— Думаю, что именно на этом кадре логичнее всего закончить последний эпизод, — говорит Феликс и исчезает.
0
На палубе сыро, небо необычно темное, почти черное, тучи раздуваются и лохматятся, словно чудовища, а чтобы мы не забыли обратить на них внимание, время от времени громыхает гром, и за всей этой тьмой, за этим недобрым небосклоном нас ждет земля. На палубе я закуриваю, камера снимает меня со всех сторон, мне удалось раздобыть немного ксанакса, поэтому меня совсем не тошнит, тика у меня тоже нет, на ушах у меня наушники от плеера, в которых, просачиваясь на саундтрек, жужжит песня Dave Matthews Band «Crash Into Me». Я сажусь на скамейку, на мне темные очки, но, несмотря на это, я отчаянно моргаю, а в руках у меня новый журнал, затеянный Гэйл Лав, который так и называется — «Новый журнал», и я сижу на скамейке, пока мне хватает сил. Я мысленно представляю, как Марина падает за борт в черную воду, опускается на далекое песчаное дно, исчезает бесследно, и тут же ее призрак шаловливо проносится по задворкам моей памяти, дразнит меня, а может быть, она и сама спрыгнула за борт, зная, что в противном случае ее ждет нечто гораздо худшее. Шляпка, которую Лорен Хайнд дала мне в Нью-Йорке и которую Палакон попросил меня взять с собой, бесследно исчезла, хотя я перевернул вверх дном всю мою каюту, пытаясь отыскать ее, и пусть на первый взгляд, это совсем небольшая проблема, чутье мне подсказывает, что на самом деле это очень серьезно. Режиссер уже не раз объяснял мне, что то, чего я совсем не понимаю, и есть самое важное.
Прогуливаясь по палубе, я чувствовал, как трудно мне передвигать ногами, проходя мимо киоска, продающего сахарную вату, открытого якобы для детей. Мимо меня по палубе прошли Уоллисы, не заметив меня или не пожелав со мной беседовать, и я оказался не в состоянии разгадать, что скрывается под их фальшивыми улыбками, и мое сердце стучало с перебоями, но на самом деле мне все было безразлично и вызывало апатию, причем даже апатия была какой-то вымученной, и поэтому я даже не пытался побороть ее. Для смелости я продолжал твердить про себя, что я — модель, что СМ защищает мои интересы, что я хорош в постели, что у меня отличные гены, что Виктор рулит, но чем дольше прогуливался, тем больше я начинал во всем этом сомневаться. На палубе мимо меня прошел молоденький немчик, полностью проигнорировав меня, но он с самого начала не имел особенного отношения к основному сюжету, и все сцены, в которых он участвовал, были вырезаны, причем это ничуть не нарушило непрерывности действия. На палубе рабочие из съемочной группы демонтировали дымовые машины и укладывали их в упаковочные клети.
Европа надвигалась на меня, океан, тускло поблескивая, уплывал за корму, тучи рассеивались и светлые проплешины в небе становились все обширнее и обширнее, пока небо вновь не стало ясным. На палубе я стоял, вцепившись в ограждение, считая, сколько времени мною уже потеряно, а картинка сначала стала размытой и нечеткой, но затем объектив навели на резкость, и кто-то, проходя мимо меня, насвистывает «На солнечной стороне улицы», но когда я поворачиваюсь, там, как и следовало ожидать, никого нет. Я опускаю взгляд вниз и начинаю от нечего делать разглядывать свои ботинки — и тут я замечаю рядом с одним из них маленький кружок конфетти, а рядом с ним — еще один.

3
14
Обычная улица в Ноттинг-Хилле.
Один за другим: новый «Gap», «Starbucks», «McDonald's».
Пара — он и она — выходит из фитнесс-центра Crunch, в руках у них спортивные сумки от Prada, они слегка возбуждены после тренажеров, они идут мимо запаркованных впритык вдоль тротуара «БМВ», а за спиной у них из открытых дверей центра вырываются звуки песни Pulp «Disco 2000».
