Высмеивать людские пороки – скупость, злость, корыстолюбие, чинопочитание, ханжество, взяточничество, бюрократизм и так далее – легче для комедии и, более того, это ее призвание.
«Гараж» – комедия сатирическая, комедия нравов, высмеивающая недостатки, болезни, пороки. «Гараж» – комедия обличающая. И было бы странно делать ее со слезами радости и умиления. Недостатки, которые бичуются в фильме, вызывают злость и гнев авторов. Мы хотим, чтобы люди избавлялись от тяжелого, звериного наследства, очищались, видели свои некрасивые черты, и наша лента должна была помочь им в этом.
Но ведь отнюдь не все герои «Гаража» – плохие люди. Кстати, большинство из них вовсе не дурны. Они являются жертвами трудных обстоятельств, которые приводят к очерствению души и воинствующему эгоизму. Люди вообще не делятся на хороших и плохих, на голубых и вымазанных одной черной краской. Каждый человек – это особый мир, в котором зачастую уживается несовместимое. Даже в так называемом «отрицательном» персонаже всегда стараешься отыскать и какие-то светлые черты. Обратите внимание, какая Аникеева заботливая бабушка! Когда она узнает, что украли машину, у нее вырывается вздох облегчения и радости, что несчастье произошло не с внуком. И лишь в одном персонаже мы не смогли раскопать ничего симпатичного – в директоре рынка. Она нам антипатична во всем, мы не смогли пересилить своего отношения и не наделили ее ни одним добрым чувством, ни одним приличным поступком. Этим мы, кстати, обеднили образ, сделали его более плоским и прямолинейным.
Большая часть персонажей картины – так называемое «болото». Эти существа в равной мере способны как на зло, так и на добро. Но кроме них в фильме действуют прекрасные, душевные люди. Младший научный сотрудник Елена Малаева – прямая наследница Деточкина, Лукашина, Новосельцева. Ее честность, отвага, жажда справедливости поднимают эту «малышку» на прекрасный гражданский и человеческий поступок. А персонажи Г. Буркова, Г. Стриженова, А. Мягкова, С. Немоляевой – разве они скверные люди? А теперь вспомним еще один очень важный эпизод – сцену сумасшествия жены Гуськова. Какие встревоженные лица, какие скорбные глаза смотрят на несчастную женщину, временно лишившуюся рассудка от потрясений страшной ночи. «До чего мы докатились, как мы могли опуститься до уровня скотов!» – читаем мы на этих лицах. В глазах людей боль, печаль, сожаление, раскаяние.
Я ставил этот важнейший для фильма эпизод как сцену очищения. У древних это называлось «катарсис». Печальная мелодия тромбона, написанная превосходным композитором Андреем Петровым, усиливает моральную кульминацию фильма. В комедии побеждает добро, а не зло. В ней действуют не только мрачные, но и светлые силы. Мы хотели, чтобы фильм утверждал человечность, призывал к борьбе за нее, с горечью выявлял темные стороны человеческой души. Намерения создателей фильма ясны – помочь людям, а вовсе не злорадно сказать им о том, насколько они дурны. Поэтому я считаю фильм добрым. Именно добрым, а не добреньким, сладеньким, сахаринным. Разницу эту очень важно понимать. А она такая же, как между натуральным полотном и синтетикой...
Так! А теперь иная критика. Я ждал этих упреков в клевете и дождался. Читаю записку: «Не кажется ли Вам, что своим фильмом Вы оскорбили советских людей? Конечно, в нашем обществе есть недостатки, но Вы все сгустили, довели показ наших людей до карикатуры!»
– В ответе на предыдущую записку я частично затронул и этот вопрос. Но теперь, после получения этого знакомого, нехитрого упрека, хочу добавить еще. Судя по тону, автор считает себя защитником народа и защитить он его хочет, в частности, и от меня. Но, во-первых, от меня не надо защищать народ. А во-вторых, подобная защита сродни медвежьей услуге. В связи с укором такого рода хочется порассуждать о патриотизме. По-моему, есть два вида патриотизма – подлинный и ложный. Подлинное чувство никогда не кричит о себе, оно довольствуется сутью. К беспрестанным заверениям в любви, как правило, прибегают фальшь и неискренность. Хочу привести странную на первый взгляд аналогию. Существуют два сорта осенних грибов-опят – подлинные и ложные. Ложные опята очень похожи на настоящие, они ловко камуфлируются. Только опытный, хороший грибник способен увидеть различие. А разница между ними колоссальна. Если подлинные опята – вкусные, замечательные грибы, то от ложных опят не миновать отравления. А в больших дозах ложные опята просто смертельны.
Очень часто глубоко интимное чувство любви к Родине, к своему народу, частью которого мы являемся, подменяется трескучими, бездушными фразами. Ахматова сказала:
О, есть неповторимые слова!
Кто их сказал – истратил слишком много...
