Оно (делало
широкую общественность хранителем священных за-
конов, вырвав их из рук узкого круга лиц посвящен-
ных, поскольку способствовало расцвету просвеще-
ния и наук. Их свет рассеял мрак коварства и интриг
вокруг законов. Тот самый мрак, который бежит это-
го лучезарного света в паническом страхе, хотя и с
презрительной миной на лице. Книгопечатание спо-
собствовало тому, что в Европе стало меньше жесто-
ких преступлений, заставлявших содрогаться от ужаса
наших предков, которые бесконечно то тиранили
других, то сами превращались в их рабов. Кто зна-
ком с историей последних двух или трех столетий и с
современной нам, тот может убедиться в том, что
роскошь и изнеженность нынешнего времени явля-
ются источником самых притягательных добродете-
лей: гуманности, благотворительности, снисходитель-
ного отношения к человеческим заблуждениям, а в
так называемое старое доброе время с его простотой
нравов наших предков, человечество стенало под гне-
том неумолимого суеверия, процветало корыстолю-
бие и честолюбие горстки людей, обагряющих
кровью сокровищницы с золотом и царские престо-
лы, постоянно свершались тайные измены и массо-
вые истребления, аристократы тиранили народ, а слу-
жители веры, воздевающие ежедневно обагренные
кровью руки к Богу, молили его о милосердии. И
это - деяния не нынешнего просвещенного века, ко-
торый некоторые называют развращенным.
VI СОРАЗМЕРНОСТЬ
МЕЖДУ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ
И НАКАЗАНИЯМИ
Я интересах всего общества не только добиться
прекращения совершения преступлений вообще, но
и свести к минимуму совершение наиболее тяж-
ких из них. Поэтому эффективность мер, препят-
ствующих совершению преступлений, должна быть
тем выше, чем опаснее преступление для обществен-
ного блага и чем сильнее побудительные мотивы
к совершению преступления. Следовательно, суро-
вость наказания должна зависеть от тяжести пре-
ступления.
83
Невозможно предусмотреть все последствия хаоса,
порождаемого всеобщей борьбой человеческих стра-
стей. Этот хаос усиливается по мере роста народона-
селения, ведущего к расширению масштабов столкно-
вения частных интересов. А этими последними невоз-
можно управлять в интересах общественного блата
по законам геометрии. В политической арифметике
математическая точность вынуждена уступить место
приблизительным расчетам. Обращение к истории
убеждает в том, что расширение государственных гра-
ниц сопровождается усилением хаоса в той же мере,
в которой происходит ослабление национального
чувства. Отсутствие порядка в обществе стимулирует
также и преступность в той мере, в какой это выгодно
частным интересам, что является причиной постоянно-
го роста потребности в ужесточении наказаний.
Наше стремление к личному благосостоянию, по-
добное силе тяжести, уравновешивается соразмерны-
ми противовесами. Оно является источником для це-
лого ряда спонтанных человеческих действий. Если в
результате указанных действий происходят взаимные
столкновения, то наказания, которые я называю 06
щестмнними противодеист>иями, призваны предотв-
ращать их отрицательные последствия, не уничтожая
при этом вызвавшей их причины, каковой является
присущее человеку самолюбие. Действуя таким обра-
зом, законодатель уподобляется искусному градостро-
ителю, задача которого заключается в том, чтобы све-
сти на нег разрушительные последствия силк тяжести
84
и направить ее на упрочение несущих конструкции
здания. Поскольку доказана необходимость объедине-
ния людей и существования общественного догово-
ра, неизбежно вытекающего из потребности в умиро-
творении противоположных частных интересов, то
нарушения установленного порядка можно класси-
фицировать и по степени их важности. На первом
месте стоят нарушения наносящие вред непосредст-
венно обществу, а на последнем - самые незначи-
тельные нарушения прав частного лица. Между эти-
ми двумя экстремами размещаются по нисходящей
линии - от высшего к низшему - все деяния, на-
правленные против общественного блага, которые
называются преступлениями. Если бы геометрия была
применима к бесчисленным и запутанным хитроспле-
тениям человеческих деяний, то должна была бы су-
ществовать и соответствующая классификация пре-
ступлений, составленная также по принципу нисхож-
дения от наиболее тяжких до самых незначитель-
ных. Но мудрому законодателю достаточно указать
лишь основные пункты в рамках установленных гра-
даций, чтобы в дальнейшем наиболее тяжкие пре-
ступления не карались самыми легкими наказаниями.
Если бы существовала подобная точная и всеобщая
классификация наказаний и преступлений, то она
могла бы служить нам, вероятно, в качестве единой
шкалы ценностей и для определения степени узурпа-
ции власти и свободы, гуманности и жестокости раз-
личных народов.
