Первоначально, однако, и этот "порядок мест" соотносится с человеческим
телом, которое в некоторых культурах понимается как упорядоченная и
неизменная синтагма, в которой за каждой частью тела закреплено неизменное
место. Так, в некоторых племенах Новой Гвинеи счет неизменно разворачивается
от пальцев левой руки, затем переходит на запястье, локоть, плечо, левую
часть шеи, левую сторону груди, грудину, правую сторону груди, правую
сторону шеи и т.д. В эту систему включены пупок, нос, глаза, уши и т. д.20
Люсьен Леви-Брюль так характеризует генезис счета из членения тела:
...наименования частей тела используются в конкретном счете вместо
числительных. Более того, такой счет может бессознательно стать
полуабстрактным-полуконкретным, по мере того как наименования (особенно для
первых пяти) постепенно вызывают все менее отчетливое представление о частях
тела и все более отчетливую идею определенного числа, стремящегося
приобрести независимость и стать применимым к любому объекту21.
Архаические числительные -- все еще "имена", проецируемые на тело и
членящие его, подобно "алфавитизации", описанной Леклером.
Хайнц Вернер так определяет отношение тела и счисления в архаических
системах:
Здесь тело само стало числовым образом, в который, как в раму,
вкладывается конкретная полнота измеряемых объектов. Вначале никакая [из
подобных] схем не является чисто математической по своему значению формой;
они являются материальными сосудами, в которые вливается конкретная полнота
объектов, предназначенных для измерения22.
Это положение существенно для всех форм членения, связанных с телом.
Объект, который меряется телом, сливается, взаимодействует с ним, получая от
него некие свойства антропоморфной телесности.
____________
19 Cassirer Ernst. The Philosophy of Symbolic Forms. New Haven;
London: Yale University Press, 1953. P. 230.
20 Levy-Bruhl Lucien. How Natives Think. Princeton: Princeton
University Press, 1985. P. 186-- 192.
21 Ibid. P. 190.
22 Werner Heinz. Comparative Psychology of Mental Development.
New York: International Universities Press, 1948. P. 291.

Рассеченное сердце 237
Буква, например, вступая с телом в отношения взаимочленения, становится
квазителом, а тело, в результате такого "магического" обмена свойствами,
квазиписьмом.
Когда Хармс насыщал свой графический лист некими математическими
символами, в том числе и относящимися к исчислению множеств, он, возможно,
имел в виду некие математические следствия, возникающие в результате
членения букв на элементы. Во "фрагментах" хармсовских алфавитов очевиден
элемент фетишизации и "оте-леснивания" самой формы графов. Нечто подобное
обнаруживается в ребусах, например, где слова членятся в результате
увязывания их частей с "телами". И эти "тела-фрагменты слов" наделяются
собственной загадочной жизнью.

6
В 1931 году Хармс пишет стихотворение (а в 1933 году -- его вариант), в
котором фигурирует средневековый книжник Роберт Мабр (Рабан Мавр -- Rabanus
Maurus). Хармсовский Мабр говорит:
Движутся года.
Смотреть и радоваться в книгу сделанную много сотен лет
тому
назад не буду больше никогда.
Садитесь в круг,
ученья каждому открою дверцы.
Без цифр наука как без рук.
Начнемте с цифр:
три контуром напоминает перерезанное сердце:
Согласны?
(3, 133)
В позднем варианте нет упоминания трех и сердца. Тут за клятвой не
смотреть в старые книги следует:
Нет правды вынутой из книг.
И все на свете только миг.
(Смотрит в окно):
Светает. Воздух чист.
И ветер утренний лениво шевелит на крыше с грохотом железный лист.
(3, 134)
Второй вариант отказывается от диаграммы и числительного и вместо них
вводит иной мотив: предпочтения мига вечности. Книжная истина отвергается
потому, что она, как и всякое письмо, дискурсивна. Миг предполагает
остановленное движение времени, которое часто у Хармса символизируется
ветром. Ветер времени в конце шевелит "железный лист" -- трансформацию
книжного листа.
Любопытно, что во втором варианте Мабр заменяет книгу окном. Эта
подмена очевидна: "Смотреть <...> в книгу сделанную много со-
238 Глава 8
тен лет тому назад не буду..." непосредственно предшествует указанию:
"Смотрит в окно".
Книга подменяется окном, или (что то же самое для Хармса)
монограммированным буквенным текстом, спрессовывающим речевую цепочку в
"миг", где буквы втиснуты одна в другую и разъяты на части.
Логично предположить, что диаграмма разрезанного сердца в первом
варианте отчасти эквивалентна монограмме окна во втором варианте. (Кстати,
Хармс в ранней версии использует слово "дверцы" в близком значении.)
Числительное возникает в стихотворении Хармса в результате разрезания
некоего единого "тела". Фокус заключается в том, что разрезается одно
сердце, а получается число 323. Три, однако, соответствует изображению в
диаграмме, в которой можно выделить три элемента -- две половинки сердца и
вертикальную линию, обозначающую разрез и, соответственно, -- деление.
Действительно, если перевернуть диаграмму, то вертикальная черта станет
линией деления, дроби.
Число возникает не просто в результате разрезания тела, но в результате
разрезания знака, эмблемы сердца на части. В результате этой процедуры мы
получаем некие "побочные" смыслы: кровоточащее (а иногда и разрезанное)
сердце -- традиционная эмблема Христа, а три -- знак троицы. У Хармса 3,
конечно, может читаться и как вариант повернутого набок М, а потому может
указывать на милленаристскую проблематику, или хотя бы предполагать
неожиданно спрятанную тысячу (как знак атемпоральности) в подтексте.
В данной диаграмме важно то, что числительное здесь явно
количественное. Три имеет смысл вовсе не потому, что этому числу предписано
некое место в упорядоченной последовательности элементов. Три возникает в
результате актуализации логики соответствий. Каждому из элементов диаграммы
соответствует единица, каждый штрих множества находит себе числовой
эквивалент. Даже сама форма цифры 3 -- продукт чисто аналоговой процедуры.
Цифра как бы возникает из формы тела. А тело оказывается некой машиной,
порождающей количественное счисление, как в самых архаичных системах счета.
Следует сказать несколько слов о выборе Хармсом такой фигуры, как Рабан
Мавр. Выбор этот не случаен. Рабан -- теолог, приближенный к Карлу Великому,
-- создал уникальный цикл фигуративной поэзии, так называемые carmina
figurata. Мистические тексты Рабана, посвященные прославлению Христа и
Креста (сборник Рабана назывался "О похвале Святому Кресту" -- "De laudibus
Sanctae Circis"),
_________________
23 3 также может быть повернутой набок "омегой" -- "w" или
буквой "m". Клодель, вероятно, не без влияния Данте, например, видел
в букве "т", нарисованной как "омега" или три, очертания вестника (le
messager), спускающегося вниз и распростершего крылья (ср. со значением
темы вестников для обэриутов и геральдическим орлом у Данте). М для Клоделя
-- это знак вестника, тем более что слово это начинается с "m"
(Meschonnic Henri. Claudel et 1'hieroglyphe ou la Ahite des choses //
La Pensee de 1'image.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143