Кучка вихрастых узкобедрых тинейджеров в футболках с издевательскими надписями тусуются перед входом в «Gap», сравнивая свои покупки; у одного из них в руках новый роман Ирвина Уэлша, они передают друг другу сигареты и в практически полной тишине отлично слышно, как они отпускают колкие замечания по поводу мотоцикла, который с треском появляется из-за поворота, а затем сбавляет скорость перед светофором и тормозит.
Какой-то тип — вылитый Боно — выгуливает черного Лабрадора; он тянет собаку, нацелившуюся сожрать объедки, завернутые в упаковочную бумагу с надписью «Arch Deluxe», за поводок, пытаясь оттащить ее в сторону.
Мимо двойника Боно проходит бизнесмен — он, морща лоб, изучает на ходу первую страницу «Evening Standard», трубка решительно зажата в зубах; двойник Боно проходит тем временем мимо нянечки, одетой в стиле шестидесятых, толкающей навороченную детскую коляску, явно от модного дизайнера, а мимо нянечки проходит пара студентов художественного колледжа, которые едят из одного пакетика цветастые леденцы и рассматривают манекены в витринах магазинов.
Японский турист снимает на видео плакаты, группа девушек выкатывается на улицу из «Starbucks», нянечка, одетая в стиле шестидесятых, внезапно остановившись, склоняется над навороченной детской коляской, чтобы проверить, все ли в порядке с младенцем. Мотоциклист по-прежнему ждет зеленого света на перекрестке.
Но тут Pulp сменяется какой-то зловеще звучащей композицией Oasis, и я внезапно замечаю, что все люди вокруг почему-то обуты в кроссовки Nike, и двигаются они так, словно кто-то запрограммировал их, словно роботов, и теперь координирует их движения, а в руках у них открытые зонтики, потому что небо над Ноттинг-Хиллом — промозгло-серое небо от Dior — готово разразиться дождем (по крайней мере, так им сказали).
Проходит некоторый довольно существенный промежуток времени, а затем случается вот что.
Джейми Филдс выбегает из прохода между домами на обычную улицу в Ноттинг-Хилле, отчаянно размахивая руками, выкрикивая какие-то непонятные предупреждения. Страдальческое выражение на ее лице, покрытом грязными коричневыми разводами, портит всю его красоту (а может, напротив, подчеркивает ее).
Такси, медленно проезжающее по обычной улице в Ноттинг-Хилле, чуть не сбивает Джейми Филдс с ног, а она с криками бросается на машину, колотится в дверки, и тогда перепуганный водитель закрывает окна и уносится прочь, обогнув на ходу мотоциклиста, а черный Лабрадор лает как бешеный, и студенты отворачиваются от витрины, а нянечка, одетая в стиле шестидесятых, начинает катить коляску в противоположном направлении, налетев при этом на бизнесмена и выбив трубку у него из зубов; раздраженный бизнесмен оборачивается, восклицая: «Какого черта!» — и в этот самый момент дома начинают взрываться.
Первым взлетает на воздух фитнесс-центр, за ним через какую-то секунду следует «Gap», затем «Starbucks» рассыпается в мелкую пыль и, наконец, «McDonald's». Каждый из четырех отдельных взрывов порождает гигантскую тучу разъяренного пламени и дыма, которая взмывает к серому небу, и, поскольку взрывные волны от грамотно расположенных бомб направлены в сторону улицы, тела прохожих или мгновенно охватывает пламя, или их подбрасывает в воздух, словно марионеток на веревочках, пока их полет не прерывается столкновением с одной из запаркованных «БМВ», а зонтики, вырванные из рук и поднятые в воздух ударной волной, или сгорают на лету, или же парят, покачиваясь, на фоне серого неба, пока медленно не опустятся на обломки зданий.
Со всех сторон завывают сирены и противоугонные устройства, небо окрашено в оранжевый цвет от последовавших еще двух небольших взрывов, земля подрагивает, спрятанные в укрытиях люди выкрикивают откуда-то распоряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160