Всякое деяние, выходящее за рамки крайних пред-
елов упомянутой классификации, не может рассмат
риваться в качестве преступления или караться как та-
ковое кем-либо. Исключение могут составлять лишь
те, кому выгодно причислять такие деяния к преступ-
лениям. Отсутствие четкости при определении этих
пределов породило у ряда народов мораль правона-
рушителей. Это привело также к противоречивости
применяемых законов, к тому, что, согласно многим
законам, наиболее мудрый человек подвергается наи-
более суровому наказанию, а понятия порока и добро-
детели становятся размытыми и неопределенными. У
людей появляется неуверенность в собственном суще-
ствовании, что влечет за собой летаргию и гибельный
сон политических организмов. Философ, углубивший-
ся в чтение кодексов и историй различных народов,
обнаружит, что почти всегда понятия порока и добро-
детели, законопослушною гражданина и преступника ме-
нялись с течением веков, но не в силу особенностей
развития данной страны и сообразно ее обществен-
ным интересам, а по прихоти и вследствие заблужде-
ний, присущих целым поколениям многочисленных
законодателей, последовательно сменявших друг дру-
га. Он обнаружит также, что страсти одного века час-
то составляют основу морали последующих веков,
что клокочущие страсти, являясь порождением фана-
тизма и безрассудства, ослабевают и, успокаиваясь
под воздействием неумолимого времени, которое
приводит в равновесие все явления физического и
86
нравственного свойства постепенно становятся житей-
ской мудростью века, эффективным орудием в руках
ловких и могущественных. Таково происхождение
наиболее неопределенных понятий о чести и доброде-
тели. Они и поныне остаются таковыми, поскольку
их содержание меняется с течением времени, оставля-
ющего от вещей лишь оболочку - их названия, а
также в зависимости от рек и гор, которые очень час-
то служат границами не только в физической, но и в
политической географии.
Если наслаждение и страдание - движущая сила
наделенных чувствами живых существ, если в качест-
ве стимулов, побуждающих людей к самым возвы-
шенным поступкам, невидимый законодатель исполу
зовал награду и наказание, то очевидно, что установ-
ление неверного соотношения между ними порожда-
ет малозаметное, но широко распространенное про-
тиворечие, вследствие которого преступления порож-
даются самими наказаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
широкую общественность хранителем священных за-
конов, вырвав их из рук узкого круга лиц посвящен-
ных, поскольку способствовало расцвету просвеще-
ния и наук. Их свет рассеял мрак коварства и интриг
вокруг законов. Тот самый мрак, который бежит это-
го лучезарного света в паническом страхе, хотя и с
презрительной миной на лице. Книгопечатание спо-
собствовало тому, что в Европе стало меньше жесто-
ких преступлений, заставлявших содрогаться от ужаса
наших предков, которые бесконечно то тиранили
других, то сами превращались в их рабов. Кто зна-
ком с историей последних двух или трех столетий и с
современной нам, тот может убедиться в том, что
роскошь и изнеженность нынешнего времени явля-
ются источником самых притягательных добродете-
лей: гуманности, благотворительности, снисходитель-
ного отношения к человеческим заблуждениям, а в
так называемое старое доброе время с его простотой
нравов наших предков, человечество стенало под гне-
том неумолимого суеверия, процветало корыстолю-
бие и честолюбие горстки людей, обагряющих
кровью сокровищницы с золотом и царские престо-
лы, постоянно свершались тайные измены и массо-
вые истребления, аристократы тиранили народ, а слу-
жители веры, воздевающие ежедневно обагренные
кровью руки к Богу, молили его о милосердии. И
это - деяния не нынешнего просвещенного века, ко-
торый некоторые называют развращенным.
VI СОРАЗМЕРНОСТЬ
МЕЖДУ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ
И НАКАЗАНИЯМИ
Я интересах всего общества не только добиться
прекращения совершения преступлений вообще, но
и свести к минимуму совершение наиболее тяж-
ких из них. Поэтому эффективность мер, препят-
ствующих совершению преступлений, должна быть
тем выше, чем опаснее преступление для обществен-
ного блага и чем сильнее побудительные мотивы
к совершению преступления. Следовательно, суро-
вость наказания должна зависеть от тяжести пре-
ступления.
