Рыба и птица живут в объеме, в то время как мы живем исключительно на
поверхности. Они, как говорят математики, имеют на одну "свободу" больше,
чем мы45.
Прикованность человека к поверхности, хотя и не делает его целиком
поверхностным, двухмерным существом, все же отчасти лишает его
_______________
45 Bachelard Gaston. Lautreamont. Paris: Jose Corti, 1939. P.
66. [L'oiseau et le poisson vivent dans un volume, alors que nous ne vivons
que sur la surface. Ils ont une "liberte" de plus que nous.]

334 Глава 11
существование одного измерения. П. Д. Успенский, как мы помним,
связывал невидимость тел, существующих в четвертом измерении, с тем, что это
измерение не дается нашему восприятию в пространственных, но лишь во
временных формах, точно так же, как третье измерение оказывается недоступно
восприятию обитателей двухмерного мира.
Тот факт, что люди -- поверхностные существа, сближает их с
"двух-мерцами". Летающие и плавающие обитатели объемов оказываются не только
на одно измерение ближе к иному миру, они оказываются как бы на грани
проникновения в него (то есть исчезновения). Они "заторможены" внутри
границы, если использовать метафору Шеллинга.
10
Своеобразный комментарий к загадочному листу Хармса можно найти в поэме
Заболоцкого 1933 года "Деревья". Это, пожалуй, наиболее полный обэриутский
"трактат" о растениях. Поэма начинается прологом, где переговариваются
"голоса" и Бомбеев. Сначала звучат голоса различных частей растений --
"корешка судьбы", "солнечной силы листьев":
Все вместе мы -- изображение цветка,
Его росток и направленье завитка, --
(Заболоцкий, 138)
заявляют эти голоса.
Далее говорят голоса стихий -- ветра, пара, воды, дыма. Затем вступают
голоса "наблюдателей" -- глаза, дыхание, "дудочка души". И наконец:
-- А мы нули.
-- Все вместе мы -- чудесное рожденье,
Откуда ты ведешь свое происхожденье.
(Заболоцкий, 139)
В этой пародии на гетевского "Фауста" встречаются все три силы,
создающие формы мира, -- внутренний импульс, формирующий растение, стихия,
воздействующая на их формы, и, наконец, органы чувств, которым эти формы
предстают, -- нулевое начало Я, основной источник древесных форм.
В первой части -- "Приглашение" -- деревья определяются как "солдаты
времени":
Утыканные крепкими иголками могущества,
Укрепленные на трехэтажных корнях
И других неподвижных фундаментах!
Одни из вас, достигшие предельного возраста,
Черными лицами упираются в края атмосферы...
(Заболоцкий, 140)
Деревья здесь определяются как несокрушимые формы времени, как
"деревья-топоры, рассекающие воздух на его составные".

Переворачивание 335
Деревья вообще -- это протоформы всех возможных форм. Липавский
следующим образом описывал образование форм (фигур в пространстве):
Пространство, полагаю я, это схема достижимости, всех возможных
переходов и усилий. Так как при построении этой схемы нет никаких особых
условий, то она будет однообразной и продолжать ее можно сколько угодно: то
есть пространство оказывается всюду одинаково проходимо и бесконечно. <...>
Можно приписать какой-либо части пространства особое условие: некоторые
из вообще возможных способов переходов в нем будут невозможны. Тогда
получится фигура (Логос, 33--34).
Пространство -- это чистая потенция всех возможных "порядков". И в этом
смысле оно похоже на ноль, содержащий в себе бесконечность. Фигура же
возникает при возникновении ограничений, границ в безграничной
потенциальности пространства. Таким ограничением могут быть время и
гравитация -- некие первичные силы, приводящие к образованию первофигуры --
дерева. Дерево -- фигура, принадлежащая чистой метаморфике пространственных
порядков, но ведет оно себя как организм, как саморазвивающаяся
линия. Оно одновременно и первофеномен, и живая, органическая форма.
Во второй части, "Пир в доме Бомбеева", "солдаты времени" растут на
границе живого и мертвого, "на краю природы" (ранее уже говорилось о
деревьях-гробницах).
Дерево в поэме Заболоцкого, хотя и воплощает антигравитационность,
воспроизводит гравитационную ось мира, двигаясь строго вверх. И это
темпорализованное движение осуществляется на границах органического мира,
превращая деревья в пограничные символы живого/мертвого.
Неожиданно в поэме появляется Лесничий, обвиняющий Бомбеева в том, что
тот нарушил порядок леса, пригласив деревья на пир:
Я жил в лесу внутри избушки,
Деревья цифрами клеймил,
И вдруг Бомбеев на опушке
В лесные трубы затрубил.
Деревья, длинными главами
Ныряя в туче грозовой,
Умчались в поле.
Перед нами
Возникнул хаос мировой.
(Заболоцкий, 144)
Клеймение деревьев цифрами, конечно, отмечает их связь с ходом времени,
который прерывается апокалипсическим трубным гласом. Время останавливается,
порядок его нарушается. Нарушение упорядоченного расположения деревьев
отмечает это нарушение в линейном ходе времени. Вместо леса возникает поле и
одновременно хаос безвременья. В последней главе -- "Ночь в лесу" -- деревья
возвращаются на свои прежние места:

336 Глава 11
Жизнь леса продолжается как прежде,
Но все сложней его работа.
Деревья-императоры снимают свои короны,
Вешают их на сучья,
Начинается вращение деревянных планеток
Вокруг обнаженного темени.
Деревья-солдаты, громоздясь друг на друга,
Образуют дупла, крепости и завалы,
щелкают руками о твердую древесину,
Играют на трубах, подбрасывают кости.
<...>
Звери вздымают на лестницы тонкие лапы,
Вверх поднимаются к плоским верхушкам деревьев
И замирают вверху, чистые звезды увидев.
Так над землей образуется новая плоскость:
Снизу -- животные, взявшие в лапы деревья,
Сверху -- одни вертикальные звезды.
(Заболоцкий, 148)
Перемешивание, нарушение числового ряда, потеря деревьями места в
порядке мироздания разрушает весь незыблемый иерархический строй "леса".
Деревья-императоры "снимают свои короны". Деревья -- солдаты времени
"образуют завалы" и "подбрасывают кости" -- эмблему случайности, нарушенной
причинно-следственной детерминированности. После этого начинается процесс
"переворачивания", смены вертикальных и горизонтальных иерархий. Деревья,
сохраняя вертикаль, превращают свои кроны в "новую плоскость". Кроны
начинают становиться новыми корнями. И этот процесс трансформации,
магического переворачивания леса запускает в обратную сторону ход времени.
Движение времени вспять описывается Заболоцким одновременно и как
пространственная обращенность, и как процесс апокалипсического воскрешения
мертвых (отсюда мотив труб -- отмечающий приостановку времени). Финал поэмы
поистине грандиозен:
...взлетают деревья-фонтаны,
падая в воздух гигантскими чашками струек.
Дале стоят деревья-битвы и деревья-гробницы,
Листья их выпуклы и барельефам подобны.
Можно здесь видеть возникшего снова Орфея,
В дудку поющего.
<...>
Так возникает история в гуще зеленых
Старых лесов, в кустарниках, ямах, оврагах,
Так образуется летопись древних событий,
Ныне закованных в листья и длинные сучья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143