Художник, который в своем творчестве руководствуется чувством подлинной любви к своему народу, желанием, чтобы людям жилось лучше, который страдает от окружающей его несправедливости, имеет, как я думаю, право говорить самую горькую правду. Потому что намерения его честны и благородны.
В заключение хочу добавить еще одно: я охотно допускаю, что «Гараж» может не понравиться, отнюдь не потому, что в нем заложена острота и резкая критика, а просто-напросто своим художественным воплощением. Каждый человек волен в своем приятии или неприятии произведения искусства. Я понимаю, что могут найтись зрители, для которых наш фильм неинтересен, неубедителен, не обладает эстетической ценностью. Значит, в комедии допущены просчеты: либо слаба драматургия, либо неточна режиссерская трактовка, либо есть срывы вкуса. Я отнюдь не считаю наш фильм этаким безгрешным эталоном. Его делали живые люди, которым не чуждо ничто человеческое. Главное, в чем я могу заверить зрителя, – в нашей работе не было самоуверенности, равнодушия, не было здесь и творческой сытости...
Записки подошли к концу. Я поблагодарил зрителей за доброжелательность, терпение, активность. Каждая записка и каждый ответ вызывали бурную реакцию. Зал дышал, жил, смеялся, хлопал, шумел, спорил. Это была замечательная встреча. Судя по запискам, моим зрителем был огромный, живой, мыслящий, тонко чувствующий, на все реагирующий, все подмечающий, образованный, с чувством юмора, с глубоко развитыми гражданскими чувствами прекрасный зал-собеседник. И когда мы говорим стертую фразу о том, как вырос наш зритель, то даже не подозреваем, насколько мы правы.
Мне поднесли несколько гвоздик, я попрощался с залом, сгреб в карман записки – может, пригодятся – и ушел за кулисы.
Когда я покинул Дом культуры, зрители уже разошлись. Площадь была пустынна. Когда я садился в машину, электрик выключил лампочки, опоясывающие рекламу фильма. Ощущение нарядности исчезло. Обыкновенная, неважно освещенная площадь в обыкновенном провинциальном городке. Вокруг была ночь, и мне нужно было больше часа ехать по скользкому зимнему шоссе в Москву. Директриса, выскочившая без пальто, приветливо помахала мне, я посигналил ей в знак прощания и поехал домой. Я понял, что с выходом фильма на экран работа над ним отнюдь не кончилась. Ехал и думал о том, как хорошо, что фильм не оставил людей равнодушными, что картина задела за живое, что она вызывает споры и размышления.
Пожалуй, это и есть счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
«Гараж» – комедия сатирическая, комедия нравов, высмеивающая недостатки, болезни, пороки. «Гараж» – комедия обличающая. И было бы странно делать ее со слезами радости и умиления. Недостатки, которые бичуются в фильме, вызывают злость и гнев авторов. Мы хотим, чтобы люди избавлялись от тяжелого, звериного наследства, очищались, видели свои некрасивые черты, и наша лента должна была помочь им в этом.
Но ведь отнюдь не все герои «Гаража» – плохие люди. Кстати, большинство из них вовсе не дурны. Они являются жертвами трудных обстоятельств, которые приводят к очерствению души и воинствующему эгоизму. Люди вообще не делятся на хороших и плохих, на голубых и вымазанных одной черной краской. Каждый человек – это особый мир, в котором зачастую уживается несовместимое. Даже в так называемом «отрицательном» персонаже всегда стараешься отыскать и какие-то светлые черты. Обратите внимание, какая Аникеева заботливая бабушка! Когда она узнает, что украли машину, у нее вырывается вздох облегчения и радости, что несчастье произошло не с внуком. И лишь в одном персонаже мы не смогли раскопать ничего симпатичного – в директоре рынка. Она нам антипатична во всем, мы не смогли пересилить своего отношения и не наделили ее ни одним добрым чувством, ни одним приличным поступком. Этим мы, кстати, обеднили образ, сделали его более плоским и прямолинейным.
Большая часть персонажей картины – так называемое «болото». Эти существа в равной мере способны как на зло, так и на добро. Но кроме них в фильме действуют прекрасные, душевные люди. Младший научный сотрудник Елена Малаева – прямая наследница Деточкина, Лукашина, Новосельцева. Ее честность, отвага, жажда справедливости поднимают эту «малышку» на прекрасный гражданский и человеческий поступок. А персонажи Г. Буркова, Г. Стриженова, А. Мягкова, С. Немоляевой – разве они скверные люди? А теперь вспомним еще один очень важный эпизод – сцену сумасшествия жены Гуськова. Какие встревоженные лица, какие скорбные глаза смотрят на несчастную женщину, временно лишившуюся рассудка от потрясений страшной ночи. «До чего мы докатились, как мы могли опуститься до уровня скотов!» – читаем мы на этих лицах. В глазах людей боль, печаль, сожаление, раскаяние.