83
Невозможно предусмотреть все последствия хаоса,
порождаемого всеобщей борьбой человеческих стра-
стей. Этот хаос усиливается по мере роста народона-
селения, ведущего к расширению масштабов столкно-
вения частных интересов. А этими последними невоз-
можно управлять в интересах общественного блата
по законам геометрии. В политической арифметике
математическая точность вынуждена уступить место
приблизительным расчетам. Обращение к истории
убеждает в том, что расширение государственных гра-
ниц сопровождается усилением хаоса в той же мере,
в которой происходит ослабление национального
чувства. Отсутствие порядка в обществе стимулирует
также и преступность в той мере, в какой это выгодно
частным интересам, что является причиной постоянно-
го роста потребности в ужесточении наказаний.
Наше стремление к личному благосостоянию, по-
добное силе тяжести, уравновешивается соразмерны-
ми противовесами. Оно является источником для це-
лого ряда спонтанных человеческих действий. Если в
результате указанных действий происходят взаимные
столкновения, то наказания, которые я называю 06
щестмнними противодеист>иями, призваны предотв-
ращать их отрицательные последствия, не уничтожая
при этом вызвавшей их причины, каковой является
присущее человеку самолюбие. Действуя таким обра-
зом, законодатель уподобляется искусному градостро-
ителю, задача которого заключается в том, чтобы све-
сти на нег разрушительные последствия силк тяжести
84
и направить ее на упрочение несущих конструкции
здания. Поскольку доказана необходимость объедине-
ния людей и существования общественного догово-
ра, неизбежно вытекающего из потребности в умиро-
творении противоположных частных интересов, то
нарушения установленного порядка можно класси-
фицировать и по степени их важности. На первом
месте стоят нарушения наносящие вред непосредст-
венно обществу, а на последнем - самые незначи-
тельные нарушения прав частного лица. Между эти-
ми двумя экстремами размещаются по нисходящей
линии - от высшего к низшему - все деяния, на-
правленные против общественного блага, которые
называются преступлениями. Если бы геометрия была
применима к бесчисленным и запутанным хитроспле-
тениям человеческих деяний, то должна была бы су-
ществовать и соответствующая классификация пре-
ступлений, составленная также по принципу нисхож-
дения от наиболее тяжких до самых незначитель-
ных. Но мудрому законодателю достаточно указать
лишь основные пункты в рамках установленных гра-
даций, чтобы в дальнейшем наиболее тяжкие пре-
ступления не карались самыми легкими наказаниями.
Если бы существовала подобная точная и всеобщая
классификация наказаний и преступлений, то она
могла бы служить нам, вероятно, в качестве единой
шкалы ценностей и для определения степени узурпа-
ции власти и свободы, гуманности и жестокости раз-
личных народов.
Всякое деяние, выходящее за рамки крайних пред-
елов упомянутой классификации, не может рассмат
риваться в качестве преступления или караться как та-
ковое кем-либо. Исключение могут составлять лишь
те, кому выгодно причислять такие деяния к преступ-
лениям. Отсутствие четкости при определении этих
пределов породило у ряда народов мораль правона-
рушителей. Это привело также к противоречивости
применяемых законов, к тому, что, согласно многим
законам, наиболее мудрый человек подвергается наи-
более суровому наказанию, а понятия порока и добро-
детели становятся размытыми и неопределенными. У
людей появляется неуверенность в собственном суще-
ствовании, что влечет за собой летаргию и гибельный
сон политических организмов. Философ, углубивший-
ся в чтение кодексов и историй различных народов,
обнаружит, что почти всегда понятия порока и добро-
детели, законопослушною гражданина и преступника ме-
нялись с течением веков, но не в силу особенностей
развития данной страны и сообразно ее обществен-
ным интересам, а по прихоти и вследствие заблужде-
ний, присущих целым поколениям многочисленных
законодателей, последовательно сменявших друг дру-
га. Он обнаружит также, что страсти одного века час-
то составляют основу морали последующих веков,
что клокочущие страсти, являясь порождением фана-
тизма и безрассудства, ослабевают и, успокаиваясь
под воздействием неумолимого времени, которое
приводит в равновесие все явления физического и
86
нравственного свойства постепенно становятся житей-
ской мудростью века, эффективным орудием в руках
ловких и могущественных. Таково происхождение
наиболее неопределенных понятий о чести и доброде-
тели. Они и поныне остаются таковыми, поскольку
их содержание меняется с течением времени, оставля-
ющего от вещей лишь оболочку - их названия, а
также в зависимости от рек и гор, которые очень час-
то служат границами не только в физической, но и в
политической географии.
Если наслаждение и страдание - движущая сила
наделенных чувствами живых существ, если в качест-
ве стимулов, побуждающих людей к самым возвы-
шенным поступкам, невидимый законодатель исполу
зовал награду и наказание, то очевидно, что установ-
ление неверного соотношения между ними порожда-
ет малозаметное, но широко распространенное про-
тиворечие, вследствие которого преступления порож-
даются самими наказаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48