальчика в специальную
школу. В Ашкелоне молодые сионисты, глумливо установив, что мальчик
принадлежит к "необрезанным нечестивцам", раструбили об этом по всему
городку. И сами учителя тут же предупредили родителей Юры, что не
потерпят в своей школе "урла" - такова оскорбительная кличка
"необрезанных".
Трудно, конечно, не поддаваться эмоциям, когда на тебя
обрушивается половодье слез...
И все же пересилю себя - буду прежде всего репортером,
регистратором, документалистом.
Итак, только факты, только цифры, только документы, за которыми
скрываются подлинные судьбы людей, обездоливших себя отъездом на
чужбину.
Многие из них, правда, не понимают или не хотят понять всей
катастрофической сущности того, что кроется за отказом от советского
гражданства. При мне возник такой диалог двух бежавших из Израиля
врачей, бывших советских граждан.
- Даже не верится, - возмущенно воскликнул тот, что помоложе, -
но в Лоде тотчас же по приезде меня спросили, давно ли я стал
диссидентом!
- Увы, - ответил более пожилой, - мы с вами заслужили это. Что
означает английское слово "диссидент"? Отступник. А мы ведь
отступились от родной страны, от народа, с которым росли, учились,
работали. Зачем же удивляться, что в Израиле увидели в нас
диссидентов?
- И все-таки никто не имеет права называть меня диссидентом, -
упрямо твердил молодой врач. - Особенно после того, как я раскаялся!
Я слушал его и думал: да" так и не понял этот человек, что не в
термине корень, а в содеянном, в отречении от Родины!
ЧЕРНАЯ "ГОЛУБАЯ КНИЖЕЧКА"
Первый и обязательный документ, немедленно вручаемый каждому
новоприбывшему, едва ступит он на израильскую землю, - это уже
упоминавшаяся "теудат оле" - проклятая голубая книжечка. Тощенькую и с
виду весьма непритязательную, иммигранты по-разному, но с одинаковой
ненавистью называют ее и черной книжкой и патентом на кабалу.
Немало таких книжечек перелистал я. Обычно встречал стандартные
записи:
"Стоимость авиабилета от Вены до аэропорта Лод".
"Страхование багажа".
"Доставка багажа".
"Пособие до момента нахождения источника заработка".
"За лечение после шестимесячного пребывания в стране".
"Отсроченная квартирная плата".
"Срочная ссуда" (уже, конечно, с процентами. - Ц.С.).
Такие и подобные им записи - это норма, обыденность.
Но стоит только сохнутовским агентам пронюхать, что у человека
появилось желание покинуть страну, как в его голубой книжечке
появляются новые записи. Делается это так. Человека вызывают сразу же
в несколько мисрадов - учреждений. И неизменно предупреждают:
- Иметь при себе долговой документ!
Для чего? Для того, чтобы, скажем, Иосифу Шамелашвили, отцу двух
детей, потерявших в Израиле мать, сказать:
- Мы забыли отметить в твоей "теудат оле" 1180 лир за страховку
багажа[В восьмидесятых годах лиру заменил шекель, обесценивающийся еще
более стремительно и катастрофически.]. Тебе придется вернуть эти
деньги!..
"Тыкают", между прочим, не из дружеских побуждений: дело в том,
что в иврите отсутствует местоимение "вы". А объясняться в учреждениях
на идиш, как и по-русски, строжайше запрещено. Невероятно: язык, на
котором создали литературные шедевры Шолом-Алейхем и Менделе
Мойхер-Сфорим, на котором писали Давид Бергельсон и Лев Квитко, на
котором сегодня пишут у нас и в других странах мира еврейские
писатели, этот язык оказался для израильского государства
неполноценным. И чуть ли не антигосударственным!..
Итак, какие же новые записи поспешно вносятся в долговые книжки
тех, кто задумал покинуть Израиль?
Давида и Евгению Ковригар в "Сохнуте", например, спросили:
- Забыли, сколько бутылочек лимонада выпили в замке Шёнау? Мы
помним точно.
И тут же последовала соответствующая запись в голубой книжечке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
честных советских граждан, готовых якобы за него поручиться. Кричал,
что согласен на любую работу, на любое место жительства - только бы в
Грузин!
И в то же самое время, как потом выяснилось, Шамилашвили деловито
торговался с сохнутовцами о выгодных для него условиях, на которых
согласен вернуться в Израиль. И не просто вернуться, а стать верным
сохнутовским надсмотрщиком над "мутящими воду" бывшими гражданами
Советской Грузии. Торг длился долго. И в конце концов Шамилашвили
добился от сохнутовцев того, что посчитал для себя главным:
сионистские агенты обязались купить для него автомобиль-такси.
Сейчас Шамилашвили в Израиле усердно отрабатывает сионистскую
подачку. Он не только доносит на своих бывших земляков, но
расправляется с наиболее строптивыми при помощи элементарного
рукоприкладства - как видите, в Израиле закалка тяжелоатлета нашла
весьма своеобразное применение! Мне назвали имена десятков людей,
избитых дважды предателем за антисионистские высказывания, за попытку
бежать из сионистского государства.
Мне встречались беженцы из Израиля, с наивной подлинкой
полагавшие, что высказываниями антисемитского толка и злыми
ухмылочками над людьми своей национальности они смогут хоть на
крохотную толику искупить свой постыдный отъезд из социалистических
стран в Израиль.
И хотя эти люди действительно не выдержали образа жизни в Израиле
и ни за что туда не вернутся, не хочу я воспроизводить их рассказы,
рассчитанные на дешевую сенсацию и наполненные клеветой на всех
жителей этого государства.
