Это означало, что меня сняли на видеопленку, а режиссер принялась за монтаж. (Иными словами, как я был убежден, за выбрасывание самых лучших, самых живых кус­ков из моих комментариев.) И наконец наступил день, когда переда­ча с моим участием должна была пойти в эфир. До этого, пока сни­мали и монтировали передачу, я совсем не волновался. А вечером, где-то за час до эфира, меня начало трясти от волнения, беспокойст­ва, ужаса. При мысли, что сейчас на меня уставятся двести миллио­нов глаз, мне стало жутко. Испытание предстояло невероятное!
Как я понял потом, специальность телекомментатора, ведущего, обозревателя требует от человека сочетания определенных качеств. Но даже при их наличии в этой профессии много подводных камней, опасностей, которых не так-то просто избежать...
Желание понравиться другим естественно для человека. В осо­бенности если его снимают и будут показывать миллионам. Недаром перед тем, как идти в кадр, мужчины причесываются и одергивают пиджаки, а о приготовлении к съемкам женщин можно было бы со­здать поэму. Но речь в данном случае идет не о внешней привлека­тельности, а, если так можно выразиться, о «косметике внутрен­ней» – о намерении произвести на зрителей выгодное впечатление. Желание понравиться у разных людей принимает различные формы и влияет на их поведение перед телекамерой. Один много и беспри­чинно улыбается. Другой (или другая) заискивает перед зрителем. Третий якобы взволнован, элементарные вещи он рассказывает при­поднятым тоном, впадая в пафос там, где требуется простая конста­тация фактов. Разновидностей кокетства много. Все не перечислить. Иной упивается собственным красноречием – круглые фразы, ино­странные, малопонятные термины, велеречивость. Смысла доискаться нелегко. Да его, как правило, и нет. Главное, чтобы гладко журча­ли привычные или непривычные словосочетания, идущие мимо со­знания, создавалась видимость глубокомыслия и наукообразия.
Но телевизионный экран, обладает удивительным качеством – он как бы раздевает человека, обнажая его глубинную сущность. И если ты злюка, как ни прикидывайся добреньким, ничего не вый­дет. Твое притворство будет видно всем. И если ты глуп, то, какие мудреные слова ты ни станешь «загибать», за них все равно не спря­чешься, И если ты самодоволен и надменен, то никакая игра в за­стенчивость и скромность не поможет. Объектив телекамеры беспо­щаден. Он вытаскивает наружу то, что человек пытается скрыть. Единственное средство спасения – оставаться самим собой, какой уж ты ни есть. По крайней мере, телеэкран не уличит тебя в лицеме­рии, двуличии! Нет ничего хуже, чем, обманывая, казаться лучше. Если телекомментатор не старается приукрасить себя, а думает толь­ко о существе события, о котором идет речь, он всегда выигрывает в мнении зрителя. Понимая это, я всегда стараюсь оставаться самим собой. Другое дело, насколько мне это удается и как меня восприни­мают люди...
Телезритель, пожалуй, самый капризный зритель, если сравни­вать его с театральным или кинематографическим. Зрелище само вламывается к нему в дом, и он выбирает, что смотреть или не смот­реть, одним поворотом ручки телевизора. При этом зритель никогда не бывает виноват. Если он выключил телевизор, значит, я не смог его заинтересовать, увлечь, повести за собой. И не на кого жаловать­ся, кроме как на себя. Итак, зритель всегда прав! Надо помнить: если твое появление принесет в дом скуку, тебя немедленно выключат. И правильно сделают!
Проведя несколько «Кинопанорам» и получив уйму писем, я понял, что зрители больше всего ценят в ведущем непосредствен­ность и способность к импровизации. Причем я обратил внимание, что у меня лучше получалось в тех случаях, когда я вел передачу очень усталым, после тяжелого рабочего дня на «Мосфильме», или когда у меня возникали какие-то серьезные неприятности. Во время таких съемок я совершенно не думал, какое произвожу впечатление. Сквозь бодрость тона очевидно просвечивали усталость и печаль, и это, как ни странно, в чем-то приближало меня к зрителям. Я, при­знаться, и сам недолюбливаю эдаких телевизионных бодрячков, у которых как будто и нет никаких проблем. Мне кажется, когда зри­тель чувствует, что человеку, который с ним беседует с экрана, тоже живется непросто, он испытывает к нему больше симпатии.
Очевидно, после одной из таких передач, когда у меня от утомле­ния под глазами были синяки и моя внешность совсем уж не радова­ла глаз, я получил очень трогательное письмо от зрительницы А. Некрасовой из города Твери: «...Мне нравится, как Вы ведете „Кинопа­нораму“, я люблю многие Ваши фильмы, но меня очень тревожит одно обстоятельство. Вы производите впечатление сильно пьющего человека! Подумайте, что Вы делаете! Алкоголь разрушает здоровье, губит людей. Остановитесь! Ваш талант нужен людям, не уничто­жайте себя...»
Я несколько изумился, прочитав эти заботливые строки, потому что до сих пор в алкоголических грехах уличен не был. Я ответил моей корреспондентке коротко, но исчерпывающе: «Дорогая това­рищ А. Некрасова! Я не пью, я ем!» После чего получил от нее еще одно письмо, полное извинений.
Другое письмо, из Воронежа, которое я приведу подробнее, ока­залось более проницательным. Процитирую его неприглаженным, со всеми особенностями его неповторимой стилистики:
«Товарищ Рязанов, здравствуйте!!!
Пишет Вам незнакомая Мария. Вы меня извините, что я отнимаю у Вас время, но о чем я буду писать, считаю важным для Вас, вернее, для Вашего здоровья. Может, я буду немного грубо выражаться, прошу заранее меня простить. Кто Вам позволил сделать такие запа­сы? Кто позволил хищнически стать против своего здоровья? Вам не стыдно иметь такой живот? Руки уже у Вас не сходятся на животе. Вы такой хорошенький мужичок и ставите такие отличные фильмы, и тут такое! Примите экстренные меры, чтобы быть в форме, как я выражаюсь. И «сало» никому не приносило пользы, а только вред, и Вы, человек эрудированный, должны это знать. Честно говорю, смотреть на Вас неприятно. Может, я пишу то, что не каждый напи­шет, но Вы ведь молодой мужчина. Вас показывают в «Песне-78», в «Кинопанорамах», и везде, и с таким животом!..»
Далее шли советы, какую держать диету, пожелания делать за­рядку, устраивать еженедельно разгрузочные дни, ходить в парную, начать бегать, доведя дистанцию до 10 километров, и т.д. Кончалось письмо следующими словами: «Надеюсь увидеть Вас в следующем году стройным и еще более привлекательным мужичком. Главное, не сердитесь, я хотела только добра».
Прочитав это письмо, я просто рухнул. Такого я еще действи­тельно не получал никогда. Конечно, я не рассердился – иначе не стал бы публиковать это письмо. Я был тронут заботой этой самой «незнакомой Марии», и одновременно мой живот, который она так гневно клеймила, колыхался от смеха...
Писем после каждой передачи приходило немало. (В среднем около пятисот!) Постепенно у меня появился собственный телевизи­онный опыт. Я стал делать кое-какие выводы. Возможно, моя лич­ная практика правильна только для меня, но тем не менее только ею я и могу поделиться со зрителем и читателем...
Итак, я никогда не готовлюсь к передаче перед съемкой. Нет, я, конечно, изучаю биографию режиссера или писателя, о котором пойдет речь в «Кинопанораме», смотрю фильмы, о которых надо рассказывать, знакомлюсь с новыми для меня архивными материа­лами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173