Я ставил этот важнейший для фильма эпизод как сцену очищения. У древних это называлось «катарсис». Печальная мелодия тромбона, написанная превосходным композитором Андреем Петровым, усиливает моральную кульминацию фильма. В комедии побеждает добро, а не зло. В ней действуют не только мрачные, но и светлые силы. Мы хотели, чтобы фильм утверждал человечность, призывал к борьбе за нее, с горечью выявлял темные стороны человеческой души. Намерения создателей фильма ясны – помочь людям, а вовсе не злорадно сказать им о том, насколько они дурны. Поэтому я считаю фильм добрым. Именно добрым, а не добреньким, сладеньким, сахаринным. Разницу эту очень важно понимать. А она такая же, как между натуральным полотном и синтетикой...
Так! А теперь иная критика. Я ждал этих упреков в клевете и дождался. Читаю записку: «Не кажется ли Вам, что своим фильмом Вы оскорбили советских людей? Конечно, в нашем обществе есть недостатки, но Вы все сгустили, довели показ наших людей до карикатуры!»
– В ответе на предыдущую записку я частично затронул и этот вопрос. Но теперь, после получения этого знакомого, нехитрого упрека, хочу добавить еще. Судя по тону, автор считает себя защитником народа и защитить он его хочет, в частности, и от меня. Но, во-первых, от меня не надо защищать народ. А во-вторых, подобная защита сродни медвежьей услуге. В связи с укором такого рода хочется порассуждать о патриотизме. По-моему, есть два вида патриотизма – подлинный и ложный. Подлинное чувство никогда не кричит о себе, оно довольствуется сутью. К беспрестанным заверениям в любви, как правило, прибегают фальшь и неискренность. Хочу привести странную на первый взгляд аналогию. Существуют два сорта осенних грибов-опят – подлинные и ложные. Ложные опята очень похожи на настоящие, они ловко камуфлируются. Только опытный, хороший грибник способен увидеть различие. А разница между ними колоссальна. Если подлинные опята – вкусные, замечательные грибы, то от ложных опят не миновать отравления. А в больших дозах ложные опята просто смертельны.
Очень часто глубоко интимное чувство любви к Родине, к своему народу, частью которого мы являемся, подменяется трескучими, бездушными фразами. Ахматова сказала:
О, есть неповторимые слова!
Кто их сказал – истратил слишком много...
Художник, который в своем творчестве руководствуется чувством подлинной любви к своему народу, желанием, чтобы людям жилось лучше, который страдает от окружающей его несправедливости, имеет, как я думаю, право говорить самую горькую правду. Потому что намерения его честны и благородны.
В заключение хочу добавить еще одно: я охотно допускаю, что «Гараж» может не понравиться, отнюдь не потому, что в нем заложена острота и резкая критика, а просто-напросто своим художественным воплощением. Каждый человек волен в своем приятии или неприятии произведения искусства. Я понимаю, что могут найтись зрители, для которых наш фильм неинтересен, неубедителен, не обладает эстетической ценностью. Значит, в комедии допущены просчеты: либо слаба драматургия, либо неточна режиссерская трактовка, либо есть срывы вкуса. Я отнюдь не считаю наш фильм этаким безгрешным эталоном. Его делали живые люди, которым не чуждо ничто человеческое. Главное, в чем я могу заверить зрителя, – в нашей работе не было самоуверенности, равнодушия, не было здесь и творческой сытости...
Записки подошли к концу. Я поблагодарил зрителей за доброжелательность, терпение, активность. Каждая записка и каждый ответ вызывали бурную реакцию. Зал дышал, жил, смеялся, хлопал, шумел, спорил. Это была замечательная встреча. Судя по запискам, моим зрителем был огромный, живой, мыслящий, тонко чувствующий, на все реагирующий, все подмечающий, образованный, с чувством юмора, с глубоко развитыми гражданскими чувствами прекрасный зал-собеседник. И когда мы говорим стертую фразу о том, как вырос наш зритель, то даже не подозреваем, насколько мы правы.
Мне поднесли несколько гвоздик, я попрощался с залом, сгреб в карман записки – может, пригодятся – и ушел за кулисы.
Когда я покинул Дом культуры, зрители уже разошлись. Площадь была пустынна. Когда я садился в машину, электрик выключил лампочки, опоясывающие рекламу фильма. Ощущение нарядности исчезло. Обыкновенная, неважно освещенная площадь в обыкновенном провинциальном городке. Вокруг была ночь, и мне нужно было больше часа ехать по скользкому зимнему шоссе в Москву. Директриса, выскочившая без пальто, приветливо помахала мне, я посигналил ей в знак прощания и поехал домой. Я понял, что с выходом фильма на экран работа над ним отнюдь не кончилась. Ехал и думал о том, как хорошо, что фильм не оставил людей равнодушными, что картина задела за живое, что она вызывает споры и размышления.
Пожалуй, это и есть счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173