Я говорю в своей книге только о том, что подтверждается либо
документами, либо вынужденными признаниями израильской прессы, а чаще
всего рассказами многих, порознь беседовавших со мной беженцев. Делаю
это с чистой совестью: каждый, кто делился со мной на чужбине своими
горестями и надеждами, знал, что беседует с писателем, который
выступит на страницах "Огонька". И я точно пересказываю читателям
увиденное и услышанное.
Трудно, конечно, быть бесстрастным рассказчиком, когда на тебя
скорбно глядят потухшие глаза двенадцатилетней Дали и
семнадцатилетнего Яши Шамелашвили. Дети покинули Израиль без матери, с
которой приехали туда из Сухуми. Медико Шамелашвили осиротила своих
детей 9 апреля 1973 года: она вскрыла себе вены и повесилась.
Большеглазая Дали не подозревает, что именно ее безудержные слезы
стали последней каплей, переполнившей чашу терпения матери. Рыдающая
девочка прибежала с уроков и сказала ей, что в школу ни за что никогда
больше не пойдет. Дали не могла больше сносить изощренных
издевательств учительницы, с фарисейской грустью твердившей, что, к ее
большому сожалению, евреи из Грузии оказались неполноценными людьми.
Учительнице послушно подпевали и самые "прилежные и благонравные"
соученики Дали из семей сабров - привилегированных старожилов.
Так же встретили в израильском городе Ашкелоне и
пятнадцатилетнего Юру Ковригара. На Украине Юре предсказывали большую
будущность математика, собирались направить мальчика в специальную
школу. В Ашкелоне молодые сионисты, глумливо установив, что мальчик
принадлежит к "необрезанным нечестивцам", раструбили об этом по всему
городку. И сами учителя тут же предупредили родителей Юры, что не
потерпят в своей школе "урла" - такова оскорбительная кличка
"необрезанных".
Трудно, конечно, не поддаваться эмоциям, когда на тебя
обрушивается половодье слез...
И все же пересилю себя - буду прежде всего репортером,
регистратором, документалистом.
Итак, только факты, только цифры, только документы, за которыми
скрываются подлинные судьбы людей, обездоливших себя отъездом на
чужбину.
Многие из них, правда, не понимают или не хотят понять всей
катастрофической сущности того, что кроется за отказом от советского
гражданства. При мне возник такой диалог двух бежавших из Израиля
врачей, бывших советских граждан.
- Даже не верится, - возмущенно воскликнул тот, что помоложе, -
но в Лоде тотчас же по приезде меня спросили, давно ли я стал
диссидентом!
- Увы, - ответил более пожилой, - мы с вами заслужили это. Что
означает английское слово "диссидент"? Отступник. А мы ведь
отступились от родной страны, от народа, с которым росли, учились,
работали. Зачем же удивляться, что в Израиле увидели в нас
диссидентов?
- И все-таки никто не имеет права называть меня диссидентом, -
упрямо твердил молодой врач. - Особенно после того, как я раскаялся!
Я слушал его и думал: да" так и не понял этот человек, что не в
термине корень, а в содеянном, в отречении от Родины!
ЧЕРНАЯ "ГОЛУБАЯ КНИЖЕЧКА"
Первый и обязательный документ, немедленно вручаемый каждому
новоприбывшему, едва ступит он на израильскую землю, - это уже
упоминавшаяся "теудат оле" - проклятая голубая книжечка. Тощенькую и с
виду весьма непритязательную, иммигранты по-разному, но с одинаковой
ненавистью называют ее и черной книжкой и патентом на кабалу.
Немало таких книжечек перелистал я. Обычно встречал стандартные
записи:
"Стоимость авиабилета от Вены до аэропорта Лод".
"Страхование багажа".
"Доставка багажа".
"Пособие до момента нахождения источника заработка".
"За лечение после шестимесячного пребывания в стране".
"Отсроченная квартирная плата".
"Срочная ссуда" (уже, конечно, с процентами. - Ц.С.).
Такие и подобные им записи - это норма, обыденность.
Но стоит только сохнутовским агентам пронюхать, что у человека
появилось желание покинуть страну, как в его голубой книжечке
появляются новые записи. Делается это так. Человека вызывают сразу же
в несколько мисрадов - учреждений. И неизменно предупреждают:
- Иметь при себе долговой документ!
Для чего? Для того, чтобы, скажем, Иосифу Шамелашвили, отцу двух
детей, потерявших в Израиле мать, сказать:
- Мы забыли отметить в твоей "теудат оле" 1180 лир за страховку
багажа[В восьмидесятых годах лиру заменил шекель, обесценивающийся еще
более стремительно и катастрофически.]. Тебе придется вернуть эти
деньги!..
"Тыкают", между прочим, не из дружеских побуждений: дело в том,
что в иврите отсутствует местоимение "вы". А объясняться в учреждениях
на идиш, как и по-русски, строжайше запрещено. Невероятно: язык, на
котором создали литературные шедевры Шолом-Алейхем и Менделе
Мойхер-Сфорим, на котором писали Давид Бергельсон и Лев Квитко, на
котором сегодня пишут у нас и в других странах мира еврейские
писатели, этот язык оказался для израильского государства
неполноценным. И чуть ли не антигосударственным!..
Итак, какие же новые записи поспешно вносятся в долговые книжки
тех, кто задумал покинуть Израиль?
Давида и Евгению Ковригар в "Сохнуте", например, спросили:
- Забыли, сколько бутылочек лимонада выпили в замке Шёнау? Мы
помним точно.
И тут же последовала соответствующая запись в голубой книжечке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166