Подавляющее большинство еврейского рабочего класса никогда не
были сионистами. Они принимали и принимают участие в революционных и
прогрессивных движениях и считают социалистическое освобождение всего
мира залогом освобождения евреев от антисемитизма и от опасности
истребления.
И если то, чего вы добиваетесь, заключается в "освобождении"
евреев Советского Союза от социализма, то вы бессильны что-либо
сделать, не смогут этого сделать и те за океаном, на кого вы
надеетесь".
Это строки из речи, которую товарищ Вильнер должен был произнести
в израильском парламенте - кнессете. Однако сионисты заставили кнессет
принять антисоветское, полное лживых вымыслов заявление без всяких
дебатов. Коммунистический депутат Меир Вильнер слова не получил. Но
Коммунистическая партия опубликовала его непроизнесенную речь под
точным и недвусмысленным заголовком "Антисоветское подстрекательство
правительства - несчастье для нашего народа".
Большое несчастье для народа Израиля. И для евреев в других
странах!
ДИАЛОГИ, ДИАЛОГИ...
- Что слышно?
- А что может быть слышно?
- Как дела?
- Какие могут быть дела?
- Я хочу сказать, что мы тут делаем?
- Что же тут делать?
- Вероятно, ищем чего-нибудь тут?
- Чего же искать тут?
- Занятие или службу?
- Какую службу?
- По рекомендации, по протекции. Мало ли как!
- К кому протекция?
- К кому? Хотя бы к раввину.
- Почему именно к раввину?
- Ну, тогда к раввинше.
- Почему же все-таки к раввину?
- Откуда я знаю?
С этим загадочным диалогом я ознакомил нашего журналиста,
работавшего несколько лет в Италии. Однако возникший между нами диалог
оказался поначалу не менее загадочным.
Журналист понимающе улыбнулся:
- Все точно. Только зачем упоминать раввина? Оба прекрасно знают,
что в раввинат обращаться там бесполезно: прогонят.
- Где там?
- Там, где вы без прикрас записали этот диалог, в котором оба
собеседника на вопрос отвечают вопросом.
- Я не записал. Я переписал.
- У кого? Кому удалось так метко воспроизвести диалог между двумя
"йордим" - беглецами из Израиля?
- Вы уверены, что собеседники бежали из Израиля?
- Так же точно, как в том, что диалог происходил в Остии под
Римом.
- Вы уверены, что речь идет об Остии?
- Так же, как и вы.
- Я не уверен, ибо выписал эти строки из шолом-алейхемского
жизнеописания "С ярмарки".
- Вы меня не разыгрываете?
- Должен, правда, признаться: я вычеркнул упоминание о
дореволюционном Киеве.
- Что ж, я лишний раз убедился, насколько современен талант
Шолом-Алейхема. Ведь именно так, как он написал, принято беседовать в
среде скопившихся в Остии "йордим". Они, вернее, не беседуют, а
прощупывают один другого, выпытывают, выуживают друг из дружки. И
опасаются: как бы не проговориться, не открыть конкуренту свои карты.
А картишки-то убогие! Один скрывает, что заполнил анкеты на выезд в
Мексику, хотя в мексиканском консульстве его приняли совсем не
радушно. Другой старается выведать, не пронюхали ли уже конкуренты,
что в канадском консульстве безапелляционно "забраковали" его жену по
состоянию здоровья. Так уж заведено среди "йордим". Если бывший
кишиневец топчется в агентстве американского "Хиаса" или "Джойнта",
где ему вроде бы обещали посодействовать с переездом в Соединенные
Штаты, то своему бывшему земляку он сочинит байку, как кто-то из
римских богатых евреев почти обещал ему в своем магазине работу,
правда, по пониженной ставке. Каждый старается побольше выведать, чем
поведать...
Да, это так. Я несколько раз бывал на печально знаменитой
вечерней "бирже" несостоявшихся израильтян - у бездействующего фонтана
близ почты в бедняцком квартале Остии. Видел, как, получив письмо до
востребования, взъерошенный человек, сравнительно недавно работавший в
одном из харьковских научно-исследовательских институтов, а ныне
торгующий на барахолке Порто-Поргезе янтарными украшениями жены,
отбежал в сторону, чтобы никто не сумел, не дай бог, подсмотреть - из
какой страны послано письмо. Если оно пришло, допустим, из Австрии, то
прибитый, робко озирающийся по сторонам получатель непременно скажет
другим, что ему написали из Франции. И если в письме настойчиво
советуют "бывшему" попытаться проникнуть в Западный Берлин, то
"конкурентам" (иногда даже родственникам!) он обязательно скажет, что
речь идет об Аргентине или Бразилии, А уж если разведает, что в
новозеландском или австралийском консульстве вроде бы обнадеживающе
встречают израильских беженцев, то поспешит горячо посоветовать
окружающим навсегда забыть, как о дурном сне, о Новой Зеландии или
Австралии.
Приютившиеся в Остии "бывшие" не живут, а, выражаясь по
шолом-алейхемски, крутятся. Недаром сами они с горькой иронией
называют свою жизнь "местечковой". Местечко в предместье "вечного
города"? Это кажется невероятным. Но я, родившийся в "черте оседлости"
бывшей Российской империи, обязан засвидетельствовать: определение это
очень меткое.
Кстати, и жизнь в Брайтоне-Бич, одном из наиболее жалких, грязных
и густонаселенных районов Нью-Йорка, где преимущественно вынуждены
селиться "белые негры" - беженцы из Израиля, тоже именуют местечковой.
Причем впервые я вычитал это в антисоветском журнале израильских,
американских и французских сионистов, крикливо названном "Время и мы".
Некий Дов Шторх, стараясь и невинность сионистскую соблюсти и капитал
американский приобрести, вынужден признать: "Здесь иммигранты
наживаются друг на друге, ссорятся друг с другом, дерутся, и тут
действительно течет повседневная жизнь маленького еврейского
местечка... Часто, когда на улице встречаются два иммигранта,
разыгрывается форменная комедия. Ни один, ни другой не говорят правды,
и оба рассказывают о себе басни, хотя оба знают от общих знакомых, чем
занимаются и один, и другой".
А занимаются они безрезультатными поисками средств к пропитанию.
И только циничный сионистский борзописец способен усмотреть в этом
"форменную комедию". Нет, это горькая трагедия для людей без родины,
без работы, без крова, без дружбы, без общения, без надежды.
Вот почему столь беспросветно тяжелое положение и скопившихся в
Остии недолговременных израильтян. Они находятся под страхом трех
угроз. Боятся, во-первых, итальянских властей, так как проникли в
Италию незаконно и влачат там существование тоже в обход закона.
Боятся, во-вторых, агентов "Сохнута" и функционеров итальянских
сионистских организаций, ибо те готовы - в лучшем случае - избить
"еврейского антипатриота", или - в худшем - изощренными и
беспрерывными преследованиями погасить в нем последнюю искру надежды и
довести до такой безысходности и апатии, что, покорный их злой воле,
он покорно согласится вернуться в израильский "рай". Боятся,
в-третьих, один другого и нередко прибегают к взаимодоносительству -
ведь они друг для друга беспощадные конкуренты в безнадежных поисках
хоть какой-нибудь работы и мало-мальски сносного